Любопытство сгубило кошку, ну и меня тоже когда-нибудь погубит. Я, как только вышел от них, сразу надел браслет на руку. Мне повезло, сопряжение устройств прошло на "хорошо". искин сообщил мне, что в связи с тем, что у меня установлена нейрошина модели Y1 и нейрокоммуникатор модели пехотинец 2У, он не сможет эффективно работать. Мыслесвязь заблокирована, но мы можем общаться в голосовом режиме. Я дал имя искину "Домовенок Кузя" и засыпал его вопросами.

В процессе общения выяснилось, что в нем предусмотрено использование тридцати двух управляемых каналов для взаимодействия с различными устройствами. У меня появилась идея провести интеграцию двух и более нейрокоммуникаторов с помощью Кузи. При тестировании мы с отцом выяснили, Кузя может устойчиво поддерживать связь в радиусе километра на ровной местности и сто метров в зданиях или сооружениях. Теперь в бою я смогу управлять не только тремя дронами, но и группой из двадцати восьми бойцов, что существенно для выживания. Действительно ценная вещь в боевой обстановке! Стало понятно, почему так горели глаза у техника! Заработать хотел на моей неосведомленности.

В следующих штурмах меня всегда прикрывал легкий штурмовой дрон "Стрелок 1Т". Кузя управлял им в авторежиме и реагировал на все враждебные действия против нас с отцом мгновенно. И самое главное, мы владели полной боевой обстановкой, где засел вражеский стрелок или спрятана турель. Кузя мог приблизительно указать даже возможные направления удара штурмовых групп противника.

Постепенно бои стали стихать, наступило затишье. Четыре месяца участия в боевых действиях сделали нас закаленными бойцами, так что все вокруг считали, что круче их только яйца.

Отец смеялся над ними:

— Попробовали бы они сходить в атаку без дронов, как наши деды в Великую Отечественную Войну. Медвежья болезнь им была бы обеспечена.

В корпусе процветал обмен по принципу "махнем не глядя". Для этого в ящики из-под боеприпасов складывали различное имущество, которые вскрывали только после обмена. Иногда находились хитрецы, которые укладывали в ящики различный хлам. Такой неравноценный обмен удавалось совершить один раз. Солдатский телеграф быстро разносил информацию о мошенниках. Их заносили в черный список и забывали. Они пытались качать права, но слишком агрессивных обычно били.

Мы с отцом тоже участвовали в таких обменах. Его знакомые делали ему заказ на редкие вещи, а у меня стояла база "Сканер" второго уровня. Она позволяла видеть, что находится внутри. Это было нечестно, но я не наглел, всегда в свой ящик укладывал неплохие предметы, которых у нас было много. Для меня важной была не сверхприбыль, а уверенность в честном обмене, в мою пользу, конечно. Таким способом я сумел для Кузи выменять расширение для памяти.

Отец часто пропадал у медиков и частенько приходил слегка подшофе.

Как-то он подошел ко мне, внимательно посмотрел и потребовал:

— Включи глушилку.

Когда я подключил ее, он, убедившись, что сигнал пропал, продолжил:

— Есть возможность красиво уйти из этого бедлама. Медики могут помочь за всего триста тысяч кредитов с головы. Потери большие. Медики могут провести нас под идентификатором ветерана, погибшего за один-два месяца до окончания контракта, или списать по ранению.

Манипуляции с мертвыми душами были выгодны многим. Страховые компании экономили на выплатах в случае смерти застрахованного после выхода на дембель. Командование улучшало статистику. Медики оставляли себе якобы использованные лекарства и реагенты для медкапсул и, в благодарность от клиентов за новую жизнь под новым именем, банковский чип с серебряной каемочкой.

— Ветеранов мало, — продолжал отец, — да и гибнут очень редко, но все-таки возможность у медиков есть. Тем более что для этого нужно сменить лишь идентификатор нейрокоммуникатора в базе данных ЧВКН. Я удивлен, но ДНК и все данные нашего взвода хранится только там. Так что шанс вырваться отсюда есть, главное знать, с кем поделиться кредитами. Это не контракт, а какая-то подстава. — Возмущался отец. — Нас не отпустят не только по ранению, но и после окончании контракта. У нас одна дорога, вперед ногами в горстку пепла. Так что большую часть добра прогоняем через медиков в счет оплаты. Маме я намекнул, что мы можем потеряться на некоторое время, пусть не беспокоится.

Если хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Наследующий день заявилась Служба Безопасности и начала обыски. Они тоже решили немного прибарахлиться за наш счет. Попали под раздачу те, кто не успел спихнуть мародерку. Даже у интендантов появились проблемы, кажется, с них трясли крупную взятку.

Я подошел к отцу, замершему с отсутствующим взглядом. Похоже, он что-то искал в галонете.

— Мы тут склад электроники нашли на сто тысяч кредитов в промышленной зоне. Получится продать или будут проблемы?

— Да все нормально, еще день или два, и СБ план выполнит, назначат процент тыловикам, и все вернется на круги своя. Знающие люди говорят, нас перебросят в другое место. Что дальше будет, никто не знает. Скажи своим, пусть через меня продают, у меня процент ниже, — ответил он, оторвавшись от поисков.

Через два дня все стихло. СБ доложила начальству о выполненном задании и исчезла.

Склад с электроникой мы подчистили полностью, бойцы взвода обогатились на шесть тысяч кредитов каждый. Там же рядом мы обнаружили другой склад, охраняемый конкурирующим взводом. Жадность нас и подвела. Мы решили ночью проверить, что они охраняют. Нашли схему склада, прорезали дыру в дальней стене, проникли туда. К нашему удивлению, там оказались женщины и девочки. Ходили слухи, что кто-то поставляет живой товар. А прикрывает их наше начальство. Наши сообщники испугались неприятностей и мы все дружно ретировались. Когда мы остались одни, отец сказал:

— Делай, что должно, и будь что будет. Как-нибудь выпутаемся.

Мы вернулись вдвоем, всех пленниц провели к выходу из технической зоны и отпустили.

Сообщить в СБ? А если они в доле? Взводу объяснили, что молчание — серебро, а слово — смерть.

Через день к отцу подошли две странных личности, изображавших из себя крутых бойцов. Они были в форме "Потрошителей2, но без знаков различия.

— Нужно перетереть проблему между нами, — заявили они.

— Я не психотерапевт, что бы обсуждать ваши проблемы между собой.

— Ты не быкуй, мы по делу.

Отец сразу скинул мне сообщение через нейрокоммуникатор: "Прикрой".

— Хорошо, давайте спустимся в подвал, — пригласил их отец. — Там можно спокойно пообщаться без посторонних.

Он по-военному резко повернулся и первым направился в складской комплекс вниз по ступенькам. У нас было заранее приготовленное место для таких подозрительных встреч. Я забежал через другой вход и засел в условленном месте. Приготовив оружие и установив связь с дроном охраны помещения, я стал внимательно следить, когда отец подаст условный сигнал.

"Крутые", спустившись в подвал, сразу почувствовали себя увереннее. Гопота всегда себя так ведет, когда увидит, что их двое на одного.

Долговязый жгучий брюнет визгливым голосом начал орать.

— Ты серьезно попал на большие деньги, как будете расплачиваться?

— Пятьсот китов с каждого в вашем взводе, — продолжил второй мелкий тип.

Пропал сигнал, значит, отец включил глушилку, можно действовать. Я ворвался в комнату. Брюнет уже лежал без сознания, второй наводил на отца плазменный бластер. Мой выстрел из станера и удар в голову успокоили его.

— Вроде никто не видел, как мы сюда заходили? — спросил отец и пошел собирать брошенное оружие.

Телами занялся я, погрузил их на дрона и мы переместили пленников поглубже в подвал. Мы сняли одежду, связали руки и засунули кляп. Голый человек чувствует себя беззащитным, его проще допрашивать. Привели пленников в чувство, и началась игра в доброго и злого полицейского.

Отец сделал зверскую оскаленную морду тупого маньяка.