– Лаврова, берегись!

Я в ужасе отпрыгнула в сторону. Яна стояла рядом и разрывалась от хохота.

– Лиза, черт возьми, с каких это пор ты такая пугливая? – обратилась она, прикрывая искренний смех ладонью.

Я наклонилась вперед и тяжело выдохнула.

– Ты сумасшедшая.

– Ничего подобного! – возмутилась она. – Просто настроение хорошее. Кстати, сейчас уже играть будем. Валерич нас поделил. Я к нему подходила – мы в одной команде.

«Классно», – подумала я. «Надеюсь, запас подобных шуток себя исчерпал».

Звучит свисток. Все послушно собираются в одну линию в середине площадки. Наставник становится перед нами и негромко – вполголоса зачитывает составы на грядущую двусторонку. Под самый занавес прозвучали и наши с Яной фамилии. Все девчонки судорожно заохали.

– Каждое противостояние до пяти забитых мячей, – бурно завершал свою речь Валерич. – Ладно. Быстрей начнем – подольше поиграем. Поехали!

Получилось три команды. Наш супер дуэт первую игру проводил на лавке, оценивая результативные действия двух других противоборствующих коллективов, хихикая над каждым корявым пасом и утопая в овациях при виде красиво разыгранных комбинаций. Свист. Сарказм. Залихватские выкрики, типа: Огонь! Красава! А также гласное УХ! В порыве ультрас, я невольно заметила краем глаза, как моя лучшая подруга периодически массирует свое больное колено. Болит, наверное. Не знаю почему, но я приняла решение не подавать виду и вести себя самым обычным образом.

– Зачем ты дала повязку именно мне? – спросила я, не отвлекаясь от просмотра игры. – Ты же видела, что Олеся взяла на себя обязательства?

Яна чихнула.

– Будь здорова! – поддержали ее Даша с Мариной, сидящие по соседству.

Сказав в ладони жеваное «Спасибо», она развернулась ко мне.

– Олеся слишком высокомерна. И больше настроена на личный успех, чем на общий.

Это правда. Яна отлично понимала отведенную капитану роль.

– Капитан, ведь, Лиз, это не тот, кто сильнее, а тот, кто нужнее. Человек, к которому прислушиваются, за которым пойдет команда. Сколько у тебя синяков?

– Ни одного, – отвечала я, недоумевая.

– А почему?

– Эм…

– А потому, что ты видела лишь спины своих сестер. Они ведь тебе как семья, – обвела она взором всю игровую площадку. – А в семье принято защищать близких. И они это сделали.

По коже без остановки забегали крохотные мурашки. Как дороги и проницательны для меня, порой, оказывались слова. Ее слова. Врожденный альтруизм – святая ниша для человека. И моя подруга казалась бесценной. Той, кто никогда не предаст, не обманет и не выставит в худшем свете. Живущей ради всех. Всех без исключения.

Внезапно тренер, по совместительству подрабатывающий в данный момент судьей, не дожидаясь окончания матча, медленно положил свисток в боковой карман своей олимпийки, окрашенной в цвета сборной России, и направил свой широкий, но в то же время интригующий, шаг в нашу сторону. Мы с Яной естественным образом насторожились, в небывалом доселе темпе поразмыслив над тем, к чему может быть приурочен этот визит. Но ни одной приличной гипотезы в голову не пришло. А меж тем наставник неминуемо сближался с нами и, в конце концов, подошел с каким-то, как мне показалось, устрашающим видом. Мерно он положил руку мне на плечо, отчего я, бьюсь об заклад, проглотила бы от волнения камень.

– Лаврова, Чижикова, пойдемте со мной, – проговорил Валерич спонтанно, подмигнув каждой из нас по очереди. Мы неловко агакнули, посмотрели вопросительно друг на друга и проследовали за ним. Он шел по темному, слабоосвещенному коридору, покинув зал не со стороны раздевалок, а с другой. Не знакомой ни мне, ни Яне. Такое ощущение, что нас отправили в форт-боярд. Понастроят же. «И куда мы вообще идем?» – уныло размышляла я про себя, пока запиналась обо что-то мелкое, звонкое, металлическое. Будто услышав мои молитвы, тренер тут же остановился и вставил ключ в замочную скважину. Зря только растерялась.

Внутри его переполняли, завоеванные в разные времена, кубки и грамоты, грамоты, грамоты. А также десятки медалей некоторых спортсменов. Якобы выдающихся. Но я их не знаю. Александр Валерьевич довольно грациозно обогнул, стоящий у стены, черный как ночь, стол и уселся напротив. Мы же напоминали оплошавших школьниц в кабинете директора. Вероятно, ему это льстило и он, прижав пальцы один к одному и сложив на них подбородок, принял строжайший вид.

– У каждого из нас, рано или поздно, в жизни случается что-то такое,…что переворачивает все с ног на голову. Чаще всего это происходит именно тогда, когда мы меньше всего этого ожидаем. Когда мы меньше всего к этому готовы…Вот, что становится предопределяющим. Вот, что проверяет нас на прочность. Понимаете, о чем я?

Из вышесказанного, должно быть, я усвоила лишь последнее предложение. Непостижимое бравое красноречие ввело меня в ступор. Этим словам, пожалуй, недоставало грустной мелодии. Валерич, со своим торчащим из расстегнутой олимпийки пучком темных витых волос, на Аль Пачино из «Каждого воскресенья», конечно, не походил, но завораживал нас с Яной в действительности. И это немного пугало. Или много. Я перевела взгляд на искаженное отражение головы наставника в одном из трофеев и подумала, что настало время ответа. Подруга вновь ущипнула за поясницу, взывая меня, вероятно, к безмолвному псевдо консилиуму. Посмотрев друг другу в глаза, и поиграв бровками, мы произнесли наше мнение более чем синхронно.

– Не совсем, Александр Валерьевич.

Он тоскливо скривился и начал шарить среди тетрадей, лежащих у него на столе. Вытащив самую тонкую, Валерич открыл ее в месте, где не было ни одной записи. Нахмурился. Наслюнявил пальцы. Перелистнул. Снова пусто.

– Месяц назад, – ударился он в разъяснения, созерцая чистую клетку. – Порог этого самого кабинета переступил один очень влиятельный человек. В мире спорта он значится как менеджер по подбору игроков.

Я проворачивала в мыслях события позавчерашней игры и искала там образ мужчины в строгом костюме. Уже тогда мне показалось странным его присутствие. Наставник продолжал говорить.

– Он путешествует по стране в поисках талантливых молодых девчонок, у которых при должном отношении и амбициях может появиться возможность заявить о себе на мировом уровне. Но для этого предстоит приложить нечеловеческие усилия. Терпеть, но, стиснув зубы, идти к своей цели.

Его речь становилась эмоциональной. В моем сознании появлялись догадки. Но я не решалась. Не могла…просто не могла поверить во все это. Взирая на Яну, смущенную, краснолицую, я искренне удивлялась. Такой мне ее видеть ни разу не доводилось.

– Вы хотите сказать…– неуверенно взболтнула моя подруга, вытянув руку перед собой и указывая, тем самым, на незаполненную тетрадь.

– Что, Чижикова?

Яна замялась. Я попыталась прийти к ней на помощь и наконец, изложить догадки.

– Нас куда-то берут?

Валерич улыбнулся на одну сторону и еще раз перелистнул. Теперь его взору, да и нашему тоже, предстали какие-то записи.

– Он на протяжении месяца следил за вашей игрой, – будто бы прочитал наставник в своей тетради. – Видел ваши яркие победы на региональном отборе. И сделал у себя в записной книжке кое-какие пометки. Показать?

Я онемела.

– Конечно, – радостно выдавила подруга, щипая за поясницу.

Валерич развернул тетрадь в нашу сторону и подвинул на край стола. Мы подошли ближе. Склонили головы. Мелким прописным почерком было ясно написано: «7 и 12 без рассмотрения. Чем быстрее, тем лучше. Вопросы по поводу проживания улажены как вы и просили. Жду звонка. Александр»

– Что это значит? – спросила Яна, задыхаясь от неугомонных волнений.

Наставник перевел взгляд на меня, видимо, в надежде, что я догадалась о скрытом смысле послания. Однако, довольно-таки опрометчиво. Башка не варила у нас у обеих. Увидев, что наши уста не размыкаются даже на миллиметр, он облокотился на спинку стула и, кажется, пригорюнился.

– Ну, во-первых, – достал он конверт из-под календарика. – Он зачем-то отправил мне эту тетрадь с почтового отделения в соседнем районе. Видимо, он человек великого романтизма, и сообщения в твиттере, вотс апе и смс ему чужды. Ну а во-вторых, – положил Валерич тетрадь на стопку и, демонстрируя свой оскал, пристально всматривался в наши глаза. – Ну, вы чего, девки?! Это ведь ваши! Ваши номера!