— Жаль, что ты не папаша! — сказал юный ниндзя её останкам.
Остальные ученики с удивлением смотрели на него, но Саки ни до кого не было дела. Маленький бунтарь перевёл дыхание. Плескавшаяся в сердце ярость требовала чего-нибудь прочнее мешка с песком. Саки хотелось новой боли, словно ему мало было той, что переполняла сейчас его побитое тело. Оглядев додзё, он облюбовал трёхметровый деревянный барьер. Как маленький вихрь ниндзёнок налетел на преграду и замолотил кулачонками по доскам — безо всякой системы, просто бил, с радостью чувствуя, как дерево прогибается под ударами, ощущая резкую боль, хоть немного глушившую ту, что пожирала его изнутри. Саки рычал, как волчонок, не замечая ничего вокруг, кроме препятствия перед собой. Вот ещё немного — и он разобьёт его, и станет легче, словно он достучится до чего-то.
Ещё удар, ещё… Сейчас…
Хамато Йоши, поражённый силой своего воспитанника, в последний момент остановил его громким криком:
— Прекрати, Саки-кун! Этак ты тут всё переломаешь!
Саки послушался. Однако же способ срывать зло был им найден. Крушить и ломать он продолжал в будущем, наловчившись разбивать мебель в щепки с одного удара. Это успокаивало и одновременно служило средством устрашения. Единственным местом, где Шреддер сдерживал свои порывы, была лаборатория Технодрома, хотя Кренг в первое время на всякий случай выгонял рычащего от бешенства компаньона в коридор. Побушевав, Шреддер мгновенно успокаивался и готов был к новым походам и завоеваниям.
Решив, что сделано сегодня достаточно, Хамато Йоши постановил закончить занятия раньше времени, пока не на шутку разошедшийся воспитанник не навредил ни себе, ни окружающим. Ороку Саки охотно последовал за сенсеем.
Ему нравилось жилище Хамато Йоши, особенно огромный — от пола до самого потолка — шкаф с книгами по истории и искусству. Добраться до верхних полок можно было только при помощи стремянки. Маленькому ниндзя даже не верилось, что сенсей все эти книги прочёл. Стоила его библиотека наверняка целое состояние. Саки завистливо вздохнул — в доме Ороку книг практически не было. А мальчишка тянулся к знаниям.
Выбрав книгу о самураях, Саки устроился на полу рядом с дремавшим Кёсиро. Всё тело приятно ныло, в душе царили покой и умиротворение. Ниндзя расслабленно перелистывал страницы, рассматривая гравюры. Диковинные доспехи самураев завладели его вниманием. Он решил в будущем непременно завести себе нечто подобное — может, выглядеть будет несовременно, но пусть-ка попробует кто его тронуть! Узнает тогда папаша, как драться.
Саки ещё не были знакомы сословные предрассудки, и он пока не переживал, что занимает далеко не ту нишу, которая предназначена ему по рождению. Он смутно помнил семейное предание об обнищавшем дворянине и якобы даже сёгуне Ороку Санчо, которого в конце концов покинули собственные воины. С этого, как рассказывала мать, и начался упадок рода Ороку. Но неужели же его род до такой степени опустился, что он, Ороку Саки, очутился в обществе, вынесенном вообще изо всяких классов? Ни о каком восстановлении доброго имени не может идти и речи. Да и был ли тот Ороку Санчо достойным человеком? Просто так самураи его не бросили бы.
Конечно, все эти классы и предрассудки давно канули в прошлое, да и само додзё клана Фут окружающие воспринимали как спортивную школу. Но зачем всё же отец отдал его сюда? Чтобы унизить? Но ведь позор сына отразится и на нём тоже. Саки задумался. Падение рода Ороку как-то связано с сенсеем. Но каким образом? Не для того ли его и отдали в клан, чтобы он в отместку за давнего предка разрушил его? Пока ничего не подозревающий Йоши будет учить его всем тонкостям ниндзю-цу он, Ороку Саки, наберётся сил и в один прекрасный день сам встанет во главе клана. А там уж он найдёт применение своим навыкам. Этого хочет отец? Такие мысли внушила ему мать? Или он сам сейчас придумал?
В размышления Саки вклинилось смутное чувство. Опасность… Опасность! Маленький ниндзя поднял голову и прислушался. Шаги. Несомненно, они могут принадлежать только одному человеку. Опознав грозящую ему беду, Ороку Саки молниеносно сорвался с места и вылетел за двери. Хамато Йоши удивлённо посмотрел ему вслед.
— Я не ошибся в парнишке, — пробормотал он себе под нос. — Преступлением будет загубить такой талант.
И, встав в дверях, приготовился встречать того, вернее, ту, кого почуял ученик.
Госпожа Миоко поднялась по ступенькам крыльца и вежливо поклонилась:
— Доброго здоровья, Хамато-сан.
— Приветствую вас, Ороку-сама. Чем обязан вашим визитом?
— Я знаю, что сын мой у вас, Хамато-сан, вот и пришла, чтобы забрать его домой. Не годится ему ошиваться у чужих людей. Что о нас подумают?
— Так вы только за честь семьи волнуетесь, Ороку-сама, — хитро прищурился Йоши, — или же судьба Саки-куна вас хоть немного беспокоит?
— Как же вы можете такое говорить? — госпожа Миоко елейно улыбнулась. — Саки ведь сын мне и я тревожилась, когда он сбежал.
— Не сбежал, если уж на то пошло. Собственный отец избил его и выгнал из дома.
Госпожа Миоко напряглась. Разговор давался ей с большим трудом. Хотелось сорваться и высказать презрительно улыбающемуся собеседнику всё, что она о нём думает, но супруг постановил «вернуть маленького ублюдка домой во что бы то ни стало», поэтому приходилось терпеть почти не скрытую насмешку и заискивать перед ниндзя.
— Он вам такое сказал?! Ох, если бы вы знали, Хамато-сан, как тяжело нам справляться с этим двуличным лживым мальчишкой! — госпожа Миоко молитвенно сложила руки на груди. — Он долго испытывал наше терпение, но под конец отец — этот степеннейший человек! — не выдержал и сорвался. Да, побил он его, но чтобы уж избить и выгнать — такого не было. Этот маленький негодяй что угодно может наговорить.
Хамато Йоши недоверчиво хмыкнул. Синяки на теле Ороку Саки разбивали все материнские доводы в пух и прах.
— И он всегда был таким, — продолжала госпожа Миоко. — Мы отдали его в клан ниндзя, надеясь, что хоть вы научите его должному послушанию. Да видно, всё бесполезно. Он ведёт себя всё хуже и хуже. Придётся забрать его оттуда.
Хамато Йоши, несмотря на своё самообладание, вздрогнул. Вот госпожа Миоко и вытащила из рукава припрятанный там козырь! Забрать! Да, конечно, если довести дело до суда, закон будет на стороне родителей. Забрать сына из клана Фут они имеют полное право. Саки ещё мал и ничего за себя не решает. Он, Йоши, человек посторонний. Ороку Саки всё равно вернут домой, не добровольно, так силой. Но будет много хуже, если его заберут и из клана, лишив сенсея единственной возможности воздействовать на сложный характер воспитанника. Кто знает, куда родители упрячут Саки и как исковеркают ему душу? Кто из него вырастет?
Йоши вздохнул. Лучше уступить сейчас.
— Что ж, я не имею права удерживать Саки-куна, — тихим, но твёрдым голосом произнёс сенсей. — Но захочет ли он сам возвращаться домой?
— Вы бы поговорили с ним, Хамато-сан, — попросила госпожа Миоко.
Губы её расплылись в торжествующей улыбке. Она добилась своего.
— Поговорю, — процедил сенсей сквозь зубы, — и с вашим супругом тоже. Подождите пока в доме, я приведу Саки-куна.
И тогда только посторонился, позволив гостье войти в дом.
Госпожа Миоко недовольно сморщилась, заметив свернувшегося на циновке Кёсиро. Если ниндзя-наглец ценой возвращения Саки поставит водворение в её дом щенка, ей придётся уступить. Ну, что же с того? Хамато Йоши считает себя хитрецом, но она-то сумеет перемудрить его. Собаки в её доме не будет, особенно этой собаки, и пусть сыновья не воображают, будто им удалось уговорить её.
Хамато Йоши наверняка знал, где искать Саки. И точно, мальчишка сидел на дереве в саду, нахохлившись, словно большая птица.
— Спускайся, Саки-кун.
Маленький ниндзя, сверкнув глазами, взобрался ещё выше.
— Это опасно, Саки-кун. Тонкие ветви могут не выдержать твоего веса.
Саки горестно усмехнулся. Опасно? Ха! Что может быть страшнее мамаши, пришедшей забрать его? Он ненавидит дом Ороку, ненавидит! Да он лучше сорвётся и разобъётся насмерть, чем вернётся туда!
