– Нет. Сегодня не стоит выходить. Нам нужно поговорить наедине. Я пока точно не знаю, с чем мы имеем дело, хочу показать тебе кое-что. Жди меня у себя дома в девять часов вечера. Это я отозвал тебя из отпуска. Что-то мне подсказывает, что не зря.

– Астов, лучше встретимся в другом месте, в любом, только не у меня в квартире.

– Я всё сказал.

В трубке послышались короткие гудки.

«Только не это, – пульсирующие потоки злобы с новой силой разливались по венам. – У меня что, в квартире мёдом для всех намазано? Что-то зачастили ко мне незваные гости. Знаешь, что, Астов Виктор Вениаминович, сегодня ты будешь пить кофе из чашки для супа. Хотя нет, не кофе, а воду из-под крана».

***

В квартире Тайновой ничего не изменилось. Она выглядела так же, как перед отъездом, так же, как она выглядела всегда. Ева прошла в спальню, наспех засунула сумку с вещами под кровать в надежде разобраться с ней позже, а сама пошла в ванную комнату. Её всё ещё знобило, она никак не могла согреться. Сейчас утешала только одна мысль о горячей воде в ванной.

До визита Астова оставалось полтора часа, когда Тайнова решила выйти и прогуляться до аптеки. К её удивлению, дома не оказалось никаких лекарств от простуды, а она явно ощущала, что заболевает. В районе, где жила Ева, поблизости аптек не было. До ближайшей полчаса пешком или столько же на автомобиле из-за пробок, но девушка всё же решила доехать, чтобы ещё больше не усугублять ситуацию и напрасно не переохлаждать свой организм.

Доехала она быстро, быстрее, чем ожидала. Все парковочные места около аптеки были заняты, и ей пришлось парковаться на другой стороне дороги.

Тайнова вышла из машины под начинающийся ливень и бегом побежала в сторону фармацевтического магазина. То, что она увидела в холле аптеки, повергло в шок. Казалось, заболел весь район. Очередь начиналась у касс и заканчивалась у входной двери. От лицезрения этой толпы Еву затрясло, а дьявол, который обычно сидел на левом плече, сейчас спрыгнул на пол и потянул её обратно к машине. Следователь почти развернулась, чтобы уйти, но боль в горле всё же отговорила от столь необдуманного поступка. Она глубоко вздохнула и решила ждать.

Очередь Евы подошла только через двадцать минут. За это время Тайнова успела несколько раз повторить у себя в голове все статьи Уголовного кодекса Российской Федерации. Она пыталась найти хоть одно смягчающее обстоятельство за убийство бабушки, которой не нравились белые буквы на коробке лекарства, так как до этого у неё была коробочка с жёлтыми буквами, и ей непременно нужно было найти коробочку этого лекарства только с жёлтыми буквами. На все увещевания фармацевта о том, что у бренда производителя сменился дизайн, старушка никак не реагировала и всё требовала найти это лекарство с жёлтыми буквами на коробке. Когда старушка всё же смирилась с белыми буквами, Тайнова смогла купить себе антибиотики и жаропонижающие. Она бегом добежала до машины и со всей силы вжала педаль газа в пол.

Девушка очень спешила, понимая, что опаздывает на встречу с Астовым. Он пока не звонил, а значит, и сам задерживался, но всё же ей хотелось подготовиться к его приходу, а именно успеть закрыть дверь в спальную комнату.

Тайнова вышла из лифта на лестничный пролёт и подошла к двери своей квартиры. Она уже хотела вставить ключи в замочную скважину, как одна деталь заставила остановиться: дверь была открыта. Ева точно помнила, что, уходя, закрывала дверь на замок. От напряжения на лбу проступили маленькие капли пота, она нерешительно держалась за дверную ручку, не спеша открывать дверь. Мысленно Тайнова прорисовывала в голове свой коридор и все предметы, которые там располагались, в надежде найти то, чем она смогла бы обороняться. Девушка вспомнила, что у обувного шкафа стоял маленький металлический ломик, который иногда служил ей открывалкой для багажника машины. Продумав весь последующий сценарий событий и действий, Ева осторожно открыла дверь. Рывком подобрала ломик в коридоре и еле слышно начала пробираться в гостиную. Зрелище, которое открылось в комнате, сменило страх на гнев.

– Какого чёрта, Астов, ты тут делаешь? – Тайнова отшвырнула ломик в угол гостиной.

Астов развернулся в кресле и посмотрел на девушку.

– А у меня встречный вопрос. Какого чёрта творится у тебя на стене в спальне?

– Ты не имел права врываться в мою квартиру! Кто? Я спрашиваю! Кто дал тебе право на это?! – лицо Тайновой приобрело багрово-красный оттенок. В гневе она не заметила, что и Астов был вне себя. Ей редко приходилось видеть этого человека раздражённым, и сейчас он был изрядно зол.

– Твоей квартиры? Твоей?! Это я снял для тебя эту квартиру у своего знакомого. Я платил за неё, пока ты вставала на ноги. Это такая же твоя квартира, как и моя! И ключи у меня с того самого момента, как ты сюда въехала после интерната. Так что не вздумай мне указывать, куда я имею право заходить, а куда нет! Я ещё раз спрашиваю: что за херня висит на стене в спальне? Что это за алтарь параноидального бреда?

– Ты не имел права копаться в моих вещах, – Ева задыхалась от злости, гнева и стыда. Ей казалось, словно её раздели и нагую выставили напоказ толпе зевак. Она была беззащитна. Её тайну раскрыли, её обнажили. – Ты… Ты…

– В вещах? Да тут и копаться не надо! Заходишь в гостиную – и, пожалуйста, пиши психологический портрет маниакального психопата с манией преследования или верой в теорию заговора! Это что за фотографии, обведённые маркером, и красно-сине-зелёные нитки? Я не разбирался, но по фотографиям твоей мамы, меня и твоего отчима я понял, что ты так и не смирилась с событиями той ночи, – Астов постепенно успокаивался и понижал тон речи. – Я жду ответов, капитан Тайнова.

– Это доска расследования, – Ева тоже постаралась унять свой гнев. – Я не смирилась с событиями той ночи, просто потому что я ничего не помню, что тогда произошло! И ни Антон, ни вся антоновская рать не смогли пролить хоть толику света в моей памяти на события той ночи. Да, я хочу знать, кто убил моего отчима. Это, – Тайнова указала пальцем на стену спальни, – это нераскрытое преступление, которое произошло в моей жизни, а я гений, у которого по району девяностовосьмипроцентная раскрываемость, если верить словам твоего знакомого. Меня бесят нераскрытые дела. Ещё вопросы?

– Зачем? Я не понимаю! Зачем тебе это надо? Я бы понял, если бы ты хотела знать, кто убил твою маму или кто убил твоего отца, но отчима? Притом что именно этот ублюдок забил до смерти твою мать! Объясни мне, и я больше никогда не спрошу тебя об этом.

Девушка молчала. Она не знала, что ответить, она не знала, как это всё объяснить. Тайнова решила выбрать самый простой вариант:

– Это важно для меня. Я надеюсь, что так я смогу всё вспомнить.

Астов закурил вторую сигарету, не сводя глаз с девушки, стоящей посреди комнаты.

– Ева, неужели тебе не хватает всего того дерьма, что ты видишь на работе каждый день? Мне больно думать о том, что ты приходишь вечером в квартиру с одним столом и стулом, садишься на кровать и пялишься в стену, пытаясь разобраться в деле двадцатитрёхлетней давности. У тебя нет знакомых, нет друзей, нет мужчины. Всё, что у тебя есть, как я только что узнал, так эта стена с фотографиями, обрывками записей из дела и красными нитками.

– Это мой выбор, оставь всё это мне.

– Как бы ты ко мне ни относилась, в чём бы ни винила меня, я всё равно буду переживать за тебя. Судьба отняла у меня сына за то, что я не досмотрел за ним. Я не хочу потерять ещё и тебя.

Тайнова молчала, ей больше нечего было сказать. Слова Астова не разжалобили её, не смягчили, не поменяли отношения к нему. Еве просто хотелось сменить тему, хотелось забыть об этом разговоре.

– Я больше не буду спрашивать тебя об этом, делай, что хочешь. Только ответь на последний вопрос: как давно ты копаешься в этом?

– Как только начала работать в полиции.

Астов затушил сигарету, выпуская изо рта облако едкого табачного дыма.