Повсюду и везде висели плакаты с изображением верховного правителя. И если человек посмеет выдать неправильный жест возле этого изображения, то подданного могли арестовать на месте и предать тут же суду, за то, что он «Оскверняет священное изображение благословенного правителя».

Люди трепетали перед теми, кто именовал себя Гвардия Султана. Это были элитные подразделения солдат, ставшие «инструментом воли Его Превосходительства». Им была вручена привилегия арестовывать, вершить суд и карать прямо на улице.

Всё в стране, все сферы жизни, определялось не изданными законами, а «Откровениями Султана», которые были не просто законами, а священными правилами, которые необходимы для строжайшего соблюдения. И кто преступит подобное откровение, предавался жестокой прилюдной каре, в виде избиения стальными прутами или более быстрой казнью, ибо «Нарушение установленного правила, есть преступление против слов Его».

Большинство людей в стране отдавали практически половину дохода в Фонд Султана, несмотря на то, что ещё и уплачивали десяти процентный налог. А каждое воскресенье подданные обязаны были отдавать половину своей пищи нищим, так как это «Радовало Его Святейшество». А всякую субботу в храмах, ставших собственностью Султана, люди обязаны были поставить свечку или свершить молитву «За здравие и счастье Правителя, ибо Он стоял подле Господа, став его правой рукой». Те, кто этого избегал, подвергались повешению, при этом объявлялись «Врагами Султана и его родины».

И всё это было лишь частями из длинной вереницы того, что необходимо было сделать для того, что бы «Умилостивить Великого Правителя».

Но, несмотря на такую жестокость и сумасбродность все выражали почтение и безграничную фанатическую любовь к Султану, со слезами радости исполняя всё то, что им положено, ибо «Всё принадлежит Ему, и чтобы умилостивить Его, сделать более Его курс более точным им верным, необходимо отдавать Султану всё, что он пожелает».

И идя по городу, который пребывал в фанатическом экстазе от того, что проживает рядом с «Величайшим Правителем», Карамазов и Эмилия, накинув на себя красные махровые плащи, нарвались на сцену: юноша, облачённый в классический костюм, что не присущ для местного колорита. Парень что-то не поделил с гвардейцем и стоял с ним активно спорил. В конце концов, солдат просто направил алебарду в паренька и спустил затвор. Но Карамазов сработал быстрее. Выстрел из пистолета перебил локтевой сустав, и солдат попросту выронил своё оружие и взревел. Юноша тут же метнулся к ним и попросил его укрыть, и с этого момента и понеслась чехарда.

Трое прорывались через город, всё дальше уходя от пункта назначения и продвигаясь к старому недостроенному зданию, в котором бывший Верховный Инквизитор устроил убежище на случай того, если что-то пойдёт не так и чувство справедливости или удача подведёт его, загнав в угол.

– Вы знаете, что будет если вы меня спасёте? – горделиво заявил парень, оборвав все воспоминания своего спасителя. – Я сын самого Султана и он вас озолотит, когда всё узнает.

– Так почему же тебя не узнала Гвардия? – возмутилась Эмилия.

– Я был без специальной печати, забыл её во Дворце, когда вышел пройтись. Да и костюма на мне не было, – слегка опустив свой лик, ответил парень. – Решил по-простому выйти в народ.

– Надеюсь, ты говоришь правду, и твой отец не оторвёт нам головы за то, что мы устроили бойню в рядах его Гвардии. – Тяжко ответил Карамазов и подался посмотреть через окно и секундами позже строго и порывисто вымолвил, – уходи в укрытие, парень, а ты Эмилия готовься.

– Что там? – вопросила девушка, приготовившись использовать оружие.

– Второй раунд, – холодно дал ответ мужчина и приготовился к бою. – Защищай свой участок. – Сказал напарник и затем более ласково добавил. – Только будь осторожнее, прошу тебя.

– Хорошо, дорогой мой, – игриво ответила Эмилия и обнажила сверкнувшую рапиру. – Я искренне уповаю, что мы выживем сегодня.

Внезапно в динамик у уха зашипел и из него, прерываясь статикой и помехами полился голос:

– Господин Карамазов, что случилось? Мы засекаем возле вас множественные сигнатуры. Не менее трёхсот целей.

– Аметист-2-1, операция на грани срыва, нас зажали в угол. Нам нужна поддержка. Отправляйте её по тем координатам, где засечёте сигнал.

– Есть, поддержка будет через пять минут. Конец связи.

К зданию пожаловали ещё сотни Гвардейцев Султана, которые получили приказ захватить постройку любой ценой, несмотря на любые потери. Люди, облачённые в красное обмундирование, словно кровь из раны, под чёткие и громогласные команды, хлынули во внешний двор, став образовывать стройные порядки, взяв точку обороны в плотный квадрат.

Через минуту они выстроились плотным строем у дома, поставив алебарды у правого плеча, не став их возводить в боевое положение, словно ожидая нечто того, что должно закономерно случиться.

Сквозь стройные ряды прошёл высокий и крупный мужчина, при виде которого солдаты вытянулись ещё сильнее. Он облачён в золотую, но довольно простую по своей отделке броню – всё её черты напоминают воина сошедшего со страниц древних легенд, так же гравировка на некоторых пластинах доспеха отдалённо веет мотивами пера.

Доспехи воина представляют собой высокие сапоги, крепившиеся к наколенникам, которые в свою очередь поддерживали щитками, защищавшими четырёхглавую мышцу. Грудь была покрыта золотой пластиной с изображением полумесяца, перекрещённого с клинком. Пресс же закрывало пластинчатое бронирование, где пластины шли внахлёст друг на друга. Руки закрывались такими же сверкающими золотыми пластинами, которые уходили под латные перчатки. На шее прекрасного воителя крепился пурпурный плащ, сотканный из дорого шёлка. Шлем на великолепном бойце отсутствует.

Странный, но в, то, же время великолепный воин имеет довольно приятные смуглые черты лица, которые, то и дело пропадали в свечении и отсветах его брони, а роскошные длинные волосы зарываются под броню.

Мужчина поднёс руку к горлу, специально подкашлянул и тут же полился певучий и приятный, словно музыка ангелов, голос:

– Я командир Гвардии Султана, хранитель Стамбула и Земной Ангел Господня, приказываю вам сдаться и сложить оружие, только тогда вас постигнет справедливый суд Его. Вы будите осуждены по делам своим и по мере закона!

У Карамазова нет времени на всяческое рассуждение, он должен действовать моментально, чтобы ещё спасти операцию и дать хотя бы девушке уйти от гнева Султана.

– Эмилия, – воззвал напарник.

– Да? – чуть волнуясь, спросила Эмилия, понимая, к чему сейчас будет клонить бывший инквизитор. – Что же тебе понадобилось?

– Оставайся здесь и охраняй парня.

– Ты уверен? – с дрожащим голосом спросила девушка, явно не желая отпускать мужчину во двор.

– Нам их не удержать, врагов слишком много. Я просто постараюсь выиграть время до прихода помощи, – спокойно ответил Карамазов и приблизился к девушке, стуча каблуками по деревянному настилу пола.

Под сильное биение сердца, отзывавшееся слабым глухим стуком в ушах, Карамазов выдавил из себя фразу:

– Только осторожнее, прошу тебя Эмилия.

– Почему ты так обо мне волнуешься? – смутилась девушка. – Мы просто воины, солдаты своего повелителя, живущие, сражающиеся и умирающие во имя великой цели. Мы просто инструменты праведной воли, почему ты так взволнован?

Карамазов помедлил, после чего неохотно, но в тоже время взбудоражено дал ответ, содрогаясь голосом и сокрушаясь душой:

– Ты для меня больше, чем солдат. Ты вернула меня к жизни в тот момент, когда я думал, что всё кончено. Я не хочу, Эмилия, чтобы с тобой что-то случилось.

Взгляд серебряных глаз девушки сделался максимально смущённым и растерянным, она банально не знает, как реагировать на подобные слова. Каждая мысль вязнет в горле, не доходя до языка и зубов, но мужчина её прерывает, касаясь плеча и ступая назад.

– Прости, мне пора. Побереги себя.

После чего мужчина тяжело выдохнул, вынул сверкающий клинок и двинулся навстречу судьбе, которая взывала к нему, ждала за порогом разрушенного здания. Как только Карамазов переступил проход дома, то в ту же секунду, словно в одно движение с идеальной синхронностью была наведена сотня стволов, способных за пару секунд сделать из него просто месиво.