Переступив порог, Райли прикрыл её. Раздался тихий щелчок. Отец лежал на диване, воздух наполнял едкий запах перегара. Отросшая щетина и спутанные волосы говорили о том, что он провёл в таком состоянии как минимум несколько дней. Раньше Райли чувствовал отвращение, когда заставал его в таком виде. Сейчас же его переполняла пустота.

Комната превратилась в настоящую мусорку. Чистый ранее стол напоминал склад из всевозможных скомканных бумаг. Приблизившись к дивану, Райли внимательно окинул взглядом отца, такого беззащитного, такого открытого. Он нахмурился.

Ну, что же ты лежишь? Очередное твоё творение уже готово! Почему ты не радуешься? Ты ведь всегда радовался!

— Радуйся, отец, — прошептал Райли, садясь рядом с ним.

Он тронул его руку — сухую и тёплую. Крепко сжал, вызывая недовольное пьяное бормотание.

— Я понял, что вера способна на многое, — он добрался до скинутой на пол подушки. Поднял её, отряхнул. Посмотрел на мерно вздымающуюся грудь. — А я верю в то, что тебя здесь быть не должно.

Райли поглаживал её почти любовно, аккуратно. Поднеся к лицу, он зарылся в неё носом, прижимая настолько крепко, что стало трудно дышать. Так, именно так. Почти безболезненно. Он даже ничего не поймёт. Интересно, какие сны ему сейчас снятся? И снятся ли вообще?

Прощаться он не стал — это выглядело лишним. Пододвинувшись ближе, Райли убрал длинные пряди чёлки со лба, чтобы не мешали. Со стороны могло бы показаться, что верный сын заботится об уставшем отце. Но Райли не был верным — пытался, но его верность и старания ценились слишком низко.

Задержав дыхание, он в последний раз взглянул в безмятежное лицо, представляя, как в следующие секунды тело будет биться в предсмертных судорогах. Видение получилось таким ярким, что сомнений не осталось — да, именно то, что нужно! Избавиться от причины страданий, от причины гибели их семьи. Уничтожить того, кто отобрал жизнь матери — забрать его жизнь тоже!

Райли крепко держал подушку, придавливая с обеих сторон от головы. Он рассчитывал на более сильные сопротивления. Удержать трепещущее тело на месте оказалось не так сложно, особенно когда переполняло предчувствие быстрого и желанного конца. Несколько раз крепкие руки до боли, до синяков вцеплялись в предплечья — Райли игнорировал боль, вслушиваясь в хрипы, которые становились всё тише.

Он закрыл глаза.

Он не хотел видеть его смерть, но хотел слышать. Слух у него был острый, а с закрытыми глазами все звуки обострялись ещё сильнее. Райли не сдержал победной улыбки, когда хватка на его руках ослабла, тело размякло и замерло. Ещё несколько секунд он не двигался с места и не открывал глаз. Тишина окутала со всех сторон, когда пришло осознание: теперь он в этой комнате один.

Себастин говорил верно: Райли не виноват в смерти матери, но он твёрдо знал, кого винить нужно. Отца.

И Дуплекс. Чёртов Дуплекс с его серым тяжёлым небом, мрачной рекой, разрезавшей город на два берега, и мостом — символом не жизни и процветания, а смерти и увядания.

Райли расслабил руки, встал. Дышалось глубоко и свободно.

Оставалось последняя запятая перед твёрдой точкой: Коди.

========== Глава 13. За гранью ==========

Райли долго сидел на берегу реки. Над Дуплексом нависли тяжёлые серые тучи. Снег шёл крупными хлопьями, ложась на землю тонким слоем.

Он смотрел на далёкую линию горизонта, куда опускалось солнце, которое можно было с трудом рассмотреть за тучами. Райли потерял счёт времени. Все чувства притупились, из воздуха исчезли запахи, краски потеряли цвет. Он мог бы сказать, что чувствовал облегчение. Отец давно отравлял жизнь не только ему, но и матери, и Коди. Он заслужил то, что с ним случилось — в этом Райли не сомневался.

Голос в голове настойчиво продолжал напоминать о себе. Пришлось закрыть глаза, когда он был готов выслушать.

Ты почти у цели, Райли. Осталось совсем немного. Приходи… Приходи…

Он вернулся на кладбище. Райли не знал, в чём причина, но возможность увидеть мать предоставлялась только здесь. К тому времени снега стало больше. В Дуплекс полноправно пришла зима, сменив собой дождливую слякотную осень. Кладбище встретило всё теми же рядами надгробий. Райли посчитал своим долгом пройти мимо каждого из них, пока не добрался до свежих захоронений.

Осенью он стряхивал с могильного камня пожелтевшие листья, сейчас же пришлось очищать его от снега. Камень был холодным и молчаливым, но Райли знал, что стоило ему пробыть здесь немного дольше, и сознание обязательно подбросит ему желанное. Он не хотел признавать, что хотел её видеть.

Ему было одиноко.

В какой-то момент осознание содеянного нахлынуло мощной волной. Райли опустился на землю, не справившись с подгибающимися ногами. Обхватив могильный камень руками, он уткнулся в него лбом, крепко зажмурился и заплакал. Рыдания сотрясали скрюченное тело, и Райли не сдерживался, зная, что поблизости никого не было. Он слышал только свой голос.

Посмотрев на руки, он почерпнул мокрый снег и стал яростно тереть их друг о друга, словно там остались следы крови, подтверждающие убийство. Но никаких следов не было, а Райли всё равно чувствовал себя так, словно добровольно нырнул в грязь.

— Ты мог бы вести себя нормально, мог бы быть лучше! — бормотал он, обращаясь к отцу, хотя тот не мог его слышать. — Ты должен был стать для нас примером!

Он захлебнулся воздухом и несколько секунд пытался сделать вдох, пока в груди не закололо.

Дыши.

И он наконец вдохнул.

Призрак появился рядом с ним и касался бесплотной ладонью плеча. Райли не чувствовал прикосновения, но стало легче. Повернувшись, всё ещё хватая воздух ртом, он посмотрел в печальные глаза матери и внезапно остро ощутил необходимость обнять её, но…

Нельзя.

Он не мог дотронуться до неё. Они находились в разных мирах.

Понимание этого внезапно подтолкнуло его заговорить:

— Отец… он с тобой?

Мать покачала головой.

— Я изгнал его из мира живых, мама… Он может причинить вред в твоём мире?

Она снова покачала головой и улыбнулась.

— Никто не пожелает его возвращения, поэтому его душе незачем задерживаться. Он исчез сразу, как только вдохнул в последний раз.

Райли помолчал.

— А ты?

Она встала на ноги, отступила. Райли смотрел на белое платье, подол которого колыхался, хотя ветра не было.

— Я нужна вам двоим. Тебе и Коди. Тебе даже больше, чем Коди.

Опираясь на могильный камень, Райли поднялся следом.

— Но ведь мы больше не можем быть вместе. Ты прыгнула… тебя с нами нет.

— Но мы всё равно рядом. Посмотри! — она обернулась кругом. — Разве я не настоящая?

Райли не знал, как ответить на этот вопрос. Он в неё верил, поэтому не ставил под сомнение нахождение матери рядом. Он с ней разговаривал, спрашивал, и она отвечала.

— Пойдём со мной, Райли. Станет проще, — мать протянула ему руку.

— А как же Коди?

— Ты ведь уже решил, что нужно делать. Ты знаешь ответ на свой вопрос, Райли. Забери его с собой.

***

Когда Райли вернулся домой, то наконец осознал, что в этот дом больше никто, кроме него и Коди, никогда не придёт. Он не хотел сюда возвращаться, но было нужно завершить начатое.

Нужно было забрать Коди.

Переступив порог, Райли остановился. Прислушался. Никаких звуков.

Он обошёл коридор, кухню, гостиную. Везде царила тишина. Казалось, что даже запах изменился, стал таким, будто здесь уже давно никто не жил. Райли иначе посмотрел на дом, в котором просуществовала его семья последние три года. Мать даже пыталась создать уют — она жила в своём мире, закрылась в голове, спряталась в мыслях. Ей было хорошо только там, где она могла сама строить свои воздушные замки.

Райли поднялся на второй этаж, остановившись в нескольких шагах от комнаты Коди. Дверь была неплотно закрыта, внутри горел свет. Значит, Коди до сих пор не спал, хотя время уже давно перевалило за полночь.

Ему нужна другая жизнь.