6. Колдовская Любовь

7. Зов Крови

8. Эликсир Молодости

9. Тот, Кто Выше Леса

10. Красные Огни

Отчетливо понимая, что не могу говорить, я просто одобрительно кивнула. Набравшись смелости и вновь оттолкнувшись от Сосны, я полетела в сторону дома. Этот полет теперь был абсолютно таким же, как если б я плыла в воде. Наконец-то, окончательно поняв, как летать, моё тело, а точнее дух, стал практически невесомым, хотя какой-то вес я все же имела. С небольшим усилием раздвигая воздушные массы и отталкиваясь от них, я вполне могла набирать скорость, а потом свободно лететь по инерции вперед.

Так я долетела до дома, аккуратно спустилась и прошла сквозь входную дверь. За столом по-прежнему сидели бабушка и дедушка.

– Это только моя вина, она еще такая молодая.

– Не надо, перестань, сейчас все люди болеют этим, и никто не знает от чего именно эта болезнь. Причину не нашли…

– Ровно, как и лекарство, – перебила бабушка, – я бы все отдала, чтоб уйти вместо нее, – обреченно на выдохе произнесла она и закрыла лицо руками.

– И я бы отдал, – обняв ее за плечи, успокаивал дедушка, – и мы отдадим, когда нас позовут.

Я прошла к своей кровати, поняв, что они меня не видят и не чувствуют. Склонившись над ней, я увидела себя. Моё лицо было невыразимо бледным, вокруг глаз виднелись темные круги, лоб покрывало мокрое полотенце, а рот был болезненно приоткрыт. Несмотря на такой жалкий вид, у меня почему-то не возникло никаких чувств жалости к себе или намека на тоску по своему бренному телу. Я понимала: то, что лежало на кровати – моя оболочка, и эта девочка, она не имеет ничего общего с тем, кем на самом деле я являюсь.

***

Имена некоторых персонажей в данной книге изменены или умышленно не называются.

***

Поднявшись по высокой лестнице на веранду соседского дома, я еле заметно вздрогнула, увидев дядю Володю снова. На мгновение подумав, что мы опять отправляемся в скрытое место, я задержала дыхание, ведь при одной мысли о нем мне становилось нехорошо физически.

– Куда собираешься, дорогой сосед? – послышался бодрый голос бабушки, который тут же привел меня в чувства.

– На базар за новым колесом, соседушка, – ответил тот.

Мужчина явно находился в приподнятом настроении, и оба собеседника, говорили так словно, оставив это «чертово колесо» на колдовском кладбище, они приобрели какие-то особо теплые приятельские отношения. Или скорее даже такую дружбу, что объединяет людей общими тайнами и событиями, в реальность которых кроме них самих больше никто никогда не поверит.

– А предыдущее где купил? – продолжала любезничать она.

– На том же базаре и купил.

– Тогда нам с тобой по пути.

– Как скажешь, соседка, – с тоном полным доверия отозвался дядя Володя.

Наш сосед не был болтлив, суетлив или особо эмоционален. Он практически не обладал чувством юмора, и находился всю свою жизнь в каком-то размеренно нейтральном состоянии. Я никогда не видела его злым или утопающим в смехе. Но это был человек слова и дисциплины, и если он брался за дело, то непременно доводил его до конца. Мой дедушка очень уважал Владимира и часто ставил его детей мне в пример, которые, словно маленькие папины копии, быстро и четко выполняли всю работу по дому без капризов и излишней артистичности, порой так свойственной мне.

Воскресный базар находился в стороне от города и в паре километров от деревни. Мы сели на мотоцикл, которым наш сосед пользовался для подобных нужд, и уже довольно скоро оказались на огромном рынке.

Там было всё: от живности и продовольствия до самодельной мебели и запчастей. Именно туда и лежал наш путь – сквозь ряды овощей и огородной зелени, уточек и курочек, домашних яиц и парного молока. Запах свежеиспеченного хлеба напомнил мне, что ещё совсем недавно мы прогуливались с бабушкой по этому рынку, в такой же воскресный полдень. Тогда меня не беспокоили мысли о тайных местах и заколдованных могилах, я просто смотрела на солнце сквозь свои растопыренные пальцы, и откусывала наивкуснейший хрустящий хлеб. Откровенно сказать, всё, что происходило со мной до этого кладбища, сейчас казалось мне нереальным и увиденным где-то в кино. Только в том месте я стала чувствовать разницу между нашими мирами, между человеком, забывшим магию, и человеком помнящим.

Здесь и сейчас казалось мне теперь приятным веселым сном. В то время как события прошлой ночи представлялись реальной жизнью без прикрас. Шокированный мозг мог меня легко обмануть, но мои ощущения говорили о том, что всё пережитое нами в скрытом месте, имело намного больший смысл для жизни каждого из нас, чем эти каждодневные будни.

В своих размышлениях я не заметила, как бабушка подошла к продавцу деревянной утвари. Подобравшись поближе, чтоб все услышать, я протиснулась между какой-то тучной женщиной и бабушкиной рукой. Она напористо заговорила с продавцом, после краткого приветствия мужчин:

– Где вы взяли то колесо для телеги?

– Я сам всё делаю своими руками.

– А материал где берёте? – продолжала допрос бабуля.

– В разных местах покупаю, смотрю, чтоб дерево хорошее было и цена по карману не била, – радуясь своей неожиданной рифмовке, уверенно ответил мужчина.

Бабушка смотрела на него пронизывающим взглядом, и, не уступая профессиональному сыщику, продолжала задавать свои вопросы:

– Подбирали, где заброшенные доски в местах, которые люди стороной обходят?

Мужчина рассмеялся:

– Во-первых, для меня все поля одинаковые! Если доски хорошие, из добротного дерева и не прогнили, то чего ж им без дела валяться-то? А что там небылицы рассказывают, так по-ихнему нигде не ходи и ничего не трогай!

– И много набрали в том месте? – голосом прокурора спросила бабушка.

– Я не считал, но на колесо ваше я доски у лесника забрал. Свежий молодняк он мне продал, а эти старинные отдал даром в придачу. Из тех, что были получше, я смастерил антикварную кровать, а из остатков по паре колес.

– Кровать…, – повторила за ним бабушка, – а лесничий, где эти старинные доски взял?

– Ну да, правда что, где ж лесничий доски то взял, он же в лесу живет, откуда там доскам из Сосны взяться! – уже без усмешки заговорил продавец.

Он выглядел раздраженным этой череде вопросов, которые совершенно не имели к его продажам никакого отношения. Я поняла, что назревает конфликт и тихо сказала, потянув бабушку за руку:

– Бабуль, пойдем.

Но я прекрасно знала, что она не уйдет «с пустыми руками» лишь потому, что ее вопросы кого-то раздражают. Это поразительно, но мне порой казалось ее совершенно не волнует чужое мнение. Ей было абсолютно все равно, как она выглядит в глазах другого человека, как ее слова слышаться и какую реакцию вызывают. Я же наоборот входила в пору зависимости от общественного мнения. Меня особо волновало, как я смотрюсь со стороны, как мои слова звучат и какие мысли остаются у людей после общения со мной. Этим моя жизнь неимоверно усложнялась. Следя за собой, я старалась выглядеть и вести себя безупречно. Но когда я достигала этой безупречности, мне становилось неимоверно стыдно за поведение своих близких, которые и не думали вести себя подобающим образом, чтоб не уронить меня в глазах общества. Так и сейчас: я тщетно тянула бабушку домой, чтоб она не показалась в глазах продавца и остальных покупателей грубой, бестактной и глупой женщиной.

– Да, бабуля, – тут же подхватил продавец, – давайте уже либо корыто, грабли покупайте, либо вон за овощами отовариваться, – прищурив глаза и опустив уголки рта вниз, произнес он, указывая нам на прилавки с продуктами.