Менестрель же, ни минуты не теряя, отправился в путь, торопясь покинуть Серую Башню по упомянутым причинам и уговаривая себя мыслью: «Раньше уйду, раньше вернусь».

В первом же городишке он купил новую лютню, плохонько, но всё же бренчала, ибо менестрель рассудил так: мешок с драконовыми монетами лучше поберечь на какой-нибудь непредвиденный случай, а на хлеб себе зарабатывать по дороге тем, чем прежде перебивался: песню споёт, сказку расскажет — неужто не покормят? Люди до развлечений охочи.

Рассудил он верно и приют находил чуть ли не в каждой таверне, а там, кроме того, что пел, слушал да запоминал, а всё больше расспрашивал, не слыхал ли кто о Норди, или Северном королевстве. Но покуда никто не слыхал. Узнав или не узнав, что хотел, менестрель не мешкал и отправлялся дальше, хоть его и уговаривали остаться подольше да потешить слух песнями. Как мог торопился: иной раз просил подвезти, если обоз встречался или лодочник, а уж шагал и вовсе и днём и ночью, оставляя лишь пару часов для сна. Год пути до королевства да год обратно — срок не шуточный!

Люди разные попадались, но странника не обижали, хотя в паре деревень всё же турнули, сочтя за простого бродягу-нищеброда.

А один раз, уже осенью это было, когда менестрель добрался до срединных королевств, попался разбойникам на большой дороге. Он их и не приметил прежде, а они налетели разом со всех сторон, окружили с гвалтом и гиканьем. Менестрель и опомниться не успел, как до нитки обобрали: и мешок выпотрошили, и медальон с шеи сорвали. Начали делить награбленное, подъехал их атаман — смотреть, что за добыча на этот раз его молодцам попалась. Разбойники и начали хвалиться: золота в мешке менестреля было порядочно, не успел растратить, снеди кой-какой в прошлой деревне прикупил на дорогу да, грядущей зимы побаиваясь, меховую накидку. Один, особо желая угодить начальнику, кинул ему сорванный с шеи менестреля медальон.

— Отдайте, разбойнички, добром прошу, — счёл нужным сказать менестрель.

Разбойники расхохотались, атаман, ещё не глядя на медальон, тоже. И то верно: воробей щуплый, а туда же, храбрится! Добром он просит — ну что за потеха! А пото́м атаман на медальон глянул, перекосился лицом и крикнул, швыряя медальон об землю:

— Бросай всё, что ни взяли! Из Треклятого королевства идёт.

Разбойники тотчас побросали всё на землю, отшатнулись, как будто перед ними не юноша в потрёпанной накидке стоял, а дракон о трёх головах, попятились, нащупывая на шеях, у кого были, ладанки да обереги. Менестрель медальон подобрал да обратно на шею повесил и, совсем осмелев, о Норди справился.

— В трёх верстах к северу город будет, — сказал атаман, пятясь и стараясь не поворачиваться к юноше спиной, — оттуда дороги во все концы света идут.

И поспешно, будто за ними черти по пятам гнались, разбойники умчались по просекам в лесную чащу.

Менестрель вещи обратно в мешок собрал, отыскал брошенный в спешке разбойниками нож — длинный, в полмеча, с изогнутым лезвием и малость зазубренный — и за пояс сунул: всё оружие.

— Треклятое королевство? — пробормотал он себе под нос. — Вон нынче как его называют…

Дальнейший путь обошёлся без особых происшествий, вот только сапог у менестреля прохудился: подмётка отвалилась, — пришлось верёвочкой перевязать да ждать, покуда до города доберётся, а уж там можно и новые справить. Так менестрель и сделал.

Через три версты (не обманули разбойники!) показался город, от которого, действительно, во все стороны расходились стёжки-дорожки… Постов не было: в город пускали просто так, без грамот или мзды. По улицам людей кишело, как муравьёв в муравейнике. Одних таверн было с полдюжины, так что менестрель рассудил, что город этот — перевалочный пункт, где останавливаются путешественники, прежде чем путь продолжить.

Но первым делом он к сапожнику отправился и — в шею был оттуда выпровожен собственно сапожником.

— Иди подобру-поздорову, — незлобно, но со значением посоветовал сапожник.

— А не поспешил ли ты, господин хороший, — с усмешкой спросил покоробленный менестрель, подбрасывая на ладони золотую монету, — меня выпроваживать? Как знать, может, заработаешь таких с десяток. — И с этими словами юноша швырнул монету сапожнику.

Тот поймал, попробовал на зуб — настоящая! — но приветливее не стал. Оглядел менестреля с головы до ног и вопросил сурово:

— А ты кто таков будешь и откуда? И что тебе до меня за дело?

Менестрель приподнял ногу:

— Вот что за дело. Сапоги новые нужны, да покрепче: идти мне, верно, ещё долго. А кто я да откуда… Из Серой Башни иду, слыхал?

Сказав так, юноша и не думал, что сапожнику про Серую Башню известно. А известно было.

— Из драконьих уделов, значит? А что, драконы всё рыщут по королевствам в поисках девиц?

При этих словах сапожник сощурился, как будто ещё добавить хотел: «Уж и сам-то ты не из драконов ли будешь?» Менестрель намёк понял, но в ответ только руками развёл:

— Мимо проходил, о драконах не слыхал, драконов не видал, стало быть — не рыщут. А у вас что слышно?

Сапожник сел за верстак, степенно и со значением водружая ногу на ногу — сапоги знатные! — и промолвил:

— А так и у нас одни слухи. Верно, перевелись драконы после битвы с Нордью.

Менестрель навострил уши. Но сапожник, обронив это замечание, важно насупил брови и, занятый собственными мыслями, а именно: подсчитыванием барышей, если возьмётся сапоги тачать, спросил:

— Хорошие сапоги-то надо?

— Чтобы до Норди не развалились, — ответил юноша.

— А ты в Нордь идёшь? — К сапожнику вернулась прежняя подозрительность: а ну как всё же из драконьей породы, да мстить за предка отправился?

Менестрель кивнул и, чтобы последние сомнения развеять, показал сапожнику лютню.

— Так ты бард? — с облегчением спросил сапожник. — Слыхал я, что они немало зарабатывают!

— Бывал и в королевские замки приглашён, и перед королями да королевами пел, — подтвердил менестрель. — Золотишко не переводится, так что сделай мне хорошие сапоги. Не зазорно чтобы было и перед королём Норди показаться.

— Что ж, это можно, — согласился сапожник, — есть и готовые. Коли по ноге придутся — так и забирай… за дюжину кругляшек. Вот только я бы на тёплый приём в Норди особо-то не рассчитывал.

— Отчего же? — удивился его серьёзному тону менестрель.

— Места суровые, чужаков не любят, — пояснил сапожник, извлекая из кладовки несколько дюжин пар отличных сапог. — Ну, барду-то, может, исключение сделают, а всё же не любят туда люди ходить. Я бы на твоём месте южнее забрал, там люди весёлые, щедрые.

— Мне в Нордь надо до весны успеть, — ответил менестрель, к сапогам примериваясь, — не по забаве иду — по делу.

— Ну, коли так, то и говорить не о чем, — рассудительно заключил сапожник, — иди. Дорогу выбери, что с перечёркнутой стрелкой, в той стороне Нордь и будет. А верно, без малого туда полгода и добираться.

Менестрель выбрал себе пару сапог, да ещё одну на припас, и с сапожником рассчитался. Тот напоследок посоветовал к скорняку зайти да мехом запастись: места там северные, холодные, а зимы так и вовсе лютые. Юноша на то ответил, что меховая накидка у него уже есть, а вот снедью бы разжиться не мешало, и сапожник указал ему хорошую таверну, где можно не только голод и жажду утолить, но и ночь переждать.

Менестрель пробыл в городе пару дней, деньжат немного подзаработал, развлекая тамошнего градоначальника, тот ему ещё и одёжу пожаловал со своего плеча, пару раз только ношеную. Менестрель привередничать не стал, свою в мешок спрятал, а в градоначальниковой путь продолжил: одёжа та была крепкая, из кожи, да мехом подбитая, самое то для северных дорог!

Зима менестреля в дороге застала, а уж зимы тут были — не сравнить с Серой Башней! Намело сугробов, наморозило, выстудило воздух — и меховая накидка не спасает! Менестрель уже второй месяц чах кашлем и насморком, которые никак не проходили, чудом только не обморозился. Тут уж в каждую деревеньку заглядывал, чтобы погреться немного, не разбирая, хорошая таверна или плохая: коли есть очаг — так и хороша таверна!