— Помочь хотел, — буркнул я, изо всех сил стараясь смотреть девушке в глаза.

— Большое тебе спасибо, — неожиданно серьезно ответила девушка и символически клюнула меня губами в щеку. — Мне помощь не нужна, но кому-то она очень может пригодиться.

— Это тебе спасибо, — ответил я, неожиданно покраснев.

— Чем я еще могу вам помочь? — заметно более официальным тоном продолжила девушка, смотря мне за спину.

Я обернулся. К нам семенил толстенький голый мужчина с крохотной пипиской и блестящей лысиной.

— Это мой… дядя, епископ Савелий, — пояснила девушка, — на собрание приглашать будет.

— На собрание я не могу, времени нет, — замахал руками я, — лучше скажи, как тут можно быстро заработать?

— У тебя нет денег? — удивленно спросила она. — Я могу тебе помочь?

— Нет, нет, нет, — испуганно ответил я. Не хватало еще, чтоб мне молодые девушки деньги давали. — Мне на такси надо, до отеля добраться.

— Ну, не знаю тогда, даже чем могу выручить. Хотя постой — в фонтан с Бобиком обычно мелочь кидают. Поверие такое есть: "Кинь монетку, если хочешь сюда вернуться". Можешь там пару сотен собрать, если гонора хватит.

— Спасибки, — крикнул я, быстро уходя, попутно махая подоспевшему Савелию ручкой, — гонор — это моё второе имя.

— Моё второе имя Надежда, — крикнула мне на прощанье девушка, тоже махая рукой. — Приходи на собрание.

— Я подумаю, — крикнул я, в ответ, добавив в полголоса: — Скорее ад замерзнет.

— А почему? — раздался у меня под ухом голосок кота. — Ты же любишь голых девушек. Вот знаешь, что я скажу…

— Даже не начинай, пушистый. Даже не начинай, — сказал я и ссадил кота с плеч. От греха подальше — его жизненные советы, полные посконной житейской мудрости, уже не раз доводили меня до белого каления. Кот считал, что любую трудность в общении с женщиной можно преодолеть, просто трахнув её. Женщину, а не трудность. И с воодушевлением, достойным лучшего применения, повторял этот совет каждый раз, когда я пытался социально взаимодействовать. С женщинами, мужчинами и бытовой техникой вроде стиральной машины. С другой стороны, мы же не ожидаем высот юмора от существа, считающего, что напрудить в тапки — это уморительно смешная шутка.

Я прислонил рюкзак к стволу декоративной яблони, украшавшей крохотный уголок живой природы в зоне отдыха в центре площади, налил коту в его мисочку воды из фляжки, после чего попросил его посторожить вещи… И с удивлением, граничащим с благоговейным ужасом, оглядел раскинувшееся передо мной угробище. Памятник Бобику, собачке, давшей имя Бобик-Сити, был мрачен, огромен, уродлив и незабываем.

Больше всего эта глыба темного камня напоминала Морру — придуманное и нарисованное Туве Янссон мрачное стогообразное существо с огромным носом, большими круглыми глазками и многочисленными зубками. Имя Бобик подходило этой твари чуть меньше чем никак. Полагаю, что именно на этом и строился незатейливый юмор первопроходцев, обтесавших шутки ради уродливую глыбу камня.

Сейчас эта глыба возвышалась, окруженная белыми бурунами струй, прямо в центре фонтана. Неглубокого фонтана, мне по колено. Отцы города поскупились. Подойдя к бортику и приглядевшись, я без труда заметил лежащие на дне монетки.

Последний раз я собирал мелочь в фонтане, как бы ни соврать, лет тридцать назад. Тяжело вздохнув, я стянул ботинки и, закатав штанины, опустил ноги в воду, думая о том, что, когда я доживу до написания мемуаров, я не буду включать в них этот эпизод.

Мелочи было много. К сожалению, собрав пару десяток монеток, я понял, что туристы кидают на удачу в фонтан не только местные монеты. Увы и ах — монеток с Бобиком, законного платежного средства Бобик-Сити, было до обидного мало. Основной улов составляли маленькие пластинки металла и пластика всех цветов и форм, украшенные непонятными рисунками и надписями. И ежу было понятно, что это деньги других миров. И что местным магазинам они не нужны и даром.

Сбор средств был неожиданно и грубо прерван. Стоило мне наклониться за изумрудно-зеленой рупией, поблескивающей гранями в пронизанной лучами света воде, как чья-то костлявая рука вернула меня к реальности, грубо дернув за плечо.

Я обернулся. Около меня приплясывал более похожий на ожившие мощи благообразный старичок в полотняных шортах и яркой гавайке.

— Я тут собираю, понял? — возмущенно проорал старикан.

— Ну, так собирай, старче, — миролюбиво ответил я. — Я не против. Хоть лопатой греби.

— Это моё место, понял? — не желал идти на мировую дед. — И эта рупия моя, — с этими словами дед вырвал у меня из руки зеленый кристалл. — Я её утром положил, на развод. Чтоб туристы увидели и еще монеток кинули.

С этими словами он бросил кристалл обратно в воду. Поднимать второй раз рупию я не стал. В основном потому, что обратил внимание на пристально глядящего на меня здоровенного амбала в камуфляже. Увидев, что я на него смотрю, амбал довольно осклабился и потер похожими на лопаты ручищами.

"А вот и дедова крыша", — меланхолично подумал я. Подобного следовало ожидать — наверняка тут, как и в Москве, все хлебные места давно захвачены бизнесменами, которые руководят огромной империей нищих, забирая у них львиную долю выручки и подкупая гавриков. Конкуренции эти шакалы боятся даже больше, чем "Единая Россия".

— Не очень-то и хотелось, — сказал я, выворачивая карманы и высыпая собранные сокровища назад в фонтан. Придется переквалифицироваться обратно в инженеры.

Вернувшись к обуви, я посмотрел в сторону зеленой зоны, где я оставил под охраной кота вещи. За время моего отсутствия это место стало весьма популярным — чтоб добраться до вещей, мне пришлось проталкиваться через достаточно плотную толпу.

Интересно, не Беляш ли её собрал, думал я, протискиваясь между локтями людей и ксеносов. Так, в общем-то, и оказалось — в самом зрачке толпы, в смысле, в пустом месте в её центре, около заполненной мелкими деньгами котовой миски, на задних лапах горделиво восседал Беляш. Передними лапами кот делал движения, словно доит невидимую корову.

— Звездная пыль на сапогах. Мяугкое кресло, клетчатый плед, не нажатый вовремяу курок… — распевал кот тоненьким голоском, отчаянно при этом фальшивя и сползая на мяуканье. — Пожелай мняу удачи в бою, пожелай мняу…

Увидев меня, Беляш прекратил петь и, вытаращив на меня свои глаза-плошки, спросил:

— Ну, как поплавал?

— Отвратительно, — честно признался я. — Ты честно победил в конкурсе "Кто больше заработает".

— Ну, тогда собирай деньги и пойдем, — подвел итоги кот. — Котнцерт окончен, — добавил он, повернувшись к публике.

Но стоило мне наклониться к миске с деньгами, как мою руку уже второй раз за день перехватила сухонькая старческая лапка. Я встал и медленно повернулся к дедку.

— Позволь угадать, старче, — спросил я с нажимом в голосе, — эти деньги ты сейчас намяукал?

— Нет, но эти деньги тоже мои, — сказал, улыбаясь, дедок. — Потому что я тут собираю, понял?

Все верно. Это моя ошибка. В современном мире попытка разойтись миром воспринимается как слабость. С дедком придется договариваться на доступном его пониманию языке.

— Смотри — съедобное облако, — сказал я, показывая куда-то за спину старика.

Старик резво обернулся, и я отвесил ему пинка. Не со всей дури, конечно. С учетом возраста и комплекции. И пока дед приходил в себя, поднял рюкзак и, схватив кота, очень быстро ушел.

* * *

Собранные котом деньги я пересчитал уже в баре, куда мы стратегически отступили с площади. Технически говоря, мы еще находились на площади Сотни Храмов, просто один из храмов оказался Храмом Холодного Пива по Умеренным Ценам, и я решил, что не могу пройти мимо подобной сакральной достопримечательности.

Внутри храм тоже очень походил на бар средней руки: барная стойка с кранами, несколько столиков и пустующий по причине полуденного времени шест для стриптиза. Я сел за стойку и попытался понять: это храм, который притворяется баром, чтоб продавать пиво на площади храмов, или во вселенной наконец-то нашлась религия, чьим приверженцем я смогу стать без зазрения совести?