- Подожди-ка, Холм… А может, ты хочешь всего и сразу?..
- Что ты имеешь в виду? - он нахмурился.
- О, - протянул я в самом натуральном восхищении, - о, это сразу столько всего объясняет… Как же я не подумал?! Ну давай, признайся честно - тут нет никого!.. Только ты и я, а я никому не скажу, ты же знаешь… Буду хранить твою тайну - все твои страшные тайны, Холм, - до гробовой доски…
- Что ты…
- Ну же, признайся… Леа такая детка, просто прелесть, ммм?… Я бы и сам ей вдул…
И тут я расхохотался в голос, согнувшись и хлопая ладонью по колену.
- Я бы и сам!.. - от смеха у меня стало перехватывать дыхание. На глаза выступили слезы, я вытер их пальцами. - Но я не могу!.. Не могу, Холм, - у меня на нее не встанет!.. Вот черт!…
Он молча смотрел на меня, по-прежнему сведя брови и кусая губы, и я видел, что снова бью его словами, но теперь все было по-другому… Теперь мне было мало, теперь я почувствовал вкус крови и теперь мне хотелось еще.
- Нет?.. Ты уверен? Помнишь, я предложил тебе посмотреть?.. А хочешь… хочешь, я посмотрю, ммм?.. Ну скажи честно…
Не переставая скалиться, я встал к нему вплотную, поднял руку и погладил его по скуле, потом провел большим пальцем по губам, залезая внутрь, тронул еще не закрытую ранку.
- … хочешь? Я буду смотреть - как она встанет на колени, возьмет твой член… сладко откроет ротик… А, Холм? Соглашайся, ну же… Тебе понравится…
Он смотрел в сторону, не отвечая, только губы кривились и подрагивали от каждого моего слова, но что это было - отвращение или удовольствие - я не мог сказать теперь. Я скользнул ладонью ему между ног и начал массировать.
- А хочешь… я поучаствую?.. Могу направлять ее голову, когда она насадится на тебя… Она хорошо тебе сосет?.. Ммм?… Тебе нравится?.. Нравится?.. А хочешь, она подержит меня, когда я буду тебе отсасывать… Хочешь?.. Хочешь, мы оба встаем на колени - я и она… Ты можешь взять нас за волосы… можешь кончить нам на лицо… или в рот… обоим сразу, ммм?.. Как ты скажешь… Все, как ты захочешь…
На мгновение он прикрыл глаза, и даже через одежду я почувствовал, как его член дернулся в моих пальцах.
- О, - хрипло зашептал я, надавливая сильнее, - что же ты не сказал… Я бы все для тебя сделал… я бы все для тебя… Если бы ты сказал, что хочешь нас обоих… сразу… Как ты хочешь?.. Скажи мне, как ты хочешь… Хочешь трахать ее, и чтобы я в это время трахал тебя?.. Или хочешь трахать нас обоих, по очереди?.. Или одновременно - я приму твои пальцы, а потом мы с ней поменяемся… Хочешь?..
Он откинул голову и задышал, реагируя на мои прикосновения, инстинктивно подаваясь навстречу. Я расстегнул пуговицу, потянул вниз молнию на брюках и засунул руку внутрь, сразу же размазывая обильно сочащуюся смазку, оглаживая воспаленно натянутую кожу на головке, проходясь вверх и вниз по стволу. Он замычал и инстинктивно потянулся к моему рту, но я мгновенно отстранился:
- Не будем усложнять, Холм, - а потом сам широко и медленно стал вылизывать его губы. - К чему мелодрамы?.. О, какой же ты твердый… Подожди, сейчас я тебе помогу… Как ты любишь, прямо в глотку… Потом вернешься в зал, и никто ничего и не заметит. А про это, -
я снова лизнул ранку,
- … скажешь, что упал - тебе поверят. Тебе все верят.
И я двинулся, опускаясь на колени. В ту же секунду он словно очнулся: распахнул глаза, резко оттолкнул меня и отпрянул.
- Не хочешь?..
- Что с тобой?! - каркнул он, со свистом забирая воздух и уставившись на меня с неподдельным ужасом, как на призрака.
Я приподнял брови и нарочито недоуменно пожал плечами:
- Со мной? Ничего… Я как раз собирался сделать тебе приятно.
Дрожащими руками, не спуская с меня немигающего взгляда, словно в страхе, что я неожиданно прыгну на него и укушу - или изнасилую, - он стал дергать вверх молнию на ширинке, неловко заправлять полы рубашки.
- Ведь все было так хорошо, - отрывисто пробормотал он.
Это снова показалось мне забавным: я хмыкнул и растянул губы в улыбке.
- Ты прав, Холм, ты совершенно прав… Все было хорошо, пока все мы не начали работать на твою мечту. Хотя, чего это я говорю за всех?.. Пока я не начал работать на твою мечту.
- Мы говорили об этом…
- Ой, опять ты завел свою шарманку, - я досадливо отмахнулся от него, как от мухи. - Да - говорили. Да - я согласился. Играть вот в это все. Служить исполнению твоих желаний. Только, знаешь?…
Закончив приводить себя в порядок, он встал у стены, то и дело смачивая слюной израненные губы.
- Только, знаешь, я заебался. За-е-бал-ся, - протянул я по слогам, словно пробуя слово на вкус. - Это оказалось не так забавно, как я думал… Слишком уж ты красиво мечтаешь, Холм. Слишком… в перспективе.
По-прежнему ничего не говоря, он ждал. И я продолжил:
- А я… Хочу жить. Сейчас, а не потом - здесь и сейчас. Жить так, как хочу я. Трахаться, с кем хочу. И не прятаться по подсобкам - а то прямо сраный водевиль какой-то… Так что - да: такая у меня мечта.
Он опустил глаза.
- И в этом-то между нами разница, Холм, - заключил я, и он снова глянул на меня, на этот раз вопросительно. - Видишь ли, у тебя, на самом-то деле, никакой мечты и нет - была когда-то, сто лет назад - да сплыла.
Я развел руками, мол, все: сплыла. Сгинула.
- Что ты имеешь в виду? - он нахмурился.
- Что твоя мечта - это не мечта вовсе, а просто навязчивая идея. Мания. Не нужен тебе на самом деле ни успех, ни слава… Ни она - и уж совершенно точно - ни я.
Как будто интуитивно угадав, что я скажу дальше, он наклонив голову на манер готового к броску быка.
- Не надо…
Но меня было уже не остановить.
- Это все так… способы достижения цели, не более… На самом деле… на самом-то деле, Холм, все, чего ты хочешь - это вернуться в прошлое и доказать папочке…
- Пожалуйста, не надо…
Я подошел к нему и заглянул в глаза, а когда продолжил, яда в моем голосе было столько же, сколько когда-то нежности:
- … что папочка ошибался… что папочка был неправ. Что есть в тебе хоть что-то… стоящее… хоть капля… помимо вот этих красивых глаз… Холм, какие у тебя красивые глаза, охуительно красивые, я готов кончить, просто когда в них смотрю, честное слово…
Он перестал дышать.
- Но, с другой стороны, - это был финальный акт, и я был намерен довести его до конца, - с другой стороны, как знать: может, это все не так уж важно… Может, папочка банально тебя… никогда не любил… Не любил и не хотел… Не нужен был ты ему… И вот этого, Холм, ты никогда - слышишь?.. - никогда не изменишь. Хоть ты выеби всю женскую сборную по гандболу. Слышишь меня?!
Последнее сравнение мне показалось весьма удачным, так что я распрямился и ухмыльнулся, весьма довольный собой.
И тут наконец он словно очнулся: в глазах заполыхало, он взревел и бросился на меня. В ту же секунду я почувствовал тяжелый удар по затылку и с удивлением обнаружил себя со всего размаха впечатанным в дверь. Еще через секунду я захрипел и стал судорожно открывать рот в тщетной попытке вдохнуть: одной рукой он крепко держал меня за горло, с каждым мгновением все сильнее стискивая пальцы и впиваясь в кожу.
“Фу, какая банальщина”, - успел подумать я, прежде чем картинка перед глазами стала подергиваться мутной пленкой и расплываться. При этом, как ни странно, я не делал никаких попыток вырваться: видимо, инстинкт самосохранения, притупленный изрядной дозой алкоголя в крови, никак не включался. Где-то в мозгу коротило, и, вместо того, чтобы стараться оттолкнуть его руку, я только сильнее вытянул шею, чтобы ему удобно было удерживать меня, запрокинул голову и приоткрыл губы.
Обжигая дыханием и скаля зубы, он сверлил меня взглядом - тем самым хищным взглядом, которого я ждал и опасался одновременно - так что непонятно было, оближет он меня или прямо сейчас перегрызет горло.
К тому моменту я уже потерял счет времени. В ушах гремела кровь, и кроме его обезумевших глаз я почти ничего не видел - то ли от возбуждения, которое прострелило все тело сразу, едва он дотронулся до меня, и безостановочно накрывало теперь плотными, тяжелыми волнами одна за другой; то ли от нехватки кислорода, то ли оттого, что я совершенно не представлял, что будет дальше - он бесконечно и мучительно медлил, перебирая пальцами по коже, словно решая, что делать - переломить ли мне хребет мощным ударом тяжелой лапы или вжать когти и отпустить.
