– Ладно, – прервал всех мужчина, сидящий за стулом у стола. – Приготовимся к встрече.

И когда эти слова слетели с губ, дверь комнаты заскрипела, возвещая о новых гостях. Все обратили внимание на источник звука. В проходе появилась фигура. Это оказался высокий мужчина, и, несмотря на повисший сумрак можно было разглядеть его основную одежду – чёрный камзол, такого же цвета штаны и сапоги.

– Магистр Данте, похоже, это ваше место, – прозвучали слова с толикой покорности и мужчина, сидевший за ним, поспешил встать из-за стола. – Присаживайтесь, пожалуйста.

– Карамазов, это вы. Искренне рад встречи, – словно оксюмороном последовала реплика старого хозяина помещения, когда его речь была выдана с такой эмоциональностью, с которой говорят машины.

Посмотрев на старого седого пожилого мужчину, облачённого в испачканную одежду, везде истёртую, пропитанную потом и грязью, обычного работяги, Магистр обратился:

– Бывший Верховный Отец Флорентин Антинори, я счастлив вас сегодня видеть, – сказал Данте, при этом попытавшись подшутить. – Почему-то всегда так священников и представлял, – кинул Магистр, только чуть позже уловив, что его шутка вкупе с абсолютным холодом в эмоциях похожа на издёвку.

– Позвольте представиться, я…

– Инспектор Морс, – обратил речь Магистр в сторону окна, оборвав мужчину у подоконника.

– Как вы быстро сюда добрались? – тут же поинтересовался Карамазов.

Данте обратил на него свой холодный взгляд и так же прохладно ответил:

– У меня был реактивный самолёт. А потом, сюда в горы, я долетел на вертолёте, который под этот буран практически бесшумно сел.

«Что за несуразица?» – подумал Карамазов – «Самолёт и вертолёт в бурю? Что же ты темнишь?».

После того, как губы Данте сомкнулись, в кабинет вошли ещё два человека, появление которых не было неожиданным, но стало довольно приятным для всех, без исключения.

Первым изволил пройти высокий мужчина, облачённый в обычную военную куртку и штаны серо-чёрной пиксельной раскраски, а на ногах военные берцы. Даже в сумраке ночи было видно, что вся одежда новая, практически только что сошедшая с производства. В объятиях мрака были слабо различимы черты лица этого человека, но основное угадывалось совершенно просто – лицо, имеющие очертание квадрата, в основном мощные, даже грубые, очертания, мощный подбородок, крупные губы и блеснувшие в свете луны светло-голубые глаза, отдавшие чем-то оттенком самого лунного света.

– Ох, Тит, – удивился Карамазов. – Ты выжил.

– Не только, – послышалась безжизненная речь. – Он преуспел там, где нам даже и не снилось. Тит, проходи, – хладно потребовал Данте и добавил. – Ну, теперь вся ваша Тетрархия в сборе, можно начать переговоры.

За крупным мужчиной прошла низкая фигура, чьи очертания под лучами холодного лунного света сильно напоминали формы девушки, несмотря на то, что она была одета в мешковатые чёрные одежды.

– Эмилия, – чуть ли не воскликнув внезапно и, причём довольно бодро и живо сказал человек, стоявший у стола.

– Карамазов? – слегка перепугано от неожиданности, что её окликнут, вопросительно сказала девушка, причём скинув капюшон.

Когда лоскут ткани оказался на спине, на лицо девушки сразу же упали лучи лунного света, которые еле как пробирались из-за поднятх ледяным ветром миллиардов снежинок. Чёрные волосы девушки сразу же отдали шёлковым блеском, прекрасные и во многом милые черты лица стали отражением совершенства, по мыслям одного из присутствующих, а серебряные глаза играли внутренним светом.

– Это Эмилия, господа, та прекрасная девушка, благодаря которой мы собрались сегодня, – как-то скоротечно выдавил из себя Карамазов и, подойдя, встал рядом с ней, что сильно удивило собравшихся.

Всего пару фраз ввели в ступор сразу нескольких человек, ибо такое поведение бывшего инквизитора стало нечто странным, не присущим для него. Данте стоял с лёгким недоумением, не понимая, почему его заслугу пододвинули и даже не его упомянули, ведь Эмилия говорила, что действует от имени и по приказу Магистра и именно он решил собрать Тетрархию. Но, проведя моментальный анализ, сразу понял, в чём тут дело, и не предал этому значения, списав на ещё одну проблему с которой придётся разбираться в будущем. Но помимо Магистра эта фраза выбила из колеи мышления и Флорентина и Морса, свершив их полную протерю мировоззрения, дав им повод сомневаться в том, что Карамазов чуть больше, чем безжалостный государственник, а ещё может и проявлять чувства к людям.

Морс наклонился к уху бывшего Верховного Отца, дабы не смущать своего друга, и мгновенно прошептал, исказив голос в ехидстве:

– Он сказал «прекрасная» или я сошёл с ума? Отец, может мне пора к психокорректору?

Пожилой мужчина едва заметно усмехнулся и дал ответ:

– Пути Господни неисповедимы, сын мой. Нет, тебе не нужно никуда… и прошу, поменьше язвы. Не богоугодно это.

Секундное замешательство было обречено на крах необходимостью. Данте начал ход, стуча сапогом по полу, и подошёл к свойскому столу, затем присел на кресло и открыл тумбочку столика. После чего достал оттуда несколько бумаг, которые оставил на будущее.

– Зачем ты нас собрал сегодня, Магистр Данте? – сурово спросил инспектор Морс, решая уже перейти к делу. – Не зря же мы сюда пилили через снежные барханы, отмораживая носы и… неважно.

– Потерпи немного. Сейчас перейдём к делу, – сухо отвесил хозяин кабинета и продолжил рыться в бумагах, после чего, практически сразу, нашёл нужный лист и положил его на стол, с шорохом убрав все остальные. – Ах вот… секундочку. Вот. Осенью, предположительно полтора года назад была произведена казнь девушки по имени Калья. Приговор подписан всеми двенадцатью Верховными Лордами, а место казни – «заброшенный театр», – и замолчав на миг, осмотрев всех, оценивая их внимание, он продолжил, когда понял, что его речам внимают все. – Эта фальшь, полная и абсолютная. Один из двенадцати знал, что там не жена второго Канцлера, а подставное лицо, – с пущим холодом завершил речь Данте.

– Так вот ты зачем нас собрал. – С лёгкой улыбкой и недовольством в голосе выплеснул Морс. – Тебе нужны лишь сведения.

– Погоди, пусть расскажет всё, – тяжело дыша, сказал бывший священнослужитель, – мы должны знать всё.

– Спасибо, – без всякой дрожи или тембра отвесил похвалу Данте. – Жена второго Канцлера была казнена ему в назидание, но до конца собственной жизни он и не осознавал, что его вечная любовь жива и здравствует… какая ирония. Не знает и нынешний Архиканцлер, что очень хорошо.

– Что вы хотите, говорите конкретнее, – потребовал Карамазов и добавил. – У всех у нас не столько много времени, и ещё меньше возможностей, использовать это время. Таков наш мир и лучше сразу перейти к действиям, если они будут нужными.

– Хорошо, – согласился Данте. – Нам будет предпочтительней, если Тетрархия начнёт свою деятельность по подрыву обстановки на территории, где сейчас жена убитого Канцлера, чтобы мы смогли её вытащить для собственных целей.

Магистру тяжелее всего дались слова, связанные с прошением начать эскалацию обстановки, ибо он всю жизнь стремился к сохранению мира, стабильности, но сейчас вынужден просить об обратном.

– А неплохой бартер! – вспылил Морс. – Мы вам даём информацию, делаем за вас грязную работу, а вы забираете готовое. Где хотя бы гарантии, что мы потом все живы останемся и вы, господин Консул… ах Магистр, не бросите нас.

Внезапно полился милый певучий голос, а это означало, что в спор ввязалась Эмилия:

– Нет никаких гарантий, что и вы нас не обманите.

– Хм, – фыркнул инспектор. – Можем условиться о месте передачи выжившей жены, если она вам так нужна.

– Что ты такое говоришь! – в праведном гневе воскликнул Флорентин, при этом начав тяжело подниматься. – Тебе совсем рассудок затуманило, я тебя совсем не так учил. Она не какая-то вещь, что бы ей помыкать и торговать. Это намучившаяся женщина, забитая в угол. Ей нужна наша помощь и помощь ордена.