— Слушай, жертва сибирских пожаров, я думаю, тебе стоит заткнуться и не влезать в этот разговор, от которого меня и так тошнит. Если, конечно, не хочешь потом убирать содержимое моего желудка с пола, — отчеканил Старк и сложил руки на груди, грозно сверля взглядом Дэдпула.

— Ладно-ладно! Я все понял, только не присылай своих дронов, миссис Пирс будет недовольна, если разнесут ее квартиру, — Уэйд поднял руки в сдающемся жесте и дальше продолжил разбираться с готовкой.

— Ну, давай, членистоногий! Скажи что-нибудь в свое оправдание, пока я совсем не упал в грязь лицом, — поднял брови Старк и посмотрел в глаза Питеру.

— Тони, какой же ты показушник! — Питер цокнул и встал налить себе еще чая; он не знал, как справляться с этим невыносимым человеком без ромашкового успокоительного. Он вообще не понимал, как Старк умудрялся смотреть на него с такой нежностью и шептать всякие непристойности, когда они занимались любовью, а потом вот так опять облачаться в ледяную глыбу и строить из себя мачо-мэна.

— Я — показушник? Хах! А ты просто мальчик-недотрога, сидишь тут, как принцесса, заточенная в башне, — всплеснул руками Тони.

— Как принцесса я заточен в твоей башне, мистер Старк, — парировал Паркер.

— А, все играешь. Ладно, хорошо, может мне на одно колено опуститься? Для пущей убедительности? — хохотнул Старк, и тут же получил в свой адрес два недоуменных взгляда. — Нет, не будет этого конечно, я же не идиот! — тут же отмахнулся Тони, а Уэйд разочарованно вздохнул и принялся дальше греметь сковородками.

— Тони, у меня еще есть тут дела, — Питеру надоели все эти препирательства, он поставил свою чашку с чаем на стол и подошел к Старку вплотную, смиренно заглядывая в глаза. Тони сразу немного стушевался, обезоруженный выразительностью этих адских глаз. какими бы они ни были: красными, или светло-карими с желтизной, или вовсе практически черными, — они всегда действовали на Старка одинаково: он непременно тонул в них.

— Пит, какие дела? Ты не думаешь, что дома у тебя дел не меньше? — с улыбкой почти прошептал Тони и заправил непослушный локон Питера за ухо. Он только сейчас заметил, как отрасли у его личного дьявола волосы. Теперь они непослушно вились на голове, практически закрывая уши. И Старк открыл для себя новый вид фетиша, потому что волосы у Питера были просто божественны или адски прекрасны, тут все же смотря какой контекст. Но говорить он этого, конечно же, не будет.

— Я думаю, что там уже есть один гениальный и слегка неуравновешенный мозг, который сможет пока справиться без меня, — Паркер как-то и сам не замечал, как мог одновременно и отвесить комплимент, и выдать колкость в адрес своей любви, но на войне все средства хороши, не будет же он уподобляться всяким кокетливым дамочкам.

— Ладно, я думаю, ты сам решишь, когда тебе вернуться, — хохотнул на его выпад Тони. Он все-таки не удержался и растрепал ладонью волосы на голове Пита, на что получил недовольное фырканье парня. Попрощавшись с Фредди Крюгером курильщика, Тони удалился.

***

Подними меня ввысь, и я буду петь,

О, с тобой всё налаживается,

Мы — единое целое,

О, ты уносишь всю боль,

Спаси меня, если я попаду

Во власть демонов.

Питер сидел на крыше какой-то высотки и снова предавался размышлениям. Он ужасно бесился от того, что стал слишком много думать. Ведь ни одна из его мыслей не была хоть более менее светлой. Предчувствие постоянно надвигающихся опасностей не давало спокойно существовать в этом странном, вывернутом наизнанку мире. Он уже смирился с тем, что, возможно, не обретет покоя и счастья, потому что единственный человек, который заставлял Питера испытывать хоть какую-то радость, являлся настоящей катастрофой. Паркер прекрасно знал, что они с Тони никогда не определятся, и не будут жить в мире и согласии, хотя бы потому, что не знают сами себя. Ну, по крайней мере Питер не знал.

Единственное, что он знал, так это то, что с каждым днем перестает быть похожим на человека. Тони рассказал, что с Пеппер случилась беда, и что он зол и не знает, как такое вообще могло произойти. Питер на это лишь состроил грустную мордашку и постарался поддержать Тони. Но внутри ему было абсолютно плевать на все. Он, можно сказать, даже обрадовался, что эта рыжая стерва больше не помешает его Тони. Он все еще беспокоился за своих друзей: Дэдпул, Фелиция и Джессика, с которой он так и не помирился, но все равно дорожил ей. Они все и, конечно, Тони, стали его семьей. Но какое-то странное чувство внутри переключало привычные размышления Питера на новый лад. Он больше не думал о смерти, и страсти человеческие его больше не беспокоили, он уже был практически неуязвим и сам не представлял, какой силой обладал, потому что в большинстве случаев попросту ее сдерживал.

В своей прошлой жизни, если Питеру случалось впадать в долговременные думы, то на помощь приходила тетя. Мэй как-то раскладывала все по своим местам, ей даже не нужно было ничего объяснять. Но здесь Питеру в этом никто бы не смог помочь. Возможно, только Мефисто, но его Паркер ненавидел всей душой. Паук считал, что именно дьявол обрек его на страдания. И каждый раз одергивал сам себя, потому что чего он, собственно, ждал.

В голову Питера взбрела безумная идея, не имеющая под собой никакого логического обоснования, но он все же решился на это. Парень спрыгнул с высотки и полетел на паутине в сторону Куинса. Что если он сможет хоть мельком увидеть Мэй, и что-нибудь прояснится?

Паркер приземлился на крыше дома, противоположного тому, в котором жили Питер и Мэй. Паук в очередной раз захотел дать себе по голове за это тупейшее решение. Ведь это была другая вселенная, и не было никаких гарантий, что в этом самом доме живет другая тетя Мэй. Парень всмотрелся в окно своей комнаты, в квартире было темно. Он посидел около десяти минут и, решив, что это все-таки провал, собрался улетать прочь. Но снизу послышались поскрипывающие шаги и Питер присмотрелся. Это была женская фигура, облаченная в массивную куртку с капюшоном, лица разглядеть не удалось. Женщина зашла в тот самый дом, и внутри Паркера что-то кольнуло от навязчивой мысли.

В квартире, за которой он наблюдал, зажегся свет. Питер затаил дыхание и направил все свои чувства туда. Женщина подошла к окну, ставя на него какие-то предметы, и сердце Паркера сжалось. Да, это точно была тетя Мэй. Правда, лет на десять-пятнадцать старше, с глубокими морщинами на лице, сильной сединой в волосах и с немой печалью, застывшей во взгляде. Питер забыл, как дышать. Как же давно он не видел самое родное на свете лицо.

Мэй здесь была жива, и это просто неимоверно радовало. Паркеру ужасно хотелось забежать к ней, стиснуть в объятиях и долго извиняться за то, что он натворил. За то, что ради своего эгоизма оставил ее всю жизнь жить с его смертью. Но он понимал, что это не та Мэй, что она его не поймет и не узнает даже — он и сам себя не узнавал теперь. Возможно, он бы поговорил с ней, если бы не постоянные смерти, которые его окружали. Питер не хотел причинять страдания еще и этой Мэй, поэтому он просто грустно улыбнулся и собирался уже спокойно скрыться, как вдруг женщина прильнула к окну и устремила взгляд прямо на него.

«Вот черт», — прошипел Паркер, скрываясь за электрическим щитком. Он мысленно вдарил себе по челюсти за то, что засмотрелся и забылся. Он незаметно проскользнул по крыше и исчез среди других домов.

Питер, Уэйд и Фелиция сидели на кухне в тишине, и вяло ковыряли вилками в тарелках. У всех троих как-то не задался день, а может, и вся жизнь. Паркер поведал друзьям о своей выходке, а они даже и не знали, что ему сказать на это. Ситуация получалась не очень, Дэдпул, конечно, в своей манере пытался разряжать обстановку, но все равно было как-то не по себе.

— Ну, а когда он меня располовинил, я еще подумал, а что если к ногам прирастет остальная часть? Это получается, меня было бы двое… — вещал весело Уэйд, запихиваясь едой, а Фелиция качала головой от этого веселого абсурда.