Маленький детектив, судорожно сглотнув, замолчал.

— Не томи, онии-тама! Что внутри?!

— Там… Там шерстинки… белые шерстинки… В мешке сидел наш Кёсиро, понимаешь, Кацуо-тян? — выговорил, наконец, Саки. Рот его кривился, чёрные глаза переполнились отчаянием и болью.

Теперь ему всё совершенно ясно. Если раньше и присутствовала тень сомнения, то сейчас она рассеялась как дым. Никому нельзя верить. Лгал сенсей, врали родители. Он не желает знать их. Отныне они все для Саки — чужие. Саки отрекается от них. Он не связан никакими обязательствами, и, раз уж родители и сенсей сочли нужным обманывать его, то и он спокойно может подличать. Придёт день торжества Ороку Саки — и лжецы заплатят. За всё заплатят. Мысли о мести переплелись с возросшими амбициями юного ниндзя. Свержение Йоши и власть над кланом уже не устраивали Саки. Мир, целый мир, покорный ему одному — вот это другое дело!

Кацуо подобные мысли были чужды. Он понимал — Кёсиро кто-то посадил в мешок. Неважно, кто. А потом бросил в реку, но щенок сумел выбраться. Они нашли улику, но доказать всё равно ниего не смогут. На мешке и метки никакой нет. Поди теперь узнай, чей он!

— Но Кёсиро нет здесь! — горячо воскликнул младший брат.

— Верно, Кацуо-тян, — согласился старший, переводя дух. — Смотри — собачьих следов на берегу нет. Значит, Кёсиро упал прямо в воду и не смог выбраться. Его унесло течением.

— Пойдём вниз по реке!

Братья побежали. Их больше не пугало неизбежное наказание за прогул. След Кёсиро найден, пусть слабый, но дающий надежду. Только бы успеть! Хватило ли у малыша силёнок сопротивляться реке? Или он не смог добраться до берега?

Саки и Кацуо обнаружили изрытый песок, прочли краткую историю схватки, но дальше следы обрывались. Кёсиро и три взрослых пса исчезли. Сколько братья ни звали белого щенка по имени, им отвечало бесстрастное безмолвие. Мальчишки с горечью поняли — Кёсиро, даже если жив — не вернётся. Делать нечего, нужно идти домой. Братья уныло поплелись вдоль берега, не разговаривая, не глядя друг на друга. С уходом белоснежного пёсика вернулось отчуждение.

Возле того места, где нашёлся мешок, Саки остановился.

— Ты иди, — сказал он брату, — а я посижу здесь немного.

— Хочешь снова сбежать, онии-тама? Вернёмся лучше вместе, не то мать ещё сильнее разозлится!

— Я сказал — иди! — яростно рявкнул молодой ниндзя, наступая на брата. — Я хочу побыть один, как ты не понимаешь?!

Кацуо не хотелось повторно испытать силу кулаков старшего. Посмотрев на разгорающийся закат, он пожал плечами — мол, поступай, как знаешь — и ушёл, оставив онии-тама наедине с мыслями. Сердце его трусливо трепетало, предчувствия неприятный разговор с родителями, а уши заранее горели.

***

Хамато Йоши, держа в руке фонарь, подошёл к сидящей в лиловых сумерках на берегу одинокой мальчишеской фигурке. Ученик не повернул головы к приближающемуся человеку, хотя и слышал его шаги.

— Ты пропустил тренировку, Саки-кун.

— У меня была причина, сенсей, — равнодушным голосом ответил маленький ниндзя. Он не хотел сейчас ничьего общества, тем более присутствия Йоши, а тот, как назло, не уходил, хотя понимал настроение ученика.

— Я всё знаю, Саки-кун, можешь не рассказывать, — ласково проговорил ниндзя, усаживаясь рядом и ставя фонарь на траву. — Час поздний, ты наверняка проголодался и замёрз. Пойдём, я отведу тебя домой, а завтра мы вместе станем искать твоего Кёсиро.

Саки наконец повернулся к учителю. Опять тот мягкий голос, обволакивающий, затягивающий в словесную паутину! Приторно-ласковое лицо! Но всё, что говорит Хамато Йоши — неправда и на сей раз Саки не позволит себя запутать!

— Нет! — оскалившись, выкрикнул он.

— Нет… ет… ет… — отозвалось эхо.

Шальной мотылёк, привлечённый светом фонаря, испуганно заколыхался в воздухе.

Йоши отпрянул. Его поразила перемена, за столь короткое время произошедшая в ученике. Этот резкий, хриплый голос, какой-то грубый для одиннадцатилетнего ребёнка. Волчий оскал. Искажённое гневной гримасой лицо. Мягкий огонёк в глазах исчез совсем, уступив место яростному сверканию.

Словом, перед сенсеем сидел отнюдь не родившийся было заново Ороку Саки, и даже не прежний Саки, которого он знал. Это другой человек, коварный и опасный. Впервые Йоши почувствовал его присутствие, когда читал нашкодившему ученику лекцию о птицах и увидел в его глазах упрямый злобный огонь. Сейчас чужак показался во всей красе.

— Так и появился на свет Шреддер! — с запоздалым сожалением думал Сплинтер, сидя в черепашьем убежище. Теперь-то у человека-крысы много времени, чтобы думать и анализировать и он понял, какую огромную ошибку тогда совершил. Ах, отчего он не прикончил Шреддера, пока представлялась возможность? Почему до конца верил двуличному ученику? Зачем позволил Шреддеру взять верх над Ороку Саки? А почитал себя всезнающим мудрецом! Вот и наказание за гордыню — потеря первоначального облика да незавидное существование изгнанника.

Йоши понял много лет спустя, а тогда… Тогда он списал состояние Саки на нервное расстройство.

Ощетинившийся ученик, вопреки ожиданию, не вскочил, не бросился на сенсея. То ли решил не ввязываться в заведомо проигрышное сражение, то ли вспышка гнева угасла, то ли задуманная мысль повелела мальчику успокоиться. Словом, верх взяло благоразумие, и Саки принялся смотреть на тёмную реку, безостановочно несущую вперёд свои воды. Ярость его не испарилась, она затаилась, замаскированная напускным равнодушием.

Йоши не собирался отступать.

— Не переживай так, ученик мой. Мы обязательно отыщем твоего щенка.

Маленький ниндзя отрицательно покачал головой:

— Чтобы мамаша с папашей снова попытались утопить его? Я знаю, что Кёсиро жив, и этого достаточно. Я о многом успел подумать, пока сидел тут.

Пропустив мимо ушей неуважительные слова воспитанника о родителях, Хамато Йоши задумчиво произнёс:

— Ничего, Саки-кун. Однажды ты получишь право самостоятельно распоряжаться своей судьбой и тогда…

— И тогда я смогу завести себе хоть сотню собак? — насмешливо перебил ниндзёнок. — Это вы хотели сказать, да, сенсей? Я не верю в уговоры для детишек и не нужна мне никакая собака! Когда я смогу распоряжаться своей судьбой, я завоюю мир, вот такая мысль мне более по душе!

Сенсей сурово нахмурился:

— Мне не нравятся твои помыслы, Саки-кун. Забудь их.

Забыть? Ну нет! Саки будет притворяться прежним, покорным, послушным воле сенсея, но не откажется от дерзких мыслей. Новое, сильное и властное существо внутри него требовало реванша за все детские унижения, за родительские побои, за обесчещенный род, наконец. Он ещё не знал имени своего второго я, но уже лелеял его образ в гордо бьющемся сердечке.

Белый щенок Кёсиро, единственный, кто мог победить врождённое зло в душе Ороку Саки, исчез. Маленький ниндзя приказал себе не тосковать о нём. Кёсиро жив, на этом — всё. Не нужно его искать, так лучше для них обоих. Саки предстоит забыть, изгнать из памяти сам образ смелого щенка и стать таким, каким он желает быть — дерзким, недоверчивым, не подвластным никому.

Маленький Саки никому ничего не должен. Впереди у него долгий путь к власти. Как минимум — над кланом Фут. Максимум — над миром.

Хамато Йоши с жалостью смотрел на ученика, наверняка зная, какие опасные мысли родились в его голове. Вокруг фонаря вились мотыльки, и маленький Ороку Саки казался сенсею сродни тем беспечным насекомым. Он также, как они, готов лететь на огонь, обманутый призывным светом, стремиться к вожделенной цели лишь затем, чтобы в лучшем случае опалить крылья, в худшем — навсегда исчезнуть во всепожирающем костре. Оставался последний способ заставить мальчишку сойти со скользкой дорожки. Пусть он узрит своё будущее! Быть может, оно устрашит его?

— Я принёс волшебный фонарь, Саки-кун, — таинственно прошептал сенсей. — Посмотри в его огонь. Что ты видишь в нём?

Ороку Саки, прищурившись, вгляделся в пламя. Сначала просто невыносимо яркий свет, бьющий по глазам, но потом явились образы. Какие-то расплывчатые неуклюжие фигуры, суматошные жаркие блики, кроваво-красные огненные языки. Таково его будущее? Сражения, кровь и огонь? Что ж, он готов противостоять всему.