– Иди, приведи себя в порядок. – обратился староста к жене. – Позвольте спросить, господин. Что в письме написано?

– Я мог бы наорать на тебя, – сказал Гонец – да гусыня хороша. В следующий раз бей её не так сильно, а то готовить разучится. А письмо не для тебя. Оно для Грашуха.

– Долго его нет. – добавил Страфий. – Уже поздно. Могу предложить вам переночевать у себя в погребе. Не барские хоромы, но свободных кроватей у нас нет, прощения просим.

Казалось бы, Гонец должен был взбеситься и обругать хозяина всеми словами, которые знает, чтобы спать в уютных хоромах. Однако, этого не произошло. Вместо этого, он молча допил молоко, перевернул кружку вверх дном, встал и спокойно сказал:

– Пойду на улицу.

Ничего не сказав, Страфий указал правой окровавленной рукой на дверь, после чего гость вышел на улицу.

Все дома были также укутаны снегом, а на улице совсем стемнело. Вдалеке был слышан волчий вой, черное небо было усеяно звёздами и неполной луной. Снег слегка блестел, чувствовалась померзшая насквозь земля под ногами. Слева от ворот было дерево, похожее на когтистое существо без ног. Дорогу совсем замело, из-за чего найти путь обратно до рассвета будет непросто. Возле дома Страфия Гонец увидел куст малины с последней ягодой. Сорвав ягоду, он съел её.

Вдруг он заметил женский силуэт позади дома старосты. Он был одет в мужскую шубу, волосы были длинные и в ветках, голова не очень большая. Силуэт плакал.

– Покажись!

Плач прекратился. Силуэт замер и задержал дыхание. Было видно, что он напуган и обеспокоен. Выйдя на свет, Гонец узнал в силуэте Лифию с окровавленным носом. Она медленно подошла к нему и спросила:

– Вы верите ему?

– Повтори. – сухо ответил путник.

– Мой муж сказал, что я много от него требую. Что я неблагодарная, что я постоянно мечтаю о тёплой и красивой одежде. Вы ему верите?

Прошло несколько мгновений, прежде чем путник дал ответ.

– Нет.

– Вы не глупый человек. Видите, что я здесь не по своей воле. Два года назад моей сестре, Паревии, было очень плохо. Она кашляла кровью и не могла стоять на ногах. Отец обратился к Ластрею, сказал, что его дочери нужна помощь. Готов был на все, ради бедной Паревии. Наш бывший староста выполнил обещание, отправил её в ближайший город. Однако, он потребовал обмена: сказал, что я должна буду выйти замуж за его брата, Страфия. Грашух был не самый плохой вариант, он мне даже нравился. Последние месяца он собирает с соседних деревень зерно. Грашух – добрый и честный человек, но вот его брат – сам чёрт во плоти. С тех пор, как он стал заведовать в нашей деревне, господин, стало все неспокойно. Он у всех забирает еду, скот забивает и пирует, не делясь с жителями. Наши то голодают не из-за зимы, а из-за Страфия. Все, кто пытался ему дать отпор, давно мертвы или покалечены до такой степени, что не могут больше работать. И так получилось, что я всегда первая, кого он бьёт. Каждый день он избивает меня подручными предметами. Отец месяц назад от голода умер, мать – еще при родах. Вот и получается, что мне бежать некуда.

Тут Гонец вспомнил деда на лавке, и задал Лифие вопрос.

– Что означает буква «В» на кисти старика?

– Брахима? Я не знаю. – недоуменно ответила девушка, вытирая своё лицо от слёз и крови. – Но пальца у него нет из-за того, что он в моего мужа камнем кинул, за меня заступился. Крик тогда стоял на всю деревню, никто из дома не выходил. Брахим не выдержал, и рассудок потерял.

Закончив разговор, Гонец дал ей золотую монету с печатью черной короны.

– Спасибо. – ответила Лифия.

Однако, она увидела, что вдоль его ноги виднелось что-то металлическое и тонкое, и в области печени на жилетке и рубахе была видна дыра с засохшей кровью, которую тот пытался скрыть изо всех сил. Не вышло…

Направившись к дому, гость задал вопрос.

– Я в этой помойке долго не задержусь, поеду в город. Как я найду твою сестру?

Девушка вновь была готова расплакаться, но уже от счастья. Она сдержанно сказала:

– Ей двадцать один год, у неё светлые волосы, голубые глаза. Она упрямая, как баран, но верная.

– Что мне ей передать? – спросил путник

Лифия смутилась. Она не ожидала такой доброты от путника, как и он сам.

– Отец вместе с матерью, оставь себе чернику.

Спустя некоторое время Гонец зашёл в дом и спустился в погреб. Там было не так холодно, как он думал, но все же неприятно. На шкафах стояли банки с овощами, батоны хлеба и маленькие мешки с фасолью. К потолку погреба были присоединены железные крюки, где были подвешены свиные туши. Расположившись на полу и постелив свой плащ на пол, путник наконец заснул.

На утро Гонец увидел, как Лифия, снова в синяках, убирала посуду, пока Страфий сидел на печи и хлеб жевал.

– А, господин Гонец! Мой брат спит на кровати. Если хотите с ним поговорить, он вас ждет в комнате.

Гость незамедлительно прошёл в комнату, где сидел Грашух. Тот был укутан в плед, лицо было закрыто тряпкой. Он вел себя приветливо и дружелюбно, но вся его левая нога была в крови, и по словам Лифии, это было далеко не в первый раз. Он сидел на кровати, очевидно выжидая Гонца.

– Ага! Вот и тот самый знаменитый гость, заскочивший в нашу горе-деревню. Чем могу быть полезен?

Гонец закрыл дверь и прислонил к ней шкаф. Затем он достал письмо, распечатал и зачитал его.

– Грашух, сын Ластрея, вы обвиняетесь в измене государству, казнокрадстве, несоблюдении своих обязательств перед законом и нашим Создателем и похищении 3 человек. За ваши проступки, я приговариваю вас к смерти. Король Памбел VI Справедливый. Документ от 26 ноября 1050 года.

– Подождите, это какая-то ошибка! – воскликнул Грашух. – Я не нарушал законов! Я немедленно зову брата!

Но калека не успел ничего сделать. Бросив письмо на пол, Гонец незамедлительно сбросил плащ, и его рука, словно молния, проткнула тонкой шпагой, похожей на иголку, шею Грашуха. Тот же, истекая кровью, схватился за горло и пытался сказать слово, похожее на «почему». Кровь вытекала настолько сильно, что уже спустя пару мгновений весь рукав Грашуха был испачкан ею. Он упал на пол, начал биться в конвульсиях. Выбравшись из пледа, убийца увидел лицо осужденного. У него были светлые волосы, легкая щетина и карие глаза. Нос, похожий на картошку, был очень непропорциональным: одна ноздря была в два раза больше другой. Из рта активно вытекала кровь, и его желтоватые зубы приобрели красноватый оттенок. Спустя минуту бездыханное тело брата лежало на полу, в крови и одеялах.

– Покойся с миром, ублюдок. – процедил убийца сквозь зубы.

В комнату незамедлительно вошёл Страфий, опрокинув тяжелый шкаф.

– Какого хера тут происходит? Сукин ты сын, ты убил моего брата! Я тебе сердце вырву из твоего поганого тела!

– Твой брат, животное, обвинялся в преступлениях, которые караются смертью на этих землях. Ничем не могу помочь. А теперь – прочь с дороги!

Гонец толкнул Страфия и направился к воротам. Ошеломленный горем, брат опустился на колени и начал плакать. Но брат увидел письмо, лежащие на полу. Он взял его в руки, и то, что он там прочитал, повергло его в ужас.

«Крестьяне!

Да будет вам известно, что наша гвардия оставила эти земли из-за войны, бушующей на Юге. Мы понимаем ваше горе, и Королевство Десяти Столиц посылает вам в помощь верных защитников, берущих плату зерном. Они будут защищать вас до тех пор, пока наши войска не вернутся с поля боя.

Бумага проверена Капитаном Четвертой гвардии от 26 ноября, 1050-го года.»

Узнав об откровенной лжи Гонца, Страфий взял в руки старый железный меч, висевший на стене в комнате покойного брата, надел шубу и вышел на мороз.

Он увидел, что Гонец незамедлительно удаляется в сторону конюшни. Не стерпев такой наглости, Страфий взял покрытый льдом камень, лежащий у его дома, и кинул в сторону Гонца. Тот быстро поймал камень, бросил его на землю и медленно повернулся к старосте.