Я больше не помогал Каю, но сам он не остановился. Данила вообще забыл про меня и теперь полностью переключился на Кая. Я думал, что Кай именно этого и добивался, правда, никаких активных действий не предпринимал. Разве что постоянно маячил перед носом Данилы в коридоре на переменах, но, так как вокруг было много людей, он даже не останавливался рядом.

Каю удалось задеть Данилу. Холодное отношение и практически полное игнорирование дерзких выкриков в спину бесили Данилу, поэтому он нашёл себе дополнительную игрушку — какого-то мальчика-девятиклассника в больших очках с вечно немытыми волосами и визгливым голоском. В ноябре Данилу несколько раз вызывали к директору. Пару раз разборки происходили прямо посреди коридора, собирая вокруг заинтересовавшихся зевак. Кай выбрал превосходную тактику — очернить безупречную репутацию Данилы, превратив его в последнее ничтожество. Я наблюдал за этим со стороны, довольствуясь слухами.

Мою жизнь можно было бы назвать почти нормальной, после того как исчез Иосиф Кириллович, если бы не повышенный интерес к тому, что делал Кай. Даже несмотря на то что мы теперь сидели за разными партами и не общались, я старался не пропускать ни один из моментов, связанных с Каем, которые удавалось заметить.

У меня было время для наблюдений.

Например, я заметил, что в тетрадях Кай писал очень быстро. На уроках всё, что давалось под диктовку для записи, он выполнял первым из класса. Он осторожно обращался с учебниками, не выгибая их до такой степени, чтобы распадались страницы или обложка на переплёте очерчивалась множеством перегибов. Он не делал в них никаких пометок. В каждом учебнике была закладка на последней пройденной теме. А ещё Кай кусал кончик ручки, когда задумывался над решением какого-нибудь уравнения или задачи. Его лицо становилось сосредоточенным, глаза быстро-быстро бегали по строчкам и ярко загорались, когда находилось верное решение.

Словарь, который я так же нашёл среди книг, взятых с собой бабушкой, определял ссору как ухудшение взаимоотношений между людьми. У нас с Каем не было ни размолвок, ни разногласий, ни ухудшения взаимоотношений. Мы просто резко перестали общаться, став чужими людьми, но в то же время постоянно находились рядом.

Меня переполняли эмоции, но выплеснуть их я не мог. Я не умел. Говорят, если на душе хреново — нужно поорать, помахать руками, выпотрошить подушку о стену, в конце концов. Я же смутно представлял себя в такой роли.

Спасение пришло неожиданно и с той стороны, откуда я его совершенно не ждал.

— Ты какой-то угрюмый после каникул.

Это был Стас. Со Стасом мы не были ни друзьями, ни приятелями. Мы днями могли не разговаривать, а потом взять и проболтать всю перемену. Это был странный человек, потому что я никак не видел в нём последнюю сволочь и тварь, каким его считал Кай. Что плохого в жизнерадостности?

— Осенняя депрессия? — предположил я.

— А, так ты из этих, — усмехнулся Стас.

— Из кого?

— Ну есть такие чуваки, зависящие от смены погоды. Реагируют на перепады температуры, на луну, на смену времён года, — на пальцах пояснил он.

— Раньше не замечал за собой такого.

— Всё когда-то бывает в первый раз. Хочешь развеяться?

Конечно, я хотел, но не знал как.

— Пойдёшь в боулинг?

— Я не умею… в боулинг.

— Научишься, — Стас рассмеялся.

И я согласился. Нехватку чьей-то компании я чувствовал сейчас особенно остро. Как там сказал Стас? Осенняя депрессия. Да, может быть. Мне на самом деле было хреново хотя бы из-за того, что за последние недели две-три я практически ни с кем не разговаривал. После разговора со Стасом мне показалось, что слова всё-таки безумно сложные, а предложения — слишком длинные.

Медлить не стали: собрались в этот же день, ближе к вечеру. Стас прихватил с собой ещё пару парней из нашего класса, которые моё участие восприняли поначалу настороженно. Одним из них был Дима, с которым Стас дежурил в гардеробе. Стас же поспешил успокоить их, мол, всё в порядке, Кая здесь не будет, а я безобиден.

Хм. Безобиден? Смотря с какой стороны взглянуть.

Кроме того, он что-то шепнул им, но я не смог расслышать, после чего недоверие словно испарилось.

До боулинг-клуба пришлось ехать в незнакомом мне направлении. Стас успокоил меня тем, что обязательно покажет дорогу обратно и не позволит заблудиться.

Яркая вывеска, по углам которой мигали разноцветные огоньки, выглядела довольно симпатичной. Сам зал располагался в подвальном помещении. Скинувшись, мы с одноклассниками оплатили два часа. Паренёк, работающий там, со скучающим видом принял оплату и выдал сменную обувь. Помимо нас на крайней дорожке играла группа из трёх девушек, явно устроивших серьёзное соревнование между собой. Я бросил беглый взгляд на электронное табло со счётом — одна из девушек выбилась в беспрекословные лидеры.

— Страйк! — выкрикнула блондинка. — Видели? У меня ещё один страйк!

Две её подруги, похоже, окончательно отчаялись. Я поспешно прошёл мимо них к дорожке номер три, около которой Стас уже внимательно осматривал шары и разминал руки.

Правильно держать шар поначалу у меня абсолютно не получалось. Я не мог выбить даже одной кегли — шар постоянно укатывался в сторону. Пальцы с непривычки быстро устали, и мне в скором времени потребовался перерыв. Ребята же, раззадорившись, начали соревноваться друг с другом.

Всё-таки боулинг — очень скучная игра. В чём радость катать шар по полу и сбивать кегли? Впрочем, для немножко сумасшедшей компании весьма подходящая вещь.

Поудобнее устроившись на диванчике чуть поодаль от игровых дорожек, я принялся заниматься тем, чем постоянно занимался в последнее время — наблюдением. Наблюдать за Стасом в школе практически не удавалось. Всё моё внимание было обращено либо к учителю, либо к Каю. Третьего варианта не существовало. А сейчас Стас находился здесь, рядом, а Кай был далеко. И только я начал развивать мысль о том, что неплохо бы попытаться стать со Стасом настоящими друзьями (раз уж Кай теперь держится от меня на расстоянии, что ещё остаётся?), как на столике рядом с диваном громко заиграл чёрный мобильник Стаса. Мелодия была знакомой, но я её так и не узнал, потому как увидел загоревшееся на дисплее имя. Данила. Решив, что у меня начались проблемы со зрением, я наклонился ниже, снова и снова перечитывая имя.

Данила, Данила, Данила.

— Шёл бы поиграл с нами. Скучно так сидеть, — как-то недружелюбно сказал подошедший Стас и, выхватив у меня из-под носа телефон, приложил его к уху. — Да. Да, мы здесь, — он бросил на меня короткий взгляд. — Да, как и договаривались. Ну, сюрприза не получится, — молчание. — Просто он рядом. Заходите.

Волнение от часто бьющегося сердца поднялось к горлу, из-за чего у меня перехватило дыхание. Я ошеломлённо посмотрел на Стаса, а он в свою очередь виновато посмотрел на меня.

— Извини, — искренно сказал он. — Но я не хочу оказаться на твоём месте или на месте Кая. Я просто хочу быть нормальным.

Иллюзия намечающейся дружбы разбилась вдребезги.

— Всё-таки надо было позвать сюда больше, чем пару человек… Ты так не считаешь, Арсений? — издевательски протянул Данила.

Он кого-то подозвал к себе жестом, и я только теперь заметил двух парней, тех самых, что постоянно ходили за ним хвостиком. Имён их я не помнил, да и не нужно было. Зато я замечательно помню, что они были готовы поддержать любую выходку Данилы, ржа как кони. Их гадкие ухмылки не обрадовали меня и сейчас. Дурак…

— Прекрасно, — проскрипел я зубами. — Решил, что всё-таки продолжать издеваться надо мной весело? Замечательно. Посмеялся. Стало веселее?

Данила шагнул в мою сторону.

— Ещё нет… Веселье только начинается.

Когда до меня дошло, что сейчас самое время сваливать, было уже поздно. Только я успел развернуться и попытаться броситься наутёк, как Данила уже оказался позади меня и обнял стальной хваткой. Правда, объятиями это было сложно назвать. Скорее, тисками, сжавшимися вокруг моей шеи до такой степени, что у меня перед глазами всё потемнело и я забыл, как дышать.