— Мы умерли? — Открыв глаза, Ори ничего не поняла: ни слов Вирибиса, ни его движений, даже мысль о месте, в котором они оказались, напрочь выбилась из головы.

— Не умерли мы. Надо идти, а то я сейчас окоченею, — турианец продолжал дышать на пальцы, подергиваясь от холода. — Или костер надо развести, или одежду найти, или хоть что-нибудь сделать, а то я сейчас переохлаждение заработаю.

Размяв затекшую шею, и, попытавшись согнуть окоченевшие пальцы, турианка из положения сидя перевалилась на четвереньки, чтобы встать на ноги. Но и они, как и замерзшие руки, не слушались. Подтянувшись к перилам, Ори медленно встала, и, облокотившись на холодный сгиб пластика, замерла.

— Слышишь? — машинально произнесла она, когда сквозь пелену глубокого сна и зловещей тишины донесся прерывистый звук из зияющей дыры в стене над последним лестничным пролетом, — там кто-то есть… — После этих слов звук быстрых шагов повторился, но более приглушенно и тихо, словно отдалялся от них.

В этот момент Вирибис замер, вслушиваясь. Он хотел было спросить, не кажется ли ему это, но Ори его опередила.

— Слышу, — парень кивнул и начал смотреть по сторонам, чтобы определить, с какой стороны доносятся шаги. — Надо узнать, кто это. Вдруг спасатели… — Турианец тут же отказался от этой мысли, потому что не было сирены. — Хотя нет. Или выжившие, или мародеры… Ори, пойдем, я ужасно замерз, — Вирибис переминался с ноги на ногу, а в голосе даже появилась нотка отчаяния.

От слов Вирибиса стало еще холоднее. Ори также не верила первой мысли о спасателях. Если это были бы они, то навряд ли бегали бы по коридорам еле держащегося строения тихо, как мыши. Мародеры были наихудшим вариантом. Ей не хотелось встречаться с маргиналами в столь деликатной ситуации, когда ни ей ни им, совершенно, не нужно внимание друг друга. Подумав о выживших, она невольно вспомнила окровавленное лицо свихнувшейся турианки. «Свихнувшейся, не иначе», — успокоила себя девушка, и прижала ладони к плечам.

— Действительно, жутко холодно. Надо идти.

Она включила фонарик, который с каждым разом светил всё тусклее и тусклее, и направилась вверх по последней лестнице, отделявшей их от второго этажа комплекса. Через несколько секунд Вирибис вспомнил, что у него в рюкзаке все еще есть бутылка виски, и так можно согреться. Наверху лестницы он остановился и полез в рюкзак:

— Я знаю, как согреться, — турианец вытащил бутылку и протянул Ори. — Вот. Не думал никогда, что бутылка виски иногда может действительно понадобиться… — Пока Ори тормозила, Вирибис открыл бутылку и сделал несколько глотков, снова протянув пузырь. — Пей, если согреться хочешь, не тормози! — Бутылка замаячила перед носом турианки.

О том, что Ори, вероятно, никогда раньше не пила и даже не пробовала, Вирибис не подумал. Его интересовал сейчас только холод, а это был один из способов с ним побороться. С недоверием Ори приняла бутылку, перехватив её за горлышко. Потянув носом густой аромат дорогого алкоголя, турианка невольно дернула жвалами и сощурила глаза.

— Это гадость! — выпалила она. Но под недовольным взглядом Вирибиса смутилась. Всё-таки он мог хоть в чём-то разбираться лучше, чем она. Тем более, причин знать, как алкоголь подействует на неё, у Ори не было. До этого момента она и не задумывалась о подобных «вкустностях». Ей больше нравились сладости. Но конфетами не согреешься.

Крепко перехватив горлышко и дно бутылки, Ори, зажмурившись, влила в рот ровно столько насколько хватило мгновения до того, как твердый алкогольный привкус ударил где-то внутри головы, в нос. Глаза резко стали влажными. Ей показалось, что сейчас она подавится или задохнется, но горячий комок виски послушно скатился в горло, оставив после себя незнакомую горечь. Попытавшись выплюнуть эту гадость, осевшую на языке противным вкусом, Ори облизнула зубы, и рукавом вытерла лицо.

— Хрень! — Она всучила бутылку обратно Вирибису, недоумевая глядя на то, как тот довольно усмехается. — Что?!

— Первый раз я примерно так же отреагировал, — Вирибис снова усмехнулся и пошел вперед, куда глаза глядят. — Давно это было, — хмыкнул. — Скоро тебе станет теплее. Если не станет — скажешь, я еще дам.

Жжение в желудке постепенно, но медленнее, чем хотелось, растекалось по телу, и уже теперь казалось, что тут не так холодно — по крайней мере, перестало трясти.

— Свети фонариком как-нибудь попрямее, то не видно, куда идем, — Вирибис вдруг застыл, он снова услышал тот звук, будто кто-то идет, и он приближался.

Достоверно не было известно, кто это, поэтому решение турианец принял молниеносно — он толкнул Ори в ближайшую дверь и завел за прилавок, одной рукой крепко ее обхватив, а другой зажав ей рот. У многих побочный эффект от алкоголя — всех любить, а этого он как раз и боялся, вдруг на турианку уже подействовал виски, и она побежит и прыгнет на шею неизвестно кому, подумав, что это, например, спасатель. Или, что было бы еще хуже — перепутав похожий голос с отцом, а это оказался бы грабитель. Шаги остановились и через несколько секунд раздался возглас «Есть кто живой?», тут Вирибис почувствовал пальцем, который лежал на подбородке Ори, что подбородок-то опускается. Турианец моментально прижал его второй рукой, решив, что она хочет его укусить.

Ори лишь хотела выглянуть из-за прилавка, посмотреть на обладателя уставшего голоса. Поэтому ничего умнее, чем укусить Вирибиса она не придумала, так как, тот сжал её настолько крепко, что дышать пришлось через раз.

— Отпу… у… сссс… ти, — прошипела Ори, уворачиваясь от ладони Вирибиса. Наконец, тот спустил хватку, и Ори придвинулась к краю, робко выглянув в сторону дверного проёма.

В короткой вспышке света, от закоротившей проводки в конце коридора, мелькнул мужской силуэт. Турианец не останавливался и, судя по звукам шагов, не собирался здесь задерживаться. «Эй! Кто-нибудь есть?» — повторил голос из темноты. Внутри Ори боролось два чувства. Радость от того что они наткнулись на еще одного выжившего, и несвойственный подростку страх и крайнее недоверие. Турианка успела мысленно обвинить в этом порцию алкоголя. Но глубоко в себе она держала испуг, и прекрасно понимала, откуда он взялся.

У случайного гостя не было фонарика, значит, он точно не был мародером. Он оказался в этой ситуации случайно. А вдруг этот мужчина был не в себе? Или хорошо притворяется? Она повернулась к Вирибису и шепнула довольно ровно и спокойно:

— Подождем, пока уйдет?

— Да, пусть идет. Вдруг это мародер. С оружием, — Вирибис говорил так тихо, что сама Ори вряд ли могла разобрать каждое слово, а шаги были совсем близки, и силуэт вот-вот покажется из-за угла, так что Вирибис потянул Ори за воротник, чтобы ее случайно не увидели. — Молчи.

Как назло мужчина остановился именно перед входом в магазин и снова закричал «Ау, кто-нибудь!», Вирибис аж вздрогнул — он не ожидал и, такое ощущение, успел отвыкнуть от громких звуков, произносимых кем-то, но не им или Ори. И это странно, ведь прошло времени относительно немного, чтобы забыть про то, что и другие в этом мире тоже есть.

«Не может быть он мародером!» — категорично подумала про себя Ори, готовая встать из-за прилавка. Вдруг он также напуган, как и они… как она, по крайней мере. Будет только хуже, если мужчина найдет их первыми, прячущимися от него. Что он подумает. Сочтет их за мародеров? С подобными дельцами в Иерархии разговор короткий. Мертвые, ровно как их имущество, удостаивались отдельного почтения. Красть у покойников, раненых и обездоленных, или шастать по домам и зданиям, закинутым по безотлагательным причинам — низость и подлость, которая претит истинному гражданину.

— Эй, вы кто? — тихонько спросила Ори, включив фонарик, и, осторожно вылезая из-за стола. Краем уха она слышала, как Вирибис от злости царапнул по дверце прилавка, всё ещё колеблясь в правильности решения турианки.

— Духи! Живая душа! — Отреагировал мужчина, словно просочившись сквозь темноту к лучу фонарика.

Восклицание мужчины показалось Ори искренним и тёплым. Свет скользнул по запыленным шнурованным ботинкам, осветил серые складки широких штанин и замер на куртке. Форменная лётная куртка густого синего цвета, с тремя черными полосами через грудь и с красовавшейся на изгибе рукава нашивкой 3-го дивизиона. Она была точь-в-точь такой же, какую сегодня надел отец. Перехватило дыхание. Дрожащий лучик поднялся выше, к лицу турианца.