— Ида. Соберись. Ты сможешь.

«А может, скалка тут бессильна? — продолжала я внутренний монолог, ставя подпись. — Что еще можно придумать? Чугунная сковородка? Интересно, а в антикварных магазинах продают такие — большие, старинные…»

Я увлеклась мыслями о сковороде, что появится у меня на кухне — не для приготовления еды — ни в коем случае, жареное — вредно. Нет. Сугубо для того, чтобы объяснять одному бизнесмену, что можно делать в совместной жизни, а что вредно для здоровья. И стоило мне представить это чудо на плите, а на стене, чуть поодаль — висящую каменную скалку, как я услышала довольный мужской голос:

— Моя ты умница!

И поняла, что подписала. Кирилл быстро вывел свою министерскую подпись, и ловко отдал бумаги юридическому лицу.

— Обменяйтесь кольцами, — безмятежно и торжественно расплылось то лицо в искренней улыбке.

— Твою ж! — взвыла я. — Кирилл! Позови кого-нибудь!

— Все, уже все, любимая!

Кирилл испугался, схватил мою руку, и чуть было не уронил кольцо.

Я успела! Успела поймать! Кольцо нельзя ронять, иначе жизни не будет — это я помнила. Где слышала — понятия не имею, но вдруг показалось важным не уронить блестящий ободок из белого золота.

— Спасибо, — прошептал Кирилл и на мгновение прижался лбом к моему. — Идка… ты ж… горишь вся!

— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать…

— Что тут происходит? — дверь стремительно отворилась и палату ворвались акушерка и доктор. — Мужчина, я вас на несколько минут оставила присмотреть за женой — почему здесь находятся посторонние? Не положено!

— Все-все, — отступил Кирилл. — Уже уходим….

— Или остаетесь на родах — или попрошу в коридор, — строго сказала доктор.

Кирилл посмотрел на меня. Во взгляде явно читалась мольба, но вот о чем конкретно молил мой… теперь уже муж — о том, чтобы ему позволили остаться или попросили уйти…? Сдается мне, эта тайна так и останется неразгаданной, ибо я решительно замотала головой. Нет-нет. Совместные роды — это то, что проходили месяц назад Василиса с Федором, когда упрямого мужа подруги сначала выпроводить не могли, а потом, когда началось самое интересное, бизнесмен потерял сознание. Мой — тоже бизнесмен и политик, а потому — вон! Вон отсюда от греха подальше!

— Она… такая красивая, — склонился над нами Кирилл.

Дочка мирно сопела у меня на животе. Красненькая, сморщенная.

— Посмотри, какие у нее длинные реснички. Как у тебя…

Я посмотрела. Что-то не вижу я никаких ресничек… Ну да ладно. Мужу виднее.

— Прости… Я не вовремя с этим брачеванием, — Кирилл шептал и гладил меня по голове. — Но я пока летел… Мне вдруг показалось, что это очень-очень важно… Ты простишь меня?

— Кир, — я вздохнула, потому что вроде как и сил сердиться уже не было, но сказать что все это меня радует — тоже не могу.

В конце концов — у меня украли свадьбу! Свадьбу, о которой я так мечтала, между прочим…

— Мы же хотели не в Москве. Планировали после родов, чтобы я была красивая…

— Идка.

— Что?

— У нас будет самая лучшая свадьба, и ты будешь самая красивая — обещаю!

— Свадьба уже была. Уже… Все. Уже не получится по-настоящему…

— Была регистрация. Чтоб документы были в порядке. А свадьба — будет. Самая лучшая. Я обещаю. Я виноват, и теперь из кожи вон вылезу, но нашу свадьбу ты не забудешь никогда!

Мне, конечно, хотелось улыбнуться, но… Но я сдержалась! Старательно делала обиженное лицо с надутыми губами — до тех пор, пока наш папа не ушел на какое-то супер-важное совещание.

— Вот пусть теперь чувствует себя виноватым и устраивает нам с тобой свадьбу века! — прошептала я в крошечное красное ушко. — В конце концов мы же девочки… Да, принцесса?

— Ждалииииииии…

— Скучалииииии….

— Шшшшшшшшш…

Волны ласково накатывали на берег, солнце играло радужными искрами в прозрачных каплях.

Я счастливо рассмеялась, прижимая к себе маленькую принцессу в лимонно-желтых трусах с кружевами на попе.

Полгода счастья. Совершенного. Абсолютного. Просто… Праздник каждый день! И это при том, что зубики-животики-капризики никто не отменял. Куда от них денешься? Но Бонд, тающий от нежности, Бонд с трясущимися от страха руками — вдруг он ее уронит или сожмет сильнее, чем следует?! Помню, забирая Машку из роддома, муж весь вспотел, пока нес бело-розовый атласный конверт к машине. Аж целых три шага! Я от души над ним смеялась, а он был так напуган и сосредоточен, что даже не злился. Ах да, чуть не забыла — Бонд, поющий колыбельную.

Последнее, кстати, лучше вам никогда не слышать! Понятно, что под нее не только заснуть… Но мы с малышкой отважно терпели каждый раз. Ну…не обижать же папу! Он старается…

Вспоминая, мы сидели на берегу, слушали пение волн, смотрели на небо — дочь довольно улыбалась — ей, похоже, на Пхукете нравилось.

Моя девочка!

Скоро начнут собираться гости, что уже не первый час прихорашивались в гостинице перед торжеством. Все было готово. Платье мечты висело в номере, Кирилл, наверное, уже нарядился…

Посмотреть бы на него хоть одним глазком, но мамы постановили, что жених невесту до свадьбы видеть не должен — примета плохая. Ну, и ладно. Плохая так плохая. Зато дочь шестимесячная — это примета хорошая! Да, Машка?

— Идка, — окликнул меня голос мужа.

— А? — я как раз мостилась, чтобы сфотографировать на телефон и волну, и улыбающуюся мордашку Машки.

Вот… Черт! Не получается! То волна убегает, то у дочи моська кривится…

— Помочь?

— Давай!

Кирилл фотографировал, а я глаз не могла от него оторвать… Выглаженный костюм, из кармашка торчит галстук, босые ноги утопают в песке, волосы слегка ерошит теплый ветер…

Бонд. Мой Бонд.

— Отлично, принцессы! Идка, я с цветочком в петлице чувствую себя по-дурацки. А ты тут в шортах… Завидно же.

Я рассмеялась. Муж, кстати, оказался очень дисциплинированным. Вот и сейчас. Мы с Машкой манкировали обязанностями, а он уже готов.

— Я запутался, — вдруг пожаловался Кирилл, — это мне тебя видеть нельзя в платье? Или?

— Или мне тебя в платье видеть нельзя?

Рассмеялись все втроем.

— Отдай ребенка — и иди наряжаться!

У меня забрали дочь. Машка недовольно заворчала, но, увидев обожаемого папочку — снова заулыбалась.

— Идаааа!!! — раздалось гневное.

— Все. Дашка! Удаляюсь, иначе прибьет! — я чмокнула мужа в щеку и побежала к подруге.

— Все-таки надо было устроить вечеринку в купальниках, — ворчала я. — Купаться хочется.

— Хочется. Мне тоже хочется. Но! — Даша назидательно подняла палец к небу, — поразить сердце супруга супер-платьем ты просто обязана. И потом. Фотки сделать обалденные — это ж просто необходимо!

— Согласна!

— И вафсе, — Дашка отчаянно шепелявила, зажав во рту сразу с десяток шпилек.

Подруга уже закручивала мои волосы в настолько замысловатую прическу, что, честно говоря, в первые секунды отчаянно захотелось сбежать. Но я сдержалась — Дашка догонит и убьет, а я замуж выхожу, можно сказать, жить только начинаю!

— Все вавно мы свсве бувем бофиком! На пляве инафе фсе вавно никакф…

Да, на пляже будем босиком, иначе никак. Тут Дашка права.

— Идка! Платье… Платье давай! — гений-стилист вогнала последнюю шпильку, оттерла пот со лба, отошла на два шага, прищурилась, и довольно кивнула.

Вот оно — мое платье! Сколько же мы с Дашкой и Васькой спорили! Наконец — решили. Сошлись во мнениях. Удивительно, кстати, что не поубивали друг друга!

Платье было цвета слоновой кости, легкое, воздушное, с разрезами на юбке как у танцовщиц, открытой спиной и расшитым широким поясом. Мелким цветным бисером по белоснежному пляжу из жемчужин шли крошечные слоники, и каждый держал другого хоботом за хвостик. Издали — просто узор. Как… кружево. Но я-то знала, что там — слоны! И это отчего-то грело душу. Кириллу подобрали яркий, весь в узорах галстук таких же цветов и светлый костюм. Лишь на полтона темней моего платья.