Он договорился с Локи вернуться к нему спустя три дня, а оттуда уже двинуться в Свартальвхейм — мир цвергов — с помощью тайной тропы. Конечно, куда проще было бы воспользоваться Биврёстом, но для этого потребуется привести Локи в Асгард. Так рисковать Тор не хотел, да и Локи наверняка бы отказался — его с Асгардом связывала не самая лучшая история.

Накануне оговоренной даты Тор отужинал с семьёй, периодически поглядывая на Бальдра. Тот светился счастьем и рассказывал отцу об асинье, с которой познакомился на прошлом пиру.

— Она потрясающая, отец! Милая, добрая, скромная! Идеальная жена, ты так не считаешь?

Отец поглаживал бороду, внимательно слушая рассказ младшего сына.

— Я не видел её, чтобы иметь возможность составить хоть какое-то мнение, сын мой. Познакомишь меня и мать с ней на следующем пиру, хорошо? Но не делай поспешных шагов — женитьба для царского сына это ответственный шаг.

Бальдр кивнул и принялся уплетать угощения за обе щеки. А Тор, подперев голову кулаком, отстранённо думал о том, какой же Бальдр притворщик. Пожалуй, не хуже Локи. Он умел быть добрым и улыбчивым с родителями, однако вне их видения порой превращался в заносчивого высокомерного глупца. Тор ужаснулся мысли, представив на троне Бальдра. Отец мог принять решение в пользу любого из них, пусть до сих пор склонялся к нему, Тору. Однако Тор был даже благодарен Локи за некогда сорванную коронацию, ведь теперь, столько времени спустя, он прекрасно понимал, что ни сейчас, ни тем более тогда не был готов принять бремя царствования.

Выпив на ночь успокаивающую настойку, которую заранее по его просьбе приготовила целительница, Тор как убитый проспал всю ночь и половину следующего дня. Проснувшись, он искупался, умылся, набил желудок и, одевшись потеплее, отправился к Хеймдаллю.

— Молоты за пару часов не куются, — напомнил Тору он. — Если ты пропадёшь надолго, а Всеотец решит тебя искать, я не буду лгать.

— Никто и не просит тебя лгать. Можешь сказать правду о молоте, только не говори о Локи. Это ведь не ложь, так? Всего лишь недоговорка.

Хеймдалль закатил глаза, но согласился с ним.

— Будь осмотрителен с Локи. Что бы ни случилось, он продолжает оставаться хитрецом.

Тор лишь махнул рукой.

— Да помню я.

— Что Локи попросил взамен на свою помощь?

— Пока ничего, — Тор пожал плечами. — Сказал, что не придумал.

— Что бы он ни попросил, это будет непростая плата.

— Если это не связано с чьей-нибудь смертью, я готов отдать ему всё, что будет в моих силах, — решительно заявил Тор. — Ну, вперёд!

И он пронёсся в радужных всполохах Биврёста до самого Йотунхейма. Локи уже ждал его около дверей домика, держа в руках длинную тёмную накидку с широким капюшоном, такая же была наброшена и на его плечи. Покачнувшись, Тор с трудом удержал равновесие, глянул вниз и понял, что приземлился в очень глубокий сугроб. Снег сковал ноги выше колен и при любом движении утягивал ещё глубже, словно зыбучий песок.

— Тебе помочь? — услужливо предложил Локи, гаденько улыбаясь.

— Нет! — рявкнул Тор и самостоятельно попытался поднять ногу, но не удержался и повалился на спину с комичным вскриком. Снег обрушился сверху ледяным потоком. Тор, отплёвываясь, барахтался как рыба на мелководье, расчищал залепленные глаза и высовывал голову наружу, пока не услышал заливистый смех. Немного успокоившись и приподнявшись, он увидел согнувшегося пополам Локи, который утирал выступившие от смеха слёзы. — Хватит потешаться надо мной!

— Я предложил тебе помощь, — всё ещё посмеиваясь, напомнил он. — Ты отказался.

Однако сердился Тор недолго. Искренняя улыбка Локи растопила злость. Подумать только, когда же он в последний раз видел, чтобы Локи смеялся из-за того, что ему весело, а не из-за того, что он издевался над кем-то, защищаясь. Решив позволить Локи потешить самолюбие, Тор, повозившись в снегу, вытянул вверх руки и примирительно сказал:

— Я передумал. Помоги мне, — прозвучало как-то грубо, поэтому он добавил: — Пожалуйста.

Хихиканье Локи оборвалось. Он несколько секунд наблюдал за ожидавшим Тором, а потом, приняв надменный вид и забросив вторую накидку на плечо, осторожно подошёл к нему по глубокому снегу и взялся за руки. Локи выглядел куда худее Тора, но силы ему было не занимать. Тор не сомневался в том, что в обычной драке, без оружия и магии, он легко уложил бы Локи на лопатки, но сейчас было приятно позволить себе немного слабости. Он поднял Тора на ноги слишком резким рывком. Пришлось держаться за его плечи. Тор стоял к Локи почти вплотную, чувствовал напряжённое дыхание на своей щеке и руки, упирающиеся ему в грудь. Повернув голову, он коснулся скулы, на что Локи дёрнулся так, будто его обожгло огнём. Огромные зелёные глаза были так близко, что у Тора перехватило дыхание. Замерев и боясь двинуться с места, они молча таращились друг на друга.

Первым ожил Локи. Подняв руку, он принялся медленно отряхивать его волосы.

— Все в снегу, — ворчливо объяснил Локи.

— Я не вижу.

— Зато вижу я, — Локи вздёрнул бровь и, покончив с занятием, отступил от Тора на шаг, протянув накидку. — Возьми и набрось на плечи.

Накидка… Боги, какая накидка?! Тор млел от внезапно кончившихся заботливых прикосновений и заторможенно хлопал глазами.

— Оденься, говорю, — Локи, видимо, забавлял его вид. — Это для Свартальвхейма. Так и знал, что ты не озаботишься.

— А… Точно.

Когда-то цверги были заговорены Одином на вечное проклятие, согласно которому солнечные лучи превращали их в камень. Свартальвхейм был тёмным миром, по небу которого блуждали тяжёлые тучи, а солнце лишь изредка показывалось среди них. Многие цверги вынужденно строили подземные дома. Те же, кто рискнул остаться на поверхности, постоянно носили длинные накидки из плотной ткани, чтобы при любой опасности можно было плотнее в неё закутаться и спасти себе жизнь. Тор никогда не рисковал спрашивать отца о давних решениях, но сам бы жить при таких условиях вряд ли смог.

Пришлось больше часа идти сквозь хвойный лес, протаптывая тропинку. Снегопад немного утих, и Тор был благодарен природе за такой подарок. Будь у него молот, он мог бы запросто разогнать тучи и утихомирить стихию, но не рисковал делать это руками.

— Боишься? — полуобернувшись, спросил Локи.

— Чего?

— Своих сил. Не умеешь их контролировать без молота?

Тор хотел было огрызнуться, уязвлённый наблюдательностью Локи, но лишь прошипел:

— Умею.

— Не умеешь, — усмехнувшись, продолжал гнуть своё Локи. — Помню, в Асгарде ты частенько любил забавляться с погодой. То страшный ливень после твоих молний пойдёт, то резко похолодает из-за сгустившихся туч. А сейчас ты как без рук.

— Локи… — Тор прибавил шаг, чтобы догнать наглеца.

— Что «Локи»? Я вот научился контролировать свои силы, пусть меня и поднимал на смех весь Асгард. Ты же предпочёл спрятаться за молотом, а теперь, когда его нет, взялся обманывать отца и побежал ко мне.

Как бы ни хотелось опровергнуть это, Локи сказал чистую правду. Тор помнил времена, когда Локи начал испытывать дискомфорт из-за того, что эмоциональные всплески порой приводили к выбросу странной энергии. Иногда начинали подпрыгивать столы и стулья поблизости, иногда деревья качались без ветра. Однажды Тор ощутил эту силу и на себе: Локи едва не сшиб с ног одним только взглядом. Никаких целителей не потребовалось — заботливая Фригга быстро поняла, в чём тут дело. Лаувейя — асинья и мать Локи, была колдуньей. От неё-то и передались столь порицаемые в Асгарде способности к сыну.

Тор устыдился своих резких порывов и продолжил плестись следом, буравя взглядом спину Локи. Тот был куда сильнее, чем многие о нём думали. Может, на момент битвы с Бальдром у него не оставалось шансов на выигрыш, зато Локи с достоинством пережил последовавший позор. Защитная реакция — грубость и язвительность — без неё никуда. Локи не забивался в угол и не рыдал от обиды, а отвечал тем, кто о нём шептался. Так ли был ужасен его характер или это вынужденная мера?