Мчится, как на гонках! Вообще, что за галиматья… Ограничение 60 км/ч, а для того, чтобы не штрафовали – можно и 79 км/ч мчаться. Хорошо бы на работу так разрешали! По регламенту в восемь ноль-ноль, но, если очень хочется, можно и к десяти и без всяких санкций. И уходить не в пять, а в три, допустим. Хм… было бы неплохо. Стоит телевизор пять тысяч рублей, но я хочу купить его за четыре – и покупаю! Размечтался…
На остановке очень некультурно позевывал, челюсть грозила вывихнуться, если не прекращу кусать морозный воздух. Ну и ладно, не так уж и стыдно. Вокруг все лица свои, давно изученные до самой последней трудовой морщины. По сорок минут в день вижу каждого, порой, чаще чем маму. Тошнит от унылых опухших рож. Почти семья, только немых, раз не общаемся. Пританцовывая от морозца и нервов, наконец дождался припозднившийся транспорт.
Скрипнули тормоза, щелкнули двери. Локти у меня острые. Расталкивая, невежливо пихая ими, вломился в удушливый и вечно вонючий бензином и пылью автобус. Ну всё… Теперь час трястись, изнемогая от дороги, похожей на американские горки и стиральную доску одновременно. С болтанкой, после которой только и желаешь, чтобы рабочий день кончился уже сейчас.
Водитель – лоснящийся, большой и жирный, как морской слон, утер волосатой лапой лоб. Толстая ладонь только размазала грязные потеки. Взгляд шофера раздражённо метнулся в зеркало заднего вида. Челюсть вылезла ящиком. Потная лысая голова повернулась в мою сторону. Глаза выкатились из орбит, лицо побагровело. Водила хрипло рявкнул, заставляя дрогнуть колени и невольно задержать дыхание:
– Иди в салон! Придурок! Нарожают абортов!! Тормоз!!
Окрик смотивировал быстрей забиться от злого взора в середину автобуса, спрятавшись меж хмурых лиц, одного взгляда на которые хватает, чтобы понять – счастья на Земле не существует.
Не помогло. Нарвался на хамство могучей, как танк «Абрамс», кондукторши. Тяжелый взгляд окатил с ног до головы, демонстративно уничижительно, словно из поливочного шланга – помоями.
– Да уйди ты, паразит, с прохода! Куда ломишься?! Под ноги смотри! И сумку убери! Видишь, люди ходят?! Мешает. Чем думаешь?
– Я… Да ну…Он сказал… Я просто… шел… Изви…, – не успел закончить. Грубо прервали:
– Ты как рожать собрался! Проезд оплачиваем, молодой человек! Некогда мне на вас таких время тратить!
Словно в десятибалльный шторм, чуть не зубами, уцепился за грязно-желтый весь ободранный поручень. Рука спешно нащупывала тысячу. Точно помню – второпях скомканная бумажка ещё вчера затерялась в бездонных глубинах дырявого кармана.
– За проезд надо готовить заранее, – прокомментировала кондукторша, казенным голосом диспетчера на вокзале.
А вдруг потерял?! Зря думал, что сильнее вспотеть уже нельзя…
– Сейчас, сейчас! Подождите, пожалуйста, – наконец указательный и большой пальцы ухватили пропажу из подклада. Шумно вздохнул с чувством глубокого облегчения.
– Как из одного места вытащил! Я тебе что, кассовый аппарат?! В следующий раз пешком пойдешь!
Колбаски пальцев, сплошь покрытые кольцами, отсчитали необходимую сумму. Сунула деньги прямо в лицо.
– Сдачи на вас не напасешься, – проворчав, наконец, рассчитала кондуктор.
Справа от меня – девочка лет пятнадцати. Пытается выживать меж прессов могучих спин. На добрых, как у телёнка глазах – аккуратные круглые очки. За спиной – древний, ещё советский скрипичный футляр.
– А ты чё в телефон тыкаешь?! Рассчитываемся! Я жду. Да, да, я тебе говорю! И не лупи свои глазищщи! И как вас воспитывают?! С таким драндулетом на такси ездиют! Вот же дети пошли! – облаяла кондуктор новую жертву. Глаза девочки наполнились слезами.
Кондуктор прошла дальше, как ледокол Арктики. Могучие формы втрамбовали меня в рядом стоящих пассажиров.
Не могу, как они – грубить, хамить, обзываться. На беду – хорошо воспитали. А вот такие халды – где только берутся? На уровне инстинктов чувствуют, кто ответит, а на кого голос повышать можно без всякой боязни. Агрессия и злость, словно ядовитая смесь едкого клея. Заполняют собой всё расширяющиеся трещины в душе, расколотой от муторной жизни.
Мокрый, как после душа, вломился в проходную родного банка. Не успел в последнюю минуту – путь загородил мускулистый шкаф в сером камуфляже. Сразу тяжело задышалось. В груди по пищеводу словно гранитный камень из морозилки прокатился. Охранник поигрывает резиновой дубинкой, перекатывается с пятки на носки и обратно. Точно в позе хозяина жизни. Лицо такое, будто по нему в армии не раз прошлись саперной лопаткой. Тяжелый взгляд серых глаз многозначительно уперся в часы у входа, затем уничижительно – на меня. Зеленый фирменный циферблат показывает 8.01. Безопасник поцыкал. Голова неодобрительно качнулась из стороны в сторону. Масляные губы растянулись, демонстрируя крупные жёлтые зубы, будто не в улыбке, а в оскале.
– Кто бы мог подумать…, – с нескрываемой издевкой начал представление «камуфляж», как резину растягивая гласные. Полицейского вида резиновая палка постучала по разлапистой ладони. Раздались звучные шлепки. Вспомнилась Новогодняя ночь по телевизору – будто куранты бьют на Спасской башне в исполнении охранника.
Верзила продолжил:
– Малинин, опять опаздываешь?! Даже не опять, а снова. Как там правильно? Ты же грамотный. Хэ-хэ. Пиши объяснительную, скажи «прощай» и помахай ручкой своей премии. А у меня она будет… За улов опоздунов. Сегодня одиннадцатое. Третий раз за месяц!! Ты чемпион! Поздравляю, – с ехидной кривой улыбкой съязвил Дубинский Пал Палыч. Или просто – «Дуб». Начальник охраны. Вредный, как сама жизнь.
Внутри всё упало. Как раз деньги нужны, как назло. Заранее бессмысленно попытался умилостивить упертого охранника:
– Пал Палыч!! Ну извините, пожалуйста! Пробки сегодня, понедельник, грязь. Один автобус до нас ходит, ну вы же знаете, – Заладил одно и то же уже в сотый раз. В конце концов, не за два часа же до работы выходить?
– Вот такие, как ты, Малинин, никчемные планктоны, страну и довели! Что ты мне хрен в уши вкручиваешь? Мамка тебя не разбудила, ещё скажи? Подгузник не поменяла? Попку не подтерла? Я тебя на руках должен до работы донести? Пиши объяснительную, маменькин сынок.
Спина согнулась, понурился, подошел к столу дежурного – ещё одному дармоеду в форме. Русоволосый молодой парень даже не прячет ядовитую ухмылку. Набитый крепкий кулак небрежно толкнул в мою сторону канцелярию. Рука, дрожащая в нервном перенапряжении, потянула из стопки необходимый бланк. Доводят… Ей Богу, энергетические вампиры….
По привычной, накатал одну и ту же бесконечную историю – про Белого бычка, регулярно доводимую до начальства, хотя бы раз в месяц на протяжении последних лет. А что сделать? Автобус единственный до работы – раз в полчаса. То ломается, то пробки, то извержения вулканов, с падениями метеоритов, обязательно не позволяют приходить пунктуально. Вдобавок – по тринадцать часов работаю с часом дороги в одну сторону. Никуда не денешься. И так – изо дня в день! Конечно, можно тратить ещё на час больше – на дорогу, но моральных сил и мотивации нет. Совсем нет.
Уже три года подряд целыми днями только и делаю, что утопаю в вязкой трясине бумажной волокиты, лишь раз прерываемой на долгожданный обед. Дающий хоть какой-то отдых осоловелым глазам за далеко не восьмичасовой рабочий день.
Понукаемый каждые полчаса начальником отдела – моим ровесником живчиком Максимом, ежедневно пытаюсь объять необъятное – переделать никогда неиссякаемый поток задач. А проблемы сыпятся, словно из волшебного решета.
Время утекает водою из пальцев. Вернее, фотонами с вольфрамовой нити накаливания. Чем выше напряжение, больше амперов на токе – короче служба купленной вещи… Меня же и купили – зарплатой. Уверен – ещё и близко не выйдет гарантийный срок – перегорю. Три года молодости позади. По идее – самые активные и продуктивные. А что я могу вспомнить? Впечатление, будто минуло – ну пускай полгода. Дни сливаются в единую серую бесформенную массу. Ничего интересного, никаких заметных вех. Из особых событий могу припомнить лишь замену офисной мебели.
