— Лучесвет не дракон, — напомнил Эмбервинг.
— Он… он превращается в хрустального полоза? — неуверенно предположил Голденхарт.
— Да как будто такое возможно, — возразил Дракон и силой заставил Лучесвета отвести руки от лица, ему нужно было хорошенько взглянуть на юношу, чтобы сделать какие-то выводы. Или не сделать.
— А мне эта хрустальная шкурка нравится, — заявил Огден. — Он, может, весь ей подёрнется? Вот бы замечательно было!
— Что ж тут замечательного? — осадил его Голденхарт, заметив, что Лучесвет от этих слов стал выглядеть ещё жальче, чем прежде.
— Арргх! — возмутился Нидхёгг и стал объяснять недогадливым людишкам, почему чешуя лучше обыкновенной кожи.
Пока они спорили, Эмбервинг тщательно изучил чешуйки на руке Лучесвета. Они не казались чем-то чужеродным, не образовались поверх — кожа сама видоизменилась, превращаясь в хрустальную броню. Прикосновение было безболезненно, никакого беспокойства эти проплешины не причиняли, на самочувствии юноши тоже не отразилось. Дракон, немало озадаченный, стал расспрашивать Лучесвета, как и когда он обнаружил на себе чешую. Юноша, дёргая носом, сказал, что сначала появилась всего одна чешуйка — на запястье, а от неё начали расползаться и остальные. Первая появилась буквально через пару дней после его возвращения в Серую Башню. Поначалу они появлялись только на теле, и он прятал их под одеждой, а уж когда затронуло и лицо, то он заперся в комнате.
— Недолечил, наверное, — сокрушённо сказал Огден и поскоблил за ухом. — Я быстренько слетаю в Волчебор, притащу бурдюк, напоим — и как рукой снимет. Хотя, честно говоря, я бы и так оставил, — добавил он и повторил: — Нравится мне эта шкурка!
— А чем ты его лечил вообще? — подозрительно прищурившись, поинтересовался Эмбервинг.
— Как чем? Знамо чем: ядом с кровью…
— Ядом с кровью? — эхом откликнулся Эмбервинг и побледнел. — Что же ты натворил! Нельзя поить людей драконьей кровью!
— Кто это сказал? — поинтересовался Нидхёгг, пренебрежительно фыркнув.
— Ты же… Да как тебе только такое в голову пришло! — напустился на него Дракон. — Поить людей драконьей кровью строжайше запрещено! В Драконьей книге…
— Плевал я на Драконью книгу. Я драконьи инстинкты спросил, они мне и сказали: в любой непонятной ситуации используй драконью кровь, — отрезал Огден. — Ничего с ним, как видишь, не случилось, на ноги его поставил. Недолечил просто. Надо было ещё недельку в золоте продержать.
— Ты его ещё и в золото закапывал?! — поразился Эмбер.
— А то! По самую шею! — кивнул дракон. — И что вы так всполошились вообще? Ну, чешуя выросла… Вот если бы у него хвост вырос или рога, тогда бы, конечно… А тут — чешуя.
Они поняли, что с драконом спорить бесполезно.
— А с другой стороны, — пробормотал Эмбервинг, — отчасти он и прав: я-то ведь тоже угрозы не чую. А всё же непорядок, чтобы люди чешуей покрывались.
Рэдвальд заикнулся было, что теперь-то точно придётся к русалкам наведаться, но Дракон взглянул на него так, что тот прикусил язык.
— У эльфов, разве что, спросить? — предложил менестрель. — Они по превращениям мастера. Алистер ведь и моё разгадал.
Не теряя времени, позвали Алистера, хотя Эмбервинг и заметил, что вряд ли от эльфийского короля будет толк, если уж он о хрустальном полозе ничего не знает. Алистер явился, внимательно осмотрел Лучесвета и явно озадачился увиденному.
— Ну, что скажешь? — спросил Дракон. — Как думаешь, может кто-то превратиться во что-то, если он это что-то съест?
Алистер покачал головой и тронул покалеченное ухо:
— Вряд ли такое возможно, иначе бы по белу свету сотнями расхаживали сейчас бессмертные выродки, некогда нажравшиеся эльфийских ушей. Ан нет, перемерли все, как им время пришло. Драконье мясо, я полагаю, тоже бесполезное?
— Гм, — только и сказал Эмбервинг. Ему припомнился Драгдар, который ел драконьи сердца и возвращал себе молодость. Толика крови Дракона тоже его значительно омолодила. Но Драгдар всё равно оставался человеком: ни хвост, ни рога, как говорится, у него не отросли. Запрет поить кровью людей, вероятно, упоминался в Драконьей книге именно по этой причине: если бы люди узнали, что могут продлить себе жизнь таким способом, то житья бы драконам совсем не стало. Их и так со свету сживали из-за сокровищ.
— Но хрустальный полоз — существо нам неведомое, — заметил Алистер после продолжительного молчания. — И кто может с уверенностью сказать, что Лучесвет не превращается в него в этот самый момент?
— Задал же ты нам задачку! — вздохнул Дракон, глядя на Лучесвета.
Тот опять натянул на голову одеяло и скукожился в углу кровати. Огден уговаривал его не расстраиваться и в доказательство преимущества чешуи перед кожей выпустил свою, она покрыла всю его руку и звенела, когда он хлопал по ней обычной ладонью.
— Есть ли на свете существа древнее нас с тобой, Эмбервинг? — задумчиво проговорил король эльфов и тут же оживился: — Погоди-ка, одно есть! Фея! Феи издревле жили в мире людей, а значит, могут знать и о столь древних существах, как хрустальные полозы! Хёггель, правда, давненько у нас не появлялся, но Талиесин может открыть нам портал в Извечный лес…
— Что за феи? — вмешался в разговор Нидхёгг. — Если кого поймать надо, то это я мигом: хоть медведя, хоть изюбря, хоть фею эту.
Огден нисколько не считал, что Лучесвету нужно избавляться от чешуи, но он не мог не заметить, что юноша этим нежданным преображением подавлен, а чтобы поднять юноше настроение, он был готов даже собственную тень изловить, если придётся.
«А почему бы тебе, Алистер, самому портал не открыть?» — так и вертелось у Голденхарта на языке. Скорее всего, король эльфов у воспитанника в гостях бывал, значит, и портал туда мог открыть, но отчего-то всячески избегал упоминать об этом. Можно было с уверенностью сказать, что Алистеру просто было интересно взглянуть, что получится, если натравить дракона на фею и, стало быть, столкнуть лбами двух драконов, нидхёгга и василиска. Эмбер тоже об этом подумал.
— Слушай, Алистер, дело серьёзное, — сказал он укоризненно, — прекращай дурачиться.
Король эльфов только похлопал глазами в ответ. Эмбервинг тяжело вздохнул.
— Я этот Извечный лес мигом разыщу, — прихвастнул Нидхёгг. — Только скажите, как пахнут феи.
Голденхарт сбегал на чердак и принёс покрывало, которое подарила им Хельгартен в знак примирения. Огден потянул носом, фыркнул и заметил:
— Пахнет драконом. И ещё чем-то.
— Думаю, ты Извечный лес без труда отыщешь, — предположил Алистер. — Драконы, я слышал, друг друга отменно чуют.
Нидхёгг кивнул. Он уже определил направление, в каком нужно лететь.
— Ты не торопись, — остановил его Эмбервинг и начал втолковывать: — Фею ловить не надо. Просто разыщи её и расспроси о хрустальном полозе. Ты ведь в состоянии запомнить то, что она расскажет?
Огден фыркнул:
— Ещё бы! Я даже буквы людские запомнил… А феи — это кто? Змеи такие?
— Временами, — пробормотал Дракон себе под нос, а вслух сказал: — Думаю, она будет в человеческом обличье. Просто отыщи существо с похожим запахом. И не вздумай ловить! — повторил он со значением.
Утро в Извечном лесу выдалось чудесное.
Лес, стараниями феи и василиска, преобразился и наполнился мириадами существ, нашедших себе дом и приют в этом благодатном уголке. В него даже вернулись светляки — дальние родичи блуждающих огоньков, добрые духи, указывающие дорогу.
Хельгартен, встав до рассвета, отправилась на луг: зверушки часто ранились и приходили в домик феи за помощью, нужно было пополнить запасы. Целебные травы как раз вошли в силу, ранняя осень — лучшее время для их сбора. Фея выбирала веточки и соцветия, подолгу к ним приглядываясь и, решив, что они годятся, срывала и прятала в корзинку. Крылья у феи до сих пор не отросли, уровень волшебных сил был несоизмеримо ниже, чем полагалось для феи её возраста, и многие прежде пустячные вещи давались ей с трудом, поэтому и приходилось приглядываться к травам, чтобы отыскать нужные. Но теперь фею это нисколько не беспокоило.
