— Будь она адекватной, нам бы и не пришлось ничего режиссировать, — продолжал ворчать Афанасий.

— У нас в деревне начали продавать «Новую газету»? — поинтересовалась Наташа. — И вообще, чего ты разволновался, гражданин Евросоюза? Лучше порадуйся: тебе не придётся ехать в противный Лондон — Воронкова вчера выслали из Англии от греха подальше.

— Удивительно.

— Не скажи — после представления, устроенного Филиппом Константиновичем, у них просто не осталось другого выхода. Расследование немецких журналистов, инициированное с легкой руки твоих федералов и приправленное его откровениями, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Нескольких увязших по уши выгнали из партии консерв с позором и даже собираются начать против них расследование.

— Не понимаю, почему Аркадий расстроился после его ухода, по мне, так он должен был пить как минимум неделю от радости. Ладно, зачем ты сюда приехала? Вряд ли ради отчёта о последних новостях.

— Разумеется, нет. Я собираюсь высаживать помидоры, и если ты хочешь от меня быстрее избавиться, тебе придется принять в процессе активное участие.

— Я на самом деле не против, но при одном условии: увези отсюда своё животное.

— Невозможно, у меня через несколько дней конференция в Швейцарии.

— Тогда соседу отдай или возьми с собой, не знаю... Если она останется ещё хотя бы на день... — Бельский замолчал, а потом добавил:

— В конце концов это небезопасно. Я уверен, соседи замысли коварную месть. Ты не представляешь, что она здесь вытворяет.

— Уговорил, я её заберу. Ну чего ты встал, вытаскивай рассаду.

На последовавшее французское ругательство Наташа лишь мило улыбнулась.

* * *

Первым местом, куда отправился Афанасий, приехав из деревни, стала игравшая роль конспиративной квартира на Фрунзенской набережной. Избавившись от признаков существования Аркадия Варфаламеева и заодно разобрав залежи хлама, Бельский, выкинув огромный мешок с мусором, в котором нашлось место и диссертации, перешел Андреевский мост и оказался в Нескучном саду. В парке было тихо. «Удивительно», — подумал он, присаживаясь на скамейку и прикрывая глаза. Идиллия долго не продлилась — соседствующие со скамьей кусты жасмина отчаянно зашевелились, и выскочившая из них ящерица хорошо заученным прыжком очутилась на коленях у Афанасия.

— Нигде от тебя покоя нет, — пожурили её, — признавайся, сбежала от хозяйки, да?

— Скорее Наташа от неё сбежала, — прокомментировал Деймос, также появляясь из-за кустов с газетой в руках. — Не хотите её взять на пару деньков?

— Я от неё еле избавился, — отказался Афанасий, — и в ближайшее время собираюсь во Францию не меньше чем на полгода.

— Хорошая отмазка, — усмехнулся Деймос и, потоптавшись, сел рядом.

— Надеюсь, вы не ждете от меня извинений, — после недолгого молчания заговорил наёмник.

— От меня же не требуют извинений за строительство зданий.

— Очень разумная позиция, — одобрил Бельский, — вам Наташа её внушила?

— Кто же еще! Ваша работа? — кивнул Деймос на газету, в которой в очередной раз муссировались детали убийства Латыпова.

— Здесь и вашего сотрудника имеется, и едва ли скромнее, — Афанасий перевернул пару страниц и показал статью о неожиданном выдворении на родину чиновника Министерства юстиции Воронкова. Я этот номер читал в электричке.

— Наш вклад не столь значителен, — не стал отпираться от участия Деймос, — впрочем, допускаю, что он мог оказаться решающим.

— Будьте аккуратнее с Неверовым, — посоветовал Бельский, — от него очень трудно отделаться.

— Вы его знаете?

— К сожалению, не понаслышке.

— Значит, я не ошибся, сделав похожий вывод после первой с ним встречи.

— Но всё-таки решили рискнуть?

— Я обычный назначенный управленец. Сегодня я работаю в России, а завтра меня отправят... не знаю... в Сингапур.

— И вам бы хотелось? — зачем-то спросил Бельский. — Уехать работать в другую страну?

— Если честно, то нет, — признался Деймос. — Пожалуй, здесь мне даже нравится. Соседи у меня опять же приятные, — засмеялся он.

— Скажете тоже, — фыркнули в ответ.

— Это ведь вы собрали машину времени, которая мне спать по ночам не даёт?

— Я, — не без гордости ответил Афанасий. — Чёрт меня дернул поддаться на её провокации. Да если бы знал, для каких целей она станет ее использовать. Собирать мезозойские лопухи для своего чудовища, с ума сойти!

— Почему не стали афишировать своё изобретение? Наташа говорила, вы раньше занимались наукой.

— Не счёл нужным — физика для меня теперь только хобби, да и если говорить откровенно, моё изобретение — опасная штука.

— Вы про настойчивые и бесконтрольные попытки поправить неудачные решения в прошлом?

— В точку. У меня и у самого подобное имелось, — признался Бельский. — Я выбрал бы другой проект в аспирантуре, не связанный с лабораторией, в которой проходила аспирантуру Зацепина, — разоткровенничался он. — Но прошлое менять нельзя. Как ни странно, даже она это понимает. Оттого и лопухи с экскурсиями.

— Ваша правда, — согласился Деймос, — но если честно, на пермский период я бы взглянул...

— А пойдемте, — неожиданно встал со скамейки Афанасий, предварительно взяв на руки капториниду, — тем более и Наташи нет.

— Прямо сейчас? Отлично, — идея протестировать чудо-прибор у него появилась уже давно, но просить Наташу и подвергаться ненужному риску совершенно не хотелось. То ли дело сам инженер-конструктор. «Переезд в Москву явно удался», — подумал бог ужаса, поспешив за некогда стрелявшим в него киллером — за неполный год на новом месте он получил столько новых впечатлений, сколько не получал за последние два десятилетия.

2016–19 гг.

Художественное оформление Е. Язвенко