– А ты не уедешь в горы к жене? – спросил Арс.

– А-а, ты об этом звонке? Не поеду. Я привык здесь. Этот дом построил я своими руками на заработанные долгими годами средства, здесь выросли мои дети. Отсюда я отправил служить в армию своего Руслана, – дрогнувшим голосом сказал Рассвет, – здесь мой Джек, и я не поеду приживальщиком к моим зятьям, пусть, если она хочет жить там, то и живет, – с обидой подытожил свой монолог Рассвет.

– Ясно, – ответил Арс, – а ты не поможешь мне найти одного человека в городе?

– Кого это? – насторожился Рассвет.

– Учителя, что сидел со мной. Не знаю почему, но я хочу найти его и поговорить с ним. Просто поговорить – за чашкой горячего чая, послушать его, у меня есть предчувствие, что моя судьба зависит от него, и я хотел бы узнать от него, что делать дальше.

– Я могу сказать тебе, что делать дальше – тебе нужно сидеть и не высовываться, пока я не помогу тебе с документами, а потом делай что хочешь, мир большой и, на мой взгляд, в нем есть место каждому!

Увидев помрачневшее лицо Арса, Рассвет примирительно сказал: «Для меня, бывшего мента, не составит труда найти твоего учителя, но прояви терпение, надо выждать, осмотреться, я уверен, что тебя ищут, и участкового давно не видел, идти к нему и выяснять, не разыскивают ли они тебя, было бы опрометчиво, но чутье мое подсказывает, что он сам нагрянет. И предупреждаю, как услышишь зазвонивший звонок на воротах, сиди тихо. Понял?»

– Да, дядя Рассвет, понял.

– Сегодня не обещаю, но завтра я начну поиски, а теперь расскажи мне, как выглядит учитель и почему он лежал в больничной палате тюрьмы?

– Ну, он выше среднего роста, где-то метр восемьдесят, волосы седые, на вид лет под пятьдесят, хотя, я думаю, он намного моложе, выбит один глаз – левый, на допросе ему выбили, – пояснил Арс, – шрамы на лице и руках, фаланги сломанные на правой руке, из-за этого пальцы выгнуты наружу, голос молодой, в палате он был из-за кишечника, ему «розу» вставили, ну ты слышал, наверное, что это, и на груди раны нагнаивались, и звать его Мазгар, на его языке это значит бронзовый, фамилию не знаю, – подытожил Арс.

– Да-а, – протянул Рассвет, – с такими приметами и последствиями пыток мне не составит труда его найти даже быстрее, чем ты думаешь. Надо зайти в больницу республиканскую и начать оттуда, правда, есть еще одна больница, но там не лечат таких. Считай, я нашел его, и что потом? Привести его сюда?

– Нет, дядя Рассвет, опасно вести сюда, хвост может быть, мало ли что. Я потом сам решу, как поступить, но ты, в принципе, не возражаешь, если я приведу его в гости?

– Нет, не возражаю, можешь приводить.

– Спасибо, дядя Рассвет, ты не пожалеешь, это очень интересный человек!

– Еще бы, – усмехнулся Рассвет, – если такого оболтуса вроде тебя изменил, я представляю, что это за человек.

Капитан Султанов обходил дом за домом, расспрашивая обо всех подозрительных лицах и вообще обо всем, что показалось кому-либо странным или необычным в их районе. Изрядно устав и проклиная, на чем свет стоит, свое начальство, которое, не доверив участковым милиционерам поиск такого опасного преступника, как Арс, поручило их подразделению произвести розыскные мероприятия и опрос населения. Достав из папки лист бумаги, он зачеркнул очередной пройденный сектор. Разделив с напарником район поиска на равные части, они безуспешно обходили дом за домом. И если в одних домах их встречали более или менее радушно, внимательно разглядывали фотографию Арса двадцатилетней давности и отвечали, что не видели этого человека, то в других домах, прямо с порога сквозь зубы отвечали, что никого не видели и даже не смотрели на предложенную к осмотру фотографию, отводя взгляд в сторону. К вечеру, когда ноги уже ныли от ходьбы, и стало небезопасно ходить по пустынным улицам, на которых отсутствовало даже уличное освещение, они собрались в опорном пункте милиции и настойчиво стали выпытывать у участкового, какие у того имеются списки или адреса граждан, потенциально могущих укрыть боевиков вроде Арса. Не дождавшись от него чего-либо путного и поняв, что участковый попросту их саботирует, нисколько не горя желанием им помочь, чтобы не испортить отношения с кем-либо из граждан, живущих на подведомственной ему территории, они предложили ему составить списки адресов и клятвенно заверили, что никому не скажут, от кого они получили эти списки. Выслушав их, старший участковый – пожилой подполковник, которому до пенсии оставалось чуть больше года, предложил прийти им завтра и дал совет, показавшийся им весьма дельным. «Понимаете, – сказал им участковый, – я тут работаю больше двадцати лет и практически всех знаю, и у меня нет желания ходить с вами и мозолить глаза жителям, с которыми у меня сложились более или менее нормальные отношения. Район очень большой, несколько тысяч домов, разных гостиниц и прочих мест, где может укрыться человек, искать его тут можно до седых яиц; возможно, он уже уехал, а возможно, нет, но вы прежде пробейте его по связям: школьным, по сокамерникам, родственникам, а потом по этому усеченному варианту можно будет искать. А так вы будете тут заниматься фитнесом еще месяца полтора-два и ничего не добьетесь, но если вы мне принесете список тех, с кем он сидел, с кем учился, его родственников, то, возможно, просмотрев фамилии, я смогу помочь». Делать было нечего, и, пожелав участковому спокойного дежурства, они разъехались по домам.

Учитель примерил принесенную тетей Марьям одежду и с удивлением обнаружил, что все впору, разве что за исключением зимних ботинок, но напихав в носок немного ваты и потуже завязав шнурки, он несколько раз прошелся по комнате и, убедившись, что вполне сносно можно передвигаться, и, надев тонкую осеннюю куртку синего цвета, спустился на кухню. Тетя Марьям колдовала, стоя за плитой, готовя что-то очень вкусное. Поздоровавшись, он кивнул на плиту и сказал: «Вкусно пахнет, что это?»

– Овощное рагу, – ответила тетя Марьям. – Будешь есть? Минут через пять будет готово. – И оглядев его с головы до ног, одобрительно добавила: – А что? Замечательно выглядишь, совсем другое дело.

– Спасибо большое, – ответил он, – я сегодня хочу найти работу и поем, когда вернусь. Еще раз спасибо вам.

– Не за что, сынок. На мгновение мне показалось, что мой сынуля вернулся, – и, смахнув набежавшую слезу, пожелала ему удачи.

Добравшись до знакомой гостиницы и выяснив у портье, что хозяин в настоящий момент находится на кухне, где принимает продукты, привезенные с рынка, учитель спустился в полуподвал и, дождавшись, пока хозяин закончит отдавать распоряжения повару, поздоровался с ним.

– Салам алейкум!

– Ва алейкум салам, – приветливо ответил тот. – Ну вот, совсем другое дело, – сказал он почти так же, как и тетя Марьям, – теперь стал похож на человека. Ну, какими судьбами? Рассказывай, как устроился, какие проблемы. Как твое самочувствие? Извини, что не встретил при выписке из больницы, не успел.

– Ничего страшного, – ответил учитель, – мне уже намного лучше, и чувствую себя хорошо.

– Ну и ладно, сейчас поднимемся, попьем чаю, побеседуем, – предложил радушно отельер.

Они поднялись в гостиничное кафе и, когда официант принес чайник с чашками и вазу со сладостями, хозяин неторопливо разлил по стаканам чай, сначала налив учителю, потом себе, и спросил: «Ну, какие у нас вопросы?»

– На работу хочу устроиться, – ответил учитель, – надо как-то жить.

– А какое у тебя образование? – поинтересовался хозяин гостиницы.

– Высшее, биологическое, могу преподавать, могу в лаборатории работать, у меня дипломная была по биохимии.

– Ничего себе, – удивился тот, – вряд ли в наше время можно найти работу по твоему образованию, заводы и фабрики давно закрылись, а государственные учреждения по надзору за товарами и услугами тебя не возьмут, там места денежные и взятки надо платить. Если нет разницы, где работать, могу тебе дать адресок. Вчера тут у меня был родственник, он искал толкового парня для какой-то работы. Правда, я не уточнял у него, что за работа, – признался отельер. Если хочешь, поезжай, – и, написав что-то на клочке бумаги, передал учителю записку. – Да, и еще ты тут забыл кое-что.