Вторыми были носферату. По сути своей это воскресшие мертвецы, но которые способны мыслить (то есть они наделены разумом) и даже пользоваться некоторой магией. Были они быстры, хитры по мере необходимости, проворны и сильны. Один носферату секунду назад схватил мощного орка, весом не менее десяти пудов, за горло, поднял вверх и сломал ему шею. Забрав у здоровяка выдающуюся секиру, носферату орудовал ею умело и легко. Приятно удивило Анафрахиона то, что он метнул это стальное оружие в дракона, попав ему точно в глаз. Носферату исчез в клубах серого дыма и продолжил сражаться неведомо где.

На некроманта и Доминиана устремилась целая эскадрилья драконов. Анафрахион перешел со спины на голову Прародителю и пустил из рук поток Тьмы. Заклинание ударило по одному исполину, оставив в его груди сквозную дыру. Дальше последовали стальные стрелы, возникшие из ниоткуда. Взяв меч поудобней двумя руками, темный широко замахнулся им вбок и проделал рассекающую атаку. С лезвия Илариэля сошла волна пламени, разрезавшая драконов.

Анафрахион посмотрел вниз и увидел сонмы сражающихся против его существ светлых. Пусть они уже далеко отлетели от места их создания, но нежить сумела добраться и досюда. Отведя руку назад и выставив ладонью вниз, он применил небесный удар, столь излюбленное заклинание хаоромов. И обрушился также магический каскад из различных заклинаний на землю. Трупы превратились в прах, который принялся расползаться по земле, пожирая все на своем пути.

Сзади за ними летело несколько белых драконов. Одним лишь взглядом Анафрахион прорвал саму ткань пространства окружающего мира и призвал из глубин Вселенной Абсолютную Тьму. В виде черного дыма она проникла в рты исполинов и тем стало трудно дышать. Они пытались выкашлять эту гадость, пытались даже выжечь, но ничего не получалось. Полдюжины тел попадало вниз подобно подбитым птицам. С другой половиной он разобрался несколько иначе, но тоже при помощи Тьмы. Тот же самый черный дым пробрался под плотную драконью чешую и стал завладевать ящерицами. Из белого они стали постепенно обращаться в черный цвет, и превратились в дым. Тьма их поглотила и сделала частью себя. Для темного нет более благородной участи, нежели слиться с Тьмой, а вот для светлых наоборот.

Впереди показался еще один дракон и Анафрахион применил пасть Ветра. Это то самое заклинание, что чуть было не убило его в молодости. Четыре потока Ветра держали внутри себя цель, не давая ей ни выбраться, ни даже предпринять что-либо. В конечном счете они соединялись в одной точке, но двигались в разные стороны, что и разрывало жертву на части.

Анафрахиону стало все это надоедать. Он развеял облака в северной части острова, но вместо чистого и ясного неба светлые узрели холодный, черный космос с сияющими звездами, Океанами Сил, туманностями, созвездиями и просто потоками различных цветов. Они задрожали и сорвались вниз. Некромант обрушил на них звезды.

— Продолжай истребление, — повелительно сказал он Доминиану, но Прародитель не перечил и не возмутился, ибо Синоргар тоже был зол на светлых за то, что они сделали с Литаэль.

Сам же темный, пролетев еще немного верхом на драконе, спрыгнул вниз. Падая, он успел применить тысячу игл, пустил волну земли, которая постепенно становилась все больше и больше, унося за собой светлых. Приземлившись, свершился взрыв ярко-красного цвета. Все в радиусе трех верст превратилось в безжизненные, нет, в выжженные степи, где даже праха от трупов не было. Подобное заклинание называлось разрухой Хаоса. Выглядеть оно может по-разному, важен итог.

Весьма быстро его окружили светлые и Великий прибег к магической вспышке, отбросившей врагов на несколько локтей назад. Группа из сотни светлых, что пришла в себя раньше всех, хотела наброситься со спины на некроманта, но тот развернулся к ним и издал столь жуткий и странный крик, больше схожий на смесь драконьего и львиного, но несколько рокочущий, что души этой сотни вылетели из тел. И это не фигура речи. Анафрахион сумел создать такое заклинание, которое выбило души из материальных оболочек. Естественно, тела сразу же попадали как не живые, ибо тело без души — ничто.

— Сулохрахаша, — произнес Великий на змееподобном языке саалитов и души светлых сгорели в бледном пламени.

Щелчок пальцами и вокруг некроманта появился смрадный серый дым. Те светлые, что вдохнули его, стали быстро погибать. Кожа побледнела, потом посерела, покрылась множеством волдырей и язв из которых вытекала бледно-желтая жидкость. Кожа постепенно отслаивалась, оголяя мышцы, на которых будто бы образовался серый налет. Один за другим они отваливались и падали на землю уже в иссушенном виде. Запах был такой, что мог бы убить любого простого смертного. Глаза светлых высыхали и уменьшались, языки превратились в труху. Пальцы рук почернели и стали отваливаться, затем последовали руки целиком и ноги. И так длилось до тех пор, пока от каждого светлячка не осталось лишь куча непонятной тухлятины.

В спину некроманту ударил луч Света. Было не больно, но небольшое жжение все же имело место быть. Развернувшись, Анафрахион подставил под этот луч руку и принялся обращать ее во Тьму, направляя обратно.

Анафрахион убрал меч и превратил все свои пальцы в лезвия, длиной вдвое больше нормы, и кинулся на светлых. Орудовал он ими очень быстро и умело. Пока одна рука разбиралась с одним ангелом, вторая расправлялась с другим. Лезвия эти хоть и казались тонкими и хрупкими, на деле являлись весьма прочными, и могли выдержать даже прямой удар молотом и секирой.

Весь остров содрогался от происходящего. Кровавый голем гигант, костяные драконы, всеразличные виды нежити, огненный дождь, огненные смерчи, звездопад, мертвецкий прах, смертельный дым, лава, миньоны, энты, и Доминиан, в конце концов! Анафрахион чувствовал, как мир трещал по швам. Он готов был вот-вот рухнуть. Даже несмотря на то, сколько светлых погибло, облегчив его, планета могла взорваться в любую секунду. Но некромант терпелив. Он выжидал подходящего момента для финального удара.

Несколько миллионов светлых окружили Анафрахион так, что его было не видать за всей этой сферой из святош. Темный бился с теми, кто выходил из строя, а остальные готовились и плели единое великое заклинание. Несколько сотен, если не тысяча, рядов лучей предстало пред взором Великого, и они ударили единовременно. Впервые за все время светлые показали командную атаку. Увернуться некромант не успел, а удар получился слишком сильным. Его тело стало сгорать. Сперва кожа, слой за слоем, после же мышцы, сухожилия, связки и, собственно, кости. И его не стало. Вместе с ним развеялось все то безумие, коим остров был переполнен. Мрачные облака исчезли, огненный дождь прекратился, кровавый голем гигант превратился в гору мяса и костей, и вся остальная нежить лишилась того подобия жизни, которым их наделяла волшба некроманта.

***

В этот самый момент стены Ордена задрожали, покрылись небольшими трещинами. Все ощутили этот странный магический толчок, но что он из себя представлял — никто не понял. Сам замок застонал от боли утраты.

У Литаэль не спадал жар. Ее смогли частично исцелить, но этого было мало. Нельзя полностью исцелять кого-либо в столь плачевном состоянии. Требовалось время и терпение. В случае с эльфийкой, разговор мог идти о веках постоянного лечения. Когда же тело Главы Ордена испепелил поток Света, жар Литаэль усилился, и она забилась в конвульсиях. Глава целителей приказал крепко держать ей руки, ноги и голову. Он открыл ей веки и увидел, что глаза у нее сильно закатились и стали краснеть, изо рта и носа пошла кровь. Он положил руку ей на лоб и стал произносить различные заклинания в надежде, что хоть одно да и поможет. Все прекратилось внезапно, и эльфийка расслабленно лежала на кровати. Губы ее слегка зашевелились и она что-то шептала, но столь тихо, что было невозможно расслышать. Целитель опустил голову и услышал:

— Анафрахион… Анафрахион…

Принцесса повторяла имя Главы, словно это было неким заклинанием.