Потом закрыл глаза и потряс головой. И еще раз: это был слишком долгий и выматывающий день, так что неудивительно, что теперь мне виделось всякое. Совершенно неудивительно.
Он… Он не мог там быть. Не мог стоять на другой стороне дороги - не мог. Не мог возникнуть просто так, из ниоткуда, словно джинн из бутылки, только потому, что… Да ни по какой причине!
Не мог. В жизни такого не бывает.
В кино, в театральных пьесах, поставленных именитыми режиссерами, в телесериалах о жизни подростков привилегированной школы одной из самых богатых стран мира - да, возможно. Когда есть сценарий, запрограммированный ход вещей, когда все знают с самого начала: что бы ни произошло, рано или поздно за кадром зазвучит эпическая музыка, и герои встретятся.
Потому что. Так. Написано. В. Сценарии.
Он вышел на улицу, плотнее закутался в длинный шарф. Пальцы стыли, скованные дыханием зимы. За спиной был длинный день, он чувствовал, как устали плечи и нервы. В домах загорались окна; мягкий, уютный свет лился на пустынные улицы, журчал по мерзлому асфальту, а затем беззвучно исчезал в водостоках. Этой ночью он чувствовал себя одиноким. Впереди была долгая дорога домой… и, как назло, автобусную линию в прошлом месяце перенесли из-за работ… какой идиот начинает дорожные работы в ноябре… уму непостижимо… и так перекопали весь центр, а теперь еще это… и даже не спрашивайте по поводу метро!.. даже не…
*зачеркнуто*
… Впереди была долгая дорога домой. Он вздохнул и натянул перчатки (которые не забыл взять дома с утра). Внезапно его взгляд упал на темную фигуру в отдалении. Он вздрогнул и похолодел…
И блади-блади-бла.
Нет, это невозможно. Он не мог исчезнуть из моей жизни на пять месяцев - сделать шаг назад и раствориться в тени, а потом, без всяких предупреждений, просто появиться на другой стороне дороги. В кино - да. В жизни - нет, такого не бывает. Очевидно, я просто сплю, вот и все. После премьеры я приехал домой, еще раз покрутил в руке телефон, положил его на прикроватный столик и теперь сплю.
Это всего лишь сон - один из тех, в которых он возвращался ко мне раньше. Правда, тогда он все время оказывался в моей постели, а не на холодной ноябрьской улице, но, с другой стороны, не мне решать. Не мне решать, где и когда видеть его во сне.
Мимо тихо проехала машина полиции с включенным проблесковым маячком. На секунду его лицо окрасилось в кроваво-красный, потом в глубокий синий, и на нем, словно на экране, я вдруг увидел мгновенно промелькнувшие сцены, которые могли быть в нашей жизни - кадры так и не снятого нами кино: прогулки в парке, путешествия, завтраки, музыка, коробки в прихожей, безуспешные поиски вещей в этих коробках, беспомощное “я помню, что я клал планшет именно в эту коробку” и притворно-возмущенное “он лежит на кухне под грудой какого-то барахла - ты вообще можешь держать свои вещи в порядке?!”…
… кофе в бумажных стаканчиках,
и “кто вчера платил? я - как всегда! это наглая ложь!..”,
и смех,
и “какой же ты идиот!”,
и “иди ко мне”,
и “что ты хочешь на ужин?”,
и “никакого авокадо в этом доме!”,
и “черт, как болит голова! у нас есть таблетки?.. да-да, не вставай, я сейчас принесу!..”,
и “во сколько забрать тебя после репетиции?”,
и “смотри, первый летний дождь”,
и “ты не видел мои наушники?”,
и “обними меня”,
и “сегодня умер отец”,
и “я рядом, я всегда рядом с тобой”.
И да, это совершенно точно был сон, но, с другой стороны - если подсознание предлагает его вам, дарит, как самый долгожданный подарок на рождество… Берите его. Хватайте обеими руками и крепко прижимайте к груди. В конце концов… В конце концов, он может быть последним - этот сон, когда он возвращается к вам.
Глубоко вдохнув и инстинктивно, как перед прыжком в воду, задерживая дыхание, я сделал шаг. В тот же момент, словно ожидая от меня этого знака, какого-то импульса, он тоже двинулся с места.
Я улыбнулся, и его черты, до сего момента напряженные, болезненно застывшие, тут же разгладились. Синие глаза осветились прежним мерцанием, улыбнулись мне в ответ, заблестели…
Не отрывая взгляда, я шел навстречу, машинально переставляя ноги и только надеясь, что успею - добраться до него, почувствовать его тепло, услышать голос - успею прикоснуться к нему до того, как проснусь. Он держал меня, как магнитом притягивая ближе, и я шел к нему легко и спокойно, словно возвращался домой. Казалось, это длилось бесконечно: сколько шагов мы сделали друг к другу… наверное, уже сотню или тысячу. Секунды, минуты, часы бежали вперед, а мне казалось, что я всегда так шел к нему, и всегда буду, и в этой бесконечности он всегда будет так улыбаться мне той самой моей улыбкой, и так же его тело будет стремиться к моему, так же на меня будут смотреть его удивительные… волшебные…
Что-то случилось - я почувствовал это, еще не осознавая, не укладывая в голове, только почувствовал - эту странную, тревожную, пугающую перемену: что-то случилось.
Его улыбка вдруг исчезла, потрескалась сухим деревом и ссыпалась трухой; он словно весь погас - одним махом, мгновенно, будто внутри него какая-то холодная ладонь накрыла едва разгоревшееся пламя. Еще секунда - и его глаза в ужасе расширились, он резко подался вперед и выбросил руку в предупреждающем, каком-то отчаянном жесте. Умом я понимал, что все, должно быть, происходит быстро, но по какой-то причине прямо передо мной его движения распадались на отдельные статичные кадры, с паузами между, будто бы и он сам, и его голос, тоже растянутый по звукам, зажеванный на виниловой пластинке, с трудом продирались сквозь ставшее вязким и тягучим пространство.
Он обернулся в сторону, инстинктивно я проследил за ним взглядом и неожиданно натолкнулся на мощный, слепящий белым свет. Через мгновение тишину разрезал сигнал клаксона.
“Какой короткий был сон”, - подумал я и закрыл глаза.
***
Когда я открыл их в следующий раз, то обнаружил, что лежу на земле, а он сидит рядом и, держа меня за руку, раскачивается взад и вперед. Несколько секунд я соображал, где нахожусь, и настороженно прислушивался к себе - но нет, вроде бы, ничего не дергало и не болело, было только очень холодно спине и плечам и неприятно мокро под затылком.
Я попытался двинуться и встать, но он, заметив, что я очнулся и смотрю на него, тут же удержал меня на месте. Наклонился ближе и торопливо, почти горячечно зашептал:
- Все будет хорошо, слышишь?.. Не двигайся, все будет хорошо… К нам уже едут… Все будет хорошо… Все будет…
Он вдруг задохнулся.
- Ты меня слышишь?.. Тарьяй…
- Слышу, - с трудом проговорил я: язык словно распух и почти не ворочался.
Одной рукой он держал мою ладонь, а другой, перебегая пальцами, осторожно касался лица, шеи, груди.
- Не закрывай глаза, хорошо?.. Поговори со мной… Тебе больно?..
У него дрожал голос и кривились губы - или мне так казалось: почему-то с каждой секундой я все больше терял фокус, пока наконец его лицо не стало, будто размокшая акварель, расплываться перед глазами, терять прежние очертания, медленно превращаться в неясное, бесформенное пятно.
В какой-то момент, и я сам не заметил, когда именно, но я вдруг перестал ощущать холод или дискомфорт. Неведомым образом лежать стало значительно удобнее, тело само по себе расслаблялось, я медленно погружался в бесконечно приятное состояние покоя, негу, во что-то теплое, безмятежное… Мне уже не хотелось вставать и никуда идти, пусть бы только он лег рядом… здесь, со мной, на свою подушку… как всегда… я бы взял его за руку, и мы смотрели бы друг на друга… как хорошо, что ты здесь… не уходи пока, не уйдешь?.. останься еще чуть-чуть… хочешь, я расскажу тебе про премьеру?.. или лучше ты - ты расскажи мне что-нибудь… как ты?..
- Только не закрывай глаза, слышишь?! Ты слышишь меня?! - его голос звучал глуше, с каждой секундой все отдаленнее, мягче. - Поговори со мной… Тарьяй!.. Тарьяй!..
- Я хотел тебе позвонить, - язык по-прежнему слушался плохо, но, наверное, это было не так уж необычно: все же я спал, а во сне тело вполне могло жить своей собственной жизнью. - Сказать, чтобы ты…
