Огден вытаращился на мальчишку. Голденхарт засмеялся и опять потрепал Лучесвета по волосам:

— Вон какой заступник выискался!

Нидхёгг неопределённо хмыкнул и нечаянно выронил книгу сказок из складок шкуры. Менестрель поднял.

— А это что? О, сказки чужедальних стран? — прочёл он название на обложке.

— И ты читать умеешь? — несколько сварливо осведомился дракон, размышляя, не стоит ли отобрать у него книгу.

Голденхарт погрузился в чтение. С большинством сказок он уже был знаком: наслышался, покуда путешествовал по Норди. Когда дошёл до сказки о золотом драконе, то отреагировал практически так же, как и Лучесвет.

— Дурная это сказка, — сказал он, нахмурившись.

— Почему?

— Хотя бы и потому, что это неправда. Всё было совсем не так. Да и дракона они не убили, а всего лишь изранили.

— А ты почём знаешь? — прищурился Нидхёгг. — Ты тоже там был?

— Да это несколько веков назад происходило, — натянуто засмеялся менестрель. — Так, слышал кое-что… от кое-кого. Ну и, разумеется, потому, что это бесчеловечно — убивать кого-то, только потому что тебе приглянулось их золотишко. А впрочем, дело-то было совсем не в сокровищах.

— А в чём же? — с невольным любопытством спросил Огден.

— В принцессе, — мрачно ответил Голденхарт и не произнёс более ни слова.

Вернее, не успел произнести, поскольку на дороге появилась бабка-сказительница, которую так страшился увидеть Лучесвет. Хворостины при ней не было, но была метла.

— Ах ты, скверный мальчишка! — сердито сказала сказительница и замахнулась на Лучесвета метлой. — Я его — учить, а он — в окно!

Лучесвет довольно проворно спрятался за менестреля, где, почувствовав себя в относительной безопасности — уж менестреля-то бабка-сказительница метлой гонять не станет! — осмелел настолько, что возразил:

— Да сколько можно-то? У меня от зубрёжки уже голова гудит!

— Голова у тебя гудит, потому что она пустая: ветер дунул, вот и загудело, — ещё сердитей сказала бабка-сказительница. — Ты на него погляди! Ещё и штаны разорвал!

На штанах мальчика, действительно, красовалась прореха: зацепился, когда лез через забор. Он покраснел и прижал лоскут обеими руками.

— Да ладно, — сказал менестрель миролюбиво, — мальчишкам ведь и поиграть хочется. Всё время учиться — скука смертная!

Старуха взглянула на него неодобрительно:

— А ты ему не попустительствуй. Мне господин дракон из него принца велел сделать, а разве это на принца похоже? А ну иди сюда, негодник! Выпороть бы тебя хорошенько!

— Принцев — не порют, — важно объявил Лучесвет. По-прежнему прячась за менестрелем.

Нидхёгг, который всё это время к старухе присматривался, вдруг воскликнул:

— Да это ведь карга с метлой!

Была в книге сказка про ведьму, которая летала на метле и устраивала всяческие пакости.

— Я тебе покажу каргу! — вспыхнула бабка-сказительница и хорошенько огрела дракона метлой по спине. От второго удара он ловко увернулся, слишком ловко для мужчины такой комплекции.

— Да ты хоть знаешь, кто я такой? — вспылил Огден. Метёлкой его ещё не лупили.

— Дела мне нет до того, кто ты такой, проходимец! — отрезала старуха и опять замахнулась. — Ишь, вылупился! Только попробуй дитё обидеть!

Менестрель тихо давился от смеха. Нидхёгг свирепел на глазах.

— Я дракон! — прорычал он.

— Ха, — сказала бабка-сказительница, направляя на него метлу, — да хоть чудь лесная! Мне господин дракон велел за мальчишкой присматривать, так что я его и дракону в обиду не дам! Выдумал тоже: дракон… Медвежатник какой-то, а не дракон!

Огден страшно оскорбился. Лучесвет робко попытался вступиться:

— А он целого быка съел.

— Ещё не лучше! — воскликнула бабка-сказительница и, изловчившись, схватила Лучесвета за руку. — Большая премудрость — быка сожрать!

И она потащила Лучесвета обратно в деревню, ворча на него.

— Вот старая перечница! — выругался Нидхёгг и напустился на менестреля: — А ты почему не вступился? Она ведь детёныша побьёт, нутром чую!

— Не побьёт, — возразил Голденхарт со смехом. — Хотя отстегать надо бы: а если бы его бык сбросил или на рога поднял, что тогда?

Нидхёгг всё никак не мог успокоиться:

— И вообще что она о себе возомнила? Дракона! Дракона посмела метлой огреть! Арргх!

— Ну, персона она важная, — заметил Голденхарт. — Она столько преданий знает, что и драконам не снилось.

— И читать, поди, умеет? — нахмурился Нидхёгг. Кажется, этот факт его неимоверно интересовал в людях.

— И читать, и писать. Она же сказительница, хранительница истории этих земель.

— Хм, — неопределённо отозвался Огден.

Сказительница Лучесвета всё же стеганула пару раз хворостиной: чтобы в другой раз был умнее и не связывался с бешеными быками, — и заперла окна на ставни, чтобы пронырливый ученик не улизнул и не ввязался ещё в какие-нибудь неприятности. Лучесвет приуныл: особым прилежанием он не отличался, в этом весь в отца пошёл. Он уныло приподнял за край книжку, которую бабка ему наказала выучить наизусть, поболтал ногами, постучал пальцами по столешнице, потом начал вырезать ножичком на крайней доске какую-то руну… Но, прокрастинируй не прокрастинируй, а учить пришлось. Книжка была про дворцовый этикет, нудь страшная!

— «И бородой лицо не утирать…» — нараспев повторял Лучесвет. Вот же глупость! Никогда даже в деревне не видел, чтобы кто-то бородой лицо утирал. А отрыгнуть в конце обеда, чтобы воздать честь блюду и повару? Он обедал в башне с Драконом и менестрелем, ничего подобного они не делали. И Лучесвет решил, что, если станет королём того королевства, то первым делом изменит дворцовый этикет: оттуда столько всего повыкинуть надо! Навскидку, едва ли не половину.

Сказительница, заметив, что мальчик замечтался, прикрикнула на него. Лучесвет опомнился и опять начал зубрить правила дворцового этикета, но выражение крайнего отвращения не сходило с его лица.

Дверь в домик бабки затрещала, раскрываясь, в дверном проёме показалась фигура Нидхёгга. Он кое-как втиснулся в дверь и застрял, и теперь водил плечами, пытаясь высвободиться и войти, а дверь и притолока немилосердно трещали, кое-где даже появились трещины.

— Да ты мне дом обрушишь! — воскликнула старуха и вооружилась кочергой. Лучесвет просиял: он решил, что новый приятель пришёл выручать его от зубрёжки.

Огден сообразил повернуться боком и так втиснулся в комнату, заняв собой большую её часть. Он покрутил головой, разглядывая обстановку.

— Ну и тесная же коробка! — сказал он с неудовольствием.

Под руку ему попался табурет, дракон подвинул его ближе к столу и сел на него. Табурет озадаченно крякнул, но выдержал.

— Слышь, — сказал Огден, обращаясь к бабке-сказительнице, — ты детёныша читать учила? Та чудь из башни сказала, что ты поумнее драконов будешь.

— Некоторых уж точно, — сухо отозвалась старуха.

Нидхёгг пропустил возмутительное замечание мимо ушей. Он важно грохнул по столу ладонью, книги аж подпрыгнули, а чернильница едва не перевернулась, благо Лучесвет её успел придержать.

— Будешь и меня учить, — велел он.

— Чему? — опешила сказительница.

— Читать, — ответил Нидхёгг. — Никуда не годится: каждый встречный поперечный умеет, у кого ни спроси.

— Лет-то тебе сколько? — спросила бабка-сказительница, с удивлением глядя на великовозрастного — без преувеличений! — ученика.

Огден не ответил. Годам своим он давно потерял счёт.

========== 43. Сапфир и золото. Хлопотная весна в Серой Башне ==========

Лёгкая поступь весны уже чувствовалась во всём: в набрякших почками ветках деревьев, в проклюнувшихся из-под земли зелёных стеблей травы, в отголосках первых гроз, которыми мерцало небо над горными кряжами, в курлыканье возвращающихся с юга птиц. Да и солнце уже светило по-весеннему ласково и смешливо.

Талиесин проснулся и чихнул. Здесь для него было слишком холодно, даже несмотря на чудную погоду.