— Гарри, Пэнси Паркинсон никогда не была моей любовницей. Ни, тем более, твоя подружка детства, Гермиона. До них обоих мне нет никакого дела, — ответил блондин.

Потемневшие, грозовые очи Драко, словно лазером прожигали меня насквозь. Моя душа стала плавиться и гореть, а тело жило само по себе, откликаясь горячо на близость Малфоя. Как-бы я не злится на блондина и ругался, но на самом деле я сходил с ума по нему. Эти его руки, горячие пальцы и губы, я перетекал в него и не хотел отстраняться от Драко. Я прижался к нему ближе и положил свои руки на его плечи.

— Ты им не рассказал о нас, о нашем соглашении, о том идиотском пари, которое мы заключили в Лондоне? — спросил я.

— Я же не идиот, Поттер! Ты вообще за кого меня принимаешь? — усмехнулся блондин. — Но если ты хочешь, чтобы я это сделал, мы легко можем вместе им сказать. Представь их реакцию о новости, что через три месяца ты сам придёшь ко мне и мы займемся любовью с тобой.

— Да ты — невозможный… Держи карман шире.

И вдруг Малфой стал холоден. Он отстранился и сухо проговорил:

— Поттер, ужин через десять минут, спускайся вниз, мы все ждём тебя.

Драко вышел из детской и даже не обернулся. Я прошёл к зеркалу и взглянул на себя: лохматый парень, красные от смущения щеки, горящие от желания глаза, дрожащие руки. Я сел на стул и прижал ладони к щекам. Я лег головой на стол и задумался. Но тут передо мной предстала старушка Женевьева. И когда только успела войти?

— Ну, и чего ты хандришь? Все уже внизу и ждут только тебя. Вставай и пошли, — произнесла она.

— О, бла… благодарю, — ответил я.

— После поблагодаришь, красавчик, когда покушаешь. В мою молодость «спасибо» говорили после еды. Пойдем, малыш будет спать, пока ты поужинаешь с нами. Я включила радио няню, мы узнаем наверняка, если ребёнок вдруг проснется.

Когда я вошел в трапезную, мне навстречу поднялся Драко, Пэнси и Гермиона помахали мне руками, леди Нарцисса тоже поднялась и обняла меня, сказав:

— Добро пожаловать, дорогой мистер Поттер!

Я поцеловал её руку и обнял в ответ. На ней было элегантное чёрное платье, изумрудный кулон на шее и золотой браслет с изумрудами на руке. Нарцисса Малфой, как и тетушка Женевьева, как Драко и Пэнси с Грейнджер, тоже была загорелой, а не такой бледной и прозрачной, какой я её помнил по Англии.

— Я очень рада, что вы приехали, Гарри. Я боялась, что если вы не согласитесь, то мой внук тоже не приедет, а это разобьет в конец сердце моего сына, — проговорила женщина.

— Мама!

— Все, Драко, молчу я, молчу. Знаете, Гарри, я ведь могу к вам обращаться не официально? Так вот, раньше я боялась мужа, а также Того — Кого — Нельзя — Назвать, Пожирателей, а теперь…

— Мама! Не надо!

— А теперь я боюсь только моего сына Драко, а ещё тетю Женевьеву. Драко очень строг ко мне, не даёт мне плакать, совсем не даёт. Но я на него не в обиде, сын это делает по любви ко мне. Ну, да ладно. Простим ему его строгость. Я сегодня наблюдала за вами, Гарри и за моим внуком. Вы такой хороший, вот бы стали моим затем, ведь мой Драко…

— Мама! Прекрати, пожалуйста!

Я открыл рот от удивления. Леди Малфой никогда так много не говорила в мэноре, на сколько я помню. Она очень изменилась: этот её загар, натруженные в мозолях руки, коротко подстриженые ногти, вместо причёски простая дуля на голове. Удивительный контраст. А она, тем временем, продолжала говорить:

— Драко всегда был к вам не равнодушен, а вы к нему, это было сразу видно. А ещё вы любите цветы, это я поняла, когда увидела через окно сегодня днем. Мои любимые цветы розы, а ваши? А вам нравятся хризантемы? У меня их полно и самых разных сортов, а ещё сирень и жасмин. Вам по-душе сирень и жасмин?

— МАМА! — воскликнул блондин. — Дай Гарри ответить хоть на один из твоих вопросов! Por favor, madre! — Вдруг на испанском заговорил Малфой.

— Да перестань ты мне рот закрывать, Драко! Дай мне с мальчиком пообщаться! Тиран! Ты такой-же, как Люциус… Пусть земля ему пухом будет. — На глаза Нарциссы навернулись слезы. — Ох, сейчас ещё и тётя Женевьева ругаться начнёт. Они на меня, Гарри, ругаются, когда я плачу. А как не плакать? Ох, простите меня, мой мальчик. Увидела вас, Гарри, и все прошлое всплыло наружу.

— Кто-то очень древний сказал: «Оставьте мёртвым погребать своих мертвецов», — ответил я, цитируя Евангелие, — то есть прошлое должно быть погребено в прошлом, а живым надо жить и стремиться вперед, леди Нарцисса.

— Просто Нарцисса, можно и Цисси, как называл меня мой Люциус, как зовёт сейчас тетушка Женевьева.

— Хорошо, Нарцисса, — улыбнулся я пожал её руку своими руками.

Мне все больше нравилась эта женщина. В обычной обстановке, когда нет ни Волдеморта, ни Пожирателей, ни придурочной сестрицы Беллатрисы Лестрейндж, Нарцисса Малфой выглядит иначе, совсем по-иному и очень по-домашнему, тепло и открыто. Я с удовольствием поцеловал матери Драко руки, обе руки в знак уважения и искренной симпатии.

— Нарцисса, у меня тоже есть к вам вопросы, — проговорил я.

— Непременно, Гарри, завалите меня ими, все, что угодно спрашивайте, я все расскажу, на все вопросы отвечу, мой мальчик! — воскликнула женщина.

— Цисси, дорогая! — проговорила старушка Женевьева. — В моё время дамы вели себя спокойно за столом, иначе несварение желудка произойдёт! Милая, угомонись. Поттер не завтра уедет от нас, к чему спешить? Надо наслаждаться размеренно жизнью, а не гнать лошадей!

— Тётя! Мама! — ответил глава семьи Малфой. — Может, мы уже начнём ужинать?

— Ох, конечно, милый! — улыбнулась Нарцисса. — Кушайте, мои дорогие. Гарри такой бледненький и худенький! Как же он станет…

— Мама!

— Ох, Драко, прости! — виновато ответила Нарцисса. — Как жаль, что об этом нельзя говорить, да и с набитым ртом тоже говорить не гоже… Ну, да ладно. Женевьева и Драко всегда надо мной смеются, а тебе, Пэнси вообще совестно смеяться. Ты ведь отказалась от замужества с моим сыном, у тебя есть мисс Грей…

— МАМА!

— Ох, конечно, милые, это дело не моё, а ваше, молодое. Знаете, Гарри, Пэнси у нас умничка, помогает не только своей мисс Грейнджер, но и моему сыну. Она ведь правда красавица стала! Вы согласны. Гарри? Мы с мужем их даже поженить хотели, но на третьем курсе Хогвартса оказалось, что Паркинсон увлечена не нашим сыном, а Драко — не Пэнси. Короче говоря, десять лет пролетело с тех пор… А после школы приехала мисс Грейнджер и наша Паркинсон…

— Мама!

— Да не об этом я, Драко! Просто Гермиона и Пэнси — они такие разные, абсолютно ничего общего, казалось бы, но… Короче, — вновь заговорила неугомонная Нарцисса, — бах, трах! Он — налево, она — на право, любви нет, зато теперь Драко и Пэнси почти брат с сестрой. И отныне Паркинсон будет помогать Драко в его бизнесе, параллельно работать с магическими животными вместе с Гермионой, а мой сын больше сможет бывать со своим племянником Тэдди, а также с детками.

— Ох, мама! — воскликнул блондин.

— Нарцисса, — ухватился я за мысль, — а какими детьми ещё занимается ваш сын?

— Поттер, захлопнись! — возмутился Драко.

— Сиротскими детьми, у него целый приют под опекой в Бордо. Это рядом. Он там директор и дети его очень любят, — ответила женщина. — Драко сказал, а он в этом прав! Он сказал, что когда много денег, надо делиться, иначе небеса отнимут то, что есть. А ещё у него дом престарелых и начальная школа для обедневших семей детей — магов.

— Мама!

— Да отстань ты от меня, тиран эдакий! Не даёшь с Гарри поговорить по-душам. Всё, я всё рассказала. У вас такие красивые глаза, мой дорогой! Не зря же мой сын бредил вами со школы.

— Мама!

Я внимательно посмотрел на Малфоя, так ли оно? Могу ли я надеяться, что тоже любим, как и сам люблю и умираю от любви к Драко? Блондин хмуро смотрел то на мать, то на меня.

— Все, Гарри, теперь вы говорите. Не могу же я одна говорить весь вечер! — произнесла Нарцисса.

— Девчонка! — усмехнулась мадам Женевьева. — Ты себя, видимо, вообще не дооцениваешь! Ты одна весь вечер трещишь, не умолкая, как сорока. Ей, Мерлин!