С трудом поднявшись на дрожащие лапы, Кёсиро понуро поплёлся в сад, чтобы не видеть, не знать противной женщины, с гадкой усмешкой на губах смотрящей ему вслед. Голова кружилась, всё тело налилось страшной усталостью. Нужно отлежаться, переждать.

— Ишь ты, оправился, живучий, — удивилась госпожа Миоко. — Я-то думала хребет тебе переломить. Ничего, я от тебя избавлюсь. Сегодня же!

Вечером белый щенок не притронулся к еде, не стал играть.

— Да у него нос горячий! — испуганно крикнул Кацуо.

— Нужно скорее врача! — беспокоился Саки, осторожно ощупывая тельце щенка. — Ну, где болит?

Кёсиро жалобно повизгивал. Что он мог сказать?

— Я вам покажу врача! — возмутилась мать. — Сейчас же оставьте в покое собаку и марш в дом!

— Но, мама, Кёсиро заболел, ему нужно… — запротестовал Кацуо.

— Ничего ему не нужно! — перебила госпожа Миоко. — Отлежится и поправится.

— Ну мама, пожалуйста! — в унисон затянули братья.

— Забыли уговор, паршивцы? Так я мигом напомню! — вскинулась мать, отвешивая сыновьям подзатыльники.

***

Ночью Кёсиро свернулся калачиком на крыльце, временами погружаясь в дрёму. Боль от удара немного отступила, но в сердце затаилась другая, ещё более невыносимая. Справедливости нет! Отныне белый щенок не будет доверять людям, не станет служить им. Два маленьких человека удостоятся его дружбы, но более — никто. Зачем только они с маленьким хозяином вернулись? Лучше бы уж действительно отправились странствовать по свету!

Во сне Кёсиро тревожил смутный зов. Тёмные тени вольных, никому не подчиняющихся псов манили за собой.

— Мир велик, он не ограничивается этим садом, — вещали призраки. — Идём с нами, идём! Ты увидишь, как огромен и прекрасен мир, в котором ты — сам себе хозяин!

Спящий щенок нервно подрагивал, шерсть на загривке вздыбилась. Ему и хотелось присоединиться к бродячей ночной стае, и пугал тёмный пустырь.

— Свет не сошёлся клином на одном пустыре! — лаяли призраки.

И в самом деле — он ведь защитил маленького хозяина, прогнал Одноухого. Ему ли бояться пустыря?

— Я иду! — тявкнул щенок.

В сон неожиданно вторглись цепкие пальцы, сграбаставшие Кёсиро за загривок. Щенок не сразу оценил степень опасности, не решил, следует ли сопротивляться. А ведь он узнал эту руку! Когда белый пёсик понял, что бороться всё-таки нужно было, его уже затолкали в душный мешок. Госпожа Миоко не любила откладывать дела в долгий ящик.

Рыча, щенок барахтался в зыбкой тюрьме, но всё без толку. Его куда-то несли сквозь ночь.

Лёгкое потряхивание, потом резкое падение, от которого сердце замерло, а потом — чёрная пустота.

========== Глава 8 ==========

Услышав весёлый птичий гомон, Кёсиро понял две вещи: новое утро для него всё же настало и он жив. Поворочавшись в мешке, щенок не почувствовал твёрдой почвы под лапами. Стало быть, холщовую ловушку что-то держит в подвешенном состоянии. Следовало скорее выбираться на волю.

Над способом освобождения щенок думал недолго. Нужно поступить так же, как с коробкой! Ухватив зубами мешковину, Кёсиро приступил к работе. Нити трещали и рвались, и вскоре узник просунул в дыру острую мордочку.

И только тогда увидел, как ему повезло.

Сброшенный с обрыва мешок зацепился за подмытые водой корни росшего у края реки дерева и лишь потому не свалился прямо в поток. Кёсиро испуганно дёрнулся. Мешок опасно качнулся. Висеть вниз головой смысла не было и щенок выбрал падение. Действуя зубами и лапами, смельчак протиснулся в прогрызенную дыру и полетел прямиком в реку.

Поток тут же подхватил и поволок лёгкого щенка. Кружась и отфыркиваясь, Кёсиро правил к берегу, но его силёнок недоставало на то, чтобы сопротивляться реке. Волны накрывали пёсика с головой, отчаянно загребая лапами, он выбивался на поверхность, захлёбывался и судорожно глотал воздух, а течение волокло его всё дальше.

— Не выплыть! — с отчаянием подумал щенок, не переставая молотить по воде уставшими лапами.

Он чувствовал, как силы покидают его маленькое тельце.

Берег близко, но до него уже не добраться.

Глотнув порцию воздуха, щенок снова погрузился под воду.

Спасение явилось неожиданно. Неизвестный бесцеремонно схватил утопающего поперёк спины и вытянул на поверхность. Кёсиро даже не сразу понял, что очутился не в человеческих руках, а в клыкастой пасти. Огромный пёс направился со своей добычей к берегу, где в ожидании кружилась парочка его приятелей.

— Какую странную рыбку ты выловил, Цугимэ*! — усмехнулся куцехвостый бродяга, с любопытством осматривая кашляющего щенка.

Освободив лёгкие от воды, Кёсиро принялся отряхиваться, взметнув во все стороны тучу сверкающих брызг.

— Хе-хе, неважнецкий у нас сегодня улов! — хрипло засмеялся тот, кого назвали Цугимэ. — Его проглотишь и не почувствуешь!

Белый щенок с ужасом взглянул на спасителя. Неужели тот и вправду собирается его съесть?! Только последние отщепенцы способны совершить подобное злодеяние.

Морду бродячего пса, по-видимому, лидера троицы, пересекал глубокий рубец, из-за которого вожак и получил прозвище. Жестокие глаза Цугиме говорили о том, что их владелец вовсе не шутит.

— На закуску в самый раз! — облизнулся его приятель, помахивая обрубком хвоста.

— Да я его знаю! — подал голос третий пёс. — Это из-за тебя, паршивец, я получил палкой от мегеры Ороку!

Кёсиро обернулся. Так и есть! На него смотрел, злобно скалясь, тот самый рыжий бродяга Одноухий, которого он не далее как вчера гнал из сада.

Надо же, из огня да в полымя! Не утонул в реке, так извольте — окружён голодными клыкастыми монстрами. Да они действительно растерзают его! Просто так, ради жестокой забавы. Заступиться некому. Кёсиро мрачно осмотрел диспозицию. Позади река, впереди крутой обрыв, взобраться по которому получится не вдруг, даже если удастся прорваться сквозь живое кольцо. Первым кинется Одноухий.

Что ж, раз так вышло, белый щенок дёшево свою жизнь не продаст. Жаль, она оказалась такой короткой! Он и не видел её совсем. Было в ней много плохого, но попадалось и хорошее. Саки и Кацуо, не забывайте своего маленького друга!

— Только троньте, уроды! — оскалился щенок. — Покромсаю!

Рычание у него, надо сказать, получилось детским и ничуть не внушительным.

— Это ты-то покромсаешь, малявка? — фыркнул Одноухий. — Да я тебя…

Не договорив, большой пёс ударил щенка лапой и тот кубарем покатился по песку. Кёсиро не успел подняться, когда на него налетел Куцый, рванул зубами, отскочил. Не до крови — псы только расходились, распаляя себя для настоящей драки. Но боль вместо того, чтобы сломить щенка, укрепила его боевой дух, вернула утраченные было силы. Он уже чувствовал внутри себя знакомую всепожирающую ярость. Щенок никогда прежде не дрался, но инстинкт подсказал ему, как действовать.

Вскочив так стремительно, словно его подбросила невидимая пружина, Кёсиро закружил между нападающими, уворачиваясь от их клыков и нанося молниеносные укусы.

— Не вертись, негодник! — рыкнул Куцый, пытаясь достать вёрткого противника.

Стой и дай себя убить!

— Ничего, долго ты так не продержишься! — прохрипел Цугимэ.

Кёсиро и сам понимал — сражаясь так, он понапрасну расходует силы и только больше злит нападающих. Его щенячьи зубы — ничто против их угрюмых клыков.

В поединке один на один у него будет крошечный шанс. Но предоставят ли бандиты такую возможность?

— Деритесь с честью! — в отчаянии крикнул Кёсиро.

— Чем же тебе не нравится трое против одного? — спросил Цугимэ, свесив язык.

Запыхавшийся щенок грозно щетинился, вызывая вожака на честный бой.

— А ты силён, парнишка, — удивился пёс со шрамом. — Так и быть, поборемся с тобой. Победишь ты — ступай на все четыре стороны. Выиграю я — ты станешь нашим завтраком. Договорились?

Вожак прищурился. Его клевреты насмешливо запыхтели, свесив языки. Отступать было некуда.

— Договорились! — тявкнул Кёсиро.