— Пахнет неплохо, — она налила чай и опустилась на стул.

— Пахнет ужасно, и ты это знаешь, — папа закончил сметать осколки в угол, а потом опустил две миски каши с комками на стол. — Но мы съедим это, как всегда.

Она быстро ела, запила все благодарно чаем.

— Дерево загружено, — сказал папа. — Ты возьмешь тот цветок?

— Да, — она не сказала ему о Базе. Она могла его никогда не увидеть, никто не оставался тут надолго. Его друг найдет растения, и они уйдут на восток в Мазереон. Она надеялась, что тоже так сделает. Но убежит не в Мазереон, а туда, где Грэм не будут ненавидеть из-за ее прошлого. В безопасное место. Может, далеко на юг, в Итурию. Она слышала, что лето там было настоящим. И там можно было весь год ходить босиком.

Папа встал.

— Я запрягу команду.

Команда. У них был всего один мул, но папа все равно использовал слово, которое смешило ее в четыре года. Она смотрела на него в окно, он шел медленно, но уверенно, к амбару.

Она прошла в свою комнату, завязала волосы лентой, укутала голову шарфом. Светлые каштановые волосы, почти того же оттенка, что и ее кожа, отросли до ее плеч. Следующим летом она сможет продать еще косу, если не заберет папу с Грэм отсюда раньше. Если Гринли заплатит за эту орхидею так же хорошо, как за прошлую, она сможет увезти их до зимы.

Папа вздохнул, когда она забралась в телегу.

— Говори.

— Нужно так одеваться для поездки в деревню?

— Всегда, — у Грэм было мало, но она отдала шарф Ванде два года назад на ее шестнадцатый день рождения. Она отрезала его от шелка на своем плаще, залатала пару пятен, вышила на краях маленьких драконов-прядильщиков черным, их носы соединялись с хвостами предыдущих, короткие крылья были расправлены. Папа не нравилось, как жители смотрели на нее с тех пор, как она начала носить шарф.

Он не спорил. Никогда. Он щелкнул поводьями, и мул послушно пошел к деревне.

Ванда притихла. Папа снова вспоминал. Как только они миновали лес, она направила его мысли к цветам на холмах и зверях, напоминающих ему о доме. Настоящем доме. Когда он женился на ее матери, он ушел и не оглядывался. Он не винил Грэм за ее кочующий образ жизни, но она знала, что ему не хватало дома.

Рынок был полон жизни, когда они подъехали к площади. Ванда встала, прикрыла глаза от солнца, разглядывая толпу. Дамы в коричневом стояли у телеги с капустой и репой. Седовласый мужчина стоял в узком переулке между пекарней и торговцем свечами. С бледной кожей он выделялся даже в тени. Молодая женщина с ребенком в руках смотрела на цены на прилавке мясника.

Где был Гринли? Торговец из Мазереона платил хорошо за красные орхидеи. Очень хорошо, и она благодарно принимала монеты. Она надеялась, что он еще не ушел, это был ее последний шанс продать цветок, пока осень не украла все цветы.

Она убрала цветок под сидение и спрыгнула с телеги.

Гринли было сложно упустить. Даже среди темнокожих мазереонцев его черная кожа и крупное тело выделяли его. Она обошла небольшой рынок, пару улиц по краям, надеясь заметить его за углом. Она даже не знала его настоящее имя. Жители звали его Гринли из-за леса, через который он приезжал, как ее звали Алой из-за ее шарфа.

Вздохнув, она опустила шелк ниже на голове, пошла к телеге. Может, она продаст орхидею домохозяйке за пару монет. Но этого было мало.

— Добрый день, мисс.

Ванда вздрогнула, остановилась и подняла голову. Старик из тени стоял перед ней. Она чуть не врезалась в него, и ей пришлось отклонить голову, чтобы увидеть его глаза. Шарф натянулся на ее плечах.

— Простите, сэр, — она не хотела болтать. Жители избегали ее вне торговли, а чужаки, кроме Гринли, не пытались с ней заговорить. Ей было нечего предложить. Она попыталась обойти его, но он подвинулся и преградил путь снова.

— Мне сказали, что тебя зовут Алой, — его голос был низким и сильным. Он улыбнулся, морщинки появились в уголках. Было сложно определить его возраст. Длинные пепельные волосы ниспадали вокруг его лица, кожа была гладкой, но глаза окружали глубокие морщины.

Она оглядела рынок, но не видела папу.

— Ты кого-то ищешь.

Она прищурилась.

— Возможно.

— Ты хочешь уйти.

— Да. Если позволите, — она попыталась снова его обойти, но он помешал.

— Я могу помочь.

Вряд ли. Он мешал ей пройти.

— Ты хочешь покинуть это место. Забрать с собой отца и… кого-то еще, — он приподнял бровь и склонил голову, словно угадывал тайну.

Она окинула его взглядом. Откуда он это знал? Многие знали, что она хотела уйти. Но никто не знал о Грэм. Никто. Если кто-то подумал бы, что она помогает волшебнице, ее лишили бы всего и выгнали из деревни. Волшебница… Ванда сжала кулаки, не желая думать об этом. Не важно, что Грэм получила татуировку ученицы за две недели до смерти ее наставника. Она не была колдуньей, но если метку увидят, приговор будет мгновенным. Не будет ни суда, ни помилования.

Не все места, где они жили, были такими неприветливыми — волшебство не было запрещено законом — но никто и не был дружелюбным. И Ванда с папой следили, чтобы никто не знал о Грэм. Ее домик был далеко в лесу, возле подножия гор Жженой реки. Это место должно было стать их последней остановкой, их убежищем.

Что знал этот мужчина?

Она не знала, хотела ли выяснять, шагнула вперед. Он отошел в сторону, но его следующие слова остановили ее.

— Ты заинтересовала принца, и он был бы рад с тобой встретиться.

Принца? Она обернулась и скрестила руки.

— Что вы знаете о принце?

— Знаю, что он хочет с тобой встретиться.

Второй мужчина за два дня думал, что знал ее.

— Вы точно знаете, о чем говорите?

Ветерок трепал волосы мужчины, стало видно шрам на его зеке. Ванда поежилась, когда ветер был теплым.

— Ты продаешь красные цветы?

Она кивнула. Об этом все знали.

— Тогда тебя принц и хочет встретить.

— Зачем? И откуда вы знаете? И кто вы?

— Меня зовут Идрис.

Она вздохнула.

— Это мне ни о чем не говорит, — мог это быть друг-целитель База?

Он улыбнулся.

— Хорошо.

— Что?

— Важен не я, а то, что тебя нужно увести отсюда.

Она не понимала, почему этот незнакомец хотел ей помочь, и она подозревала, что вопрос ей не поможет. Она подыграет ему и посмотрит, куда это приведет.

— Ладно. Да, я хочу уйти отсюда. Скажите, как с этим связаны вы или принц, или я не пойду с вами.

— Принц хочет встречи с тобой. Я хочу встретить принца. Если я приведу тебя к нему, смогу получить аудиенцию. И все счастливы.

Она прищурилась.

— Я не собиралась идти за горы.

— Расходы на путь будут покрыты.

— Откуда мне знать, что мне будут рады? — он должен был знать о Грэм, так что она добавила. — Что всем нам будут рады?

— Принц может предложить защиту.

— Зачем ему это делать?

— Он уже верит, что встреча будет приятной.

Возможно, но только из-за цветов. Предложение Идриса было заманчивым, но ей не нравилась его смелость.

— Мне нужно поговорить с отцом, — и ей нужно было понять, знал ли еще кто-то о Грэм.

— Я буду в городе еще два дня. Если не позволишь помочь тебе, пройдут годы до следующего шанса уйти. За это время интерес принца к цветам увянет, — он пошел прочь.

Папа нашел ее раньше, чем она отдала орхидею домохозяйке за гроши. Гринли покинул деревню пару часов назад. Он заночует в лесу, и она, скорее всего, сможет догнать его к утру. Она получит монеты, чтобы забрать Грэм отсюда, пока о ней не узнали. И не понадобится помощь незнакомца.

Перед закатом папа повернул на дорогу, их телега была полна муки и овощей вместо дерева. Мул шагал бодро, а Ванда глубоко вдыхала сладкий запах трав. И изюма. Папа купил немного, чтобы она смогла сделать любимое печенье Грэм.

Тьма подступала, когда они подъезжали к дому. Папа зажег лампу, вырезавшую узкий путь в полумраке, тени заплясали по краям. Звери не лезли на их оранжевый свет, но лук и колчан были у него наготове, как обычно. Он сделал как-то для нее легкий лук, подходящий для ее ладошек, но после лет тренировок они смирились, что она не меткая. Вместо этого она носила кинжал, и этого ей хватало.