Ученики стояли в оцепенении и молчали. Им было нечего сказать. Они понимали, что Глава прав, но также и понимали, что он не прав по отношению к Литаэль.

— Какая еще женщина сумеет выдержать этого самовлюбленного, наглого, заносчивого, высокомерного, грубого, ненормального…

— Норкл. Норкл! Успокойся. Возьми себя в руки.

— Как будто я не прав, — бросил Советник и направился к выходу из приемного зала.

— Он ее не бросит, — уверенно произнес Палач.

— С чего ты так решил? — остановился первый ученик некроманта и развернулся к нему. — Он ведь сам сказал минуту назад, что… кхм… ты ведь знаешь, что его слово тверже алмаза. Он никогда ничего не говорит просто так.

— Ты настолько старше меня, брат, но не понимаешь очевидного? — изумленного спросил Палач.

— Очевидного? Давай же, бывший наемник, говори!

— Он Глава нашего славного Ордена и этим все сказано, — Чардо пропустил мимо ушей грубость Советника. — Когда я был наемником, как ты правильно заметил, то мой командир, Ягир Делаворэ, никогда не проявлял слабости и неуверенности ни перед кем, даже перед своими людьми. Даже если бы его смертельно ранили, он сжал бы оружие покрепче и с криком «А ну атаковать!» продолжил бы бой. Коль командир проявляет слабость, то усомнятся и другие. Разве пойдут люди в бой, коль сам полководец не верит в победу? Разве пойдут за ним, зная, что все безнадежно и битва грядущая сулит лишь смерть, но не славную победу? Наш учитель всегда был уверен в себе и в своих возможностях. Да, не редко такая самоуверенность нас раздражала, и мы считали ее неуместной иль глупой. Но он разве проигрывал? Он всегда добивался своего, Норкл, и тебе это известно лучше меня.

— То есть, ты хочешь сказать, что он лишь притворялся, что ему безразлична судьба Литаэль? Но зачем перед нами-то красоваться?!

— Все по той же причине, брат. Он не может проявить слабость ни перед кем, кроме себя самого. Лишь уединившись в своих покоях он может зажаться в углу и рыдать от горя, пока другие его не видят. Для всех он должен быть Великим некромантом Анафрахионом по прозвищу Ан-Эльвер’Крес, что создал Орден Лунной Ночи и является его Главой.

***

Удар следовал за ударом. Сперва в ход пошли кулаки. После же ее стали хлестать плетью и палками. Стали поджигать кожу, вырывать волосы. Сломали пару ребер и на теле оставили с сотню ран. Пыточных дел мастера старались на совесть. Не жалели «отродье, что связало себя с темным». Нифаэль как-то наведался к ней и остался доволен зрелищем.

— Ты сама виновата. Знала ведь, что он темный. Обольстил он тебя, а ты повелась, глупая девка. Получи же по заслугам за содеянное.

Литаэль с трудом смогла произнести:

— Ко… когда он…, — он сплюнула кровь. — Придет… вас всех… ж… ждет… смерть…, — эльфийка вновь сплюнула, после чего попыталась выдавить из себя злобную улыбку.

— Идиотка. Не придет за тобой твой ненаглядный выродок Тьмы.

— Лжец!

— Отнюдь. Я недавно виделся с ним и он сказал, что ему плевать на тебя, — он провел пальцами по ее руке. — Что ж, будем высылать тебя ему по частям. Хотя нет. Просто замучаем тебя еще, потом сорвем кожу с лица, а тело сожжем. Прах вместе с оставшейся кожей ему и отправим.

— Он… придет… и убьет вас!

Нифаэль лишь недовольно помотал головой.

— Ты безнадежна.

Светлый палач взял железный инструмент с очень тонким носом и принялся совать под ноготь, после чего вырывал его. И так по всем пальцам рук и ног.

Нифаэль же отправился к Саграэлю Вольмону, дабы доложить о переговорах с некромантом. Архангел-мэтр внимательно его выслушал, после чего издал злобное «ха!» и сказал:

— Созови сюда всех членов нашего ордена, Нифаэль.

— Но для чего, повелитель?

— Не верю я, что некроманту плевать на нее. Коль явится и сдастся, то все должны видеть, как я лично отрублю ему голову! Ежели решит сразиться, то такую орду ему в одиночку не одолеть. Коль не придет, то пусть все видят последние мгновения жизни этой поганой эльфийки. После чего мы нападем на несколько темных миров. Одновременно с этим будем созывать остальные ордена на священную войну и сокрушим Орден Лунной Ночи. Тогда даже Архангелы не станут стоять в стороне и присоединятся к нам и мы ударим всей этой колоссальной силой по остальным Великим темным.

***

Главная крепость ордена Священного Пламени была столь огромна, что в нем могло бы поместиться целое королевство. Мир почти полностью состоял из воды, и в нем было лишь девять крупных островов. Крепость же разместилась на самом большом из них посреди океана. Остров этот находился дальше всех от остальных клочков земли. Стены были высотой в двадцать человек, а — в сорок. Были они очень массивны и сделаны из особого светло-серого камня. Стены могли выдержать удар огромным снарядом из катапульты, баллисты или же требушета. Но учитывая, что разместить осадные орудия было негде за пределами крепости, то бояться было нечего. Сам же замок стоял на высоком холме и был он огромен. Не менее семисот шагов в длину и шестисот в ширину. Шпиль самой высокой из башен, казалось издалека, почти касался облаков. Было в крепости множество иных зданий, что и придавало ему сходство с городом. Все было специально рассчитано так, дабы здесь поместились все члены самого многочисленного из орденов Вселенной. Рядом с замком была внушительных размеров площадь вымощенная каменной брусчаткой. На самой высокой из башен замка развевался флаг. На черном фоне буквально сиял ослепительно-белый язык пламени, от которого отходили лучи света, как обычно рисовали к солнцу. Под ним же было написано «Иллумиро эд берро Тенеобра» [Свет, выжигающий Тьму].

В этом мире всегда светило солнце, и океан всегда был спокоен. Мэтр Саграэль Вольмон постарался, дабы все было так. Но прямо над крепостью появились угольно-черные облака. Послышался раскат грома. Облако стало собираться в одном месте и тянуться вниз. Могло показаться, что то был смерч, ан нет. Как только облачный хобот коснулся каменной брусчатки площади, он стал уплотняться и превращаться. С ног до головы некромант воплотился в светлом мире и предстал пред всем орденом. Саграэль Вольмон смотрел на него из окна своей башни и ликующе улыбнулся. Анафрахиона тотчас же окружила непробиваемая толпа светлых, но стояли они на расстоянии в несколько десятков шагов от него.

Глава Ордена Лунной Ночи осмотрел их всех. Кого здесь только не было! Здоровые существа в тяжелых латных доспехах и с щитами — стражи Света. В более тонкой броне, без щита, с шлемом на верхушке которого была фигурка в виде небольшого солнца с лучами — гвардейцы Света. В неплохих кожаных доспехах, без шлема и с разнообразным оружием были воины Света. Легкие кожаные или даже тканые одежды, но с закрытым капюшоном или же с тряпкой, прикрывающей лицо были так называемые охотники на темных. Чародеи, целители и жрецы выглядели очень похожими друг на друга. Отличали их лишь навершия посохов: у целителей — камень изумрудного цвета, у чародеев — сапфирового, а у жрецов — белого. Ангелы и архангелы могли носить любую одежду и доспехи, но у первых была лишь одна пара крыльев, а у вторых — две пары. Более того, за замком виднелись белые драконы с восседавшими на них светлыми. Это несколько удивило некроманта, ибо такого он не ожидал узреть. Также стояли какие-то странные светлые. Одни хорошо вооружены, в весьма хороших сегментных доспехах, дабы было удобней двигаться. А вторые были одеты в плотные и тяжелые тряпичные одежды с капюшонами и кинжалами аль одноручными мечами в руках. Анафрахион осмелился предположить, что одни были как раз паладинами, а другие инквизиторами. Сколько, оказывается, различных видов светлых состояло в этом ордене.

Перед некромантом все разошлись, ибо их глава вышел из замка и подошел к площади. Увидев тех, что шли за ним следом, темный в очередной раз удивился. Считалось, что архангел — высшее звание в иерархии простых светлых. Однако существовала у них и высшая иерархия. Там главенствовало двенадцать Архангелов. Главы орденов шли следом, но после них были серафимы и херувимы, кои являлись, скорее, личной стражей Архангелов. Неужели Михаэль предоставил Саграэлю их? Серафимы и херувимы были одеты весьма просто, но у первых была очень удобная и прочная кираса, стальные наручи и такие же пластины на ногах от колена до ступни. Вооружены были полуторным мечом, пылающим белым пламенем. Херувимы же предпочитали боевые молоты или же два кинжала. И у тех и у других было по три пары крыльев. Коль здесь собрали всех членов ордена (а некромант был уверен, что здесь были все сорок два миллиона) и даже серафимов и херувимов, то все было очень серьезно подготовлено.