Вместе с Франсуа присутствовала на обеде и его жена Агнесса, доводившаяся тетей Луизе и Филиберту. Рядом с ней сидели ее дети: взрослая дочь Анна, вскоре собиравшаяся замуж; сын и наследник титула – двенадцатилетний Франсуа и младший Людовик, ровесник Маргарет. Именно он нравился юной королеве больше других: веселый, шумный, он не любил спокойных игр, был заядлый охотник и во время чинных прогулок по парку мог влезть на дерево или, спрятавшись в кустах, внезапно выскочить и радоваться всеобщему испугу.
Вся семья была одета в богатые и сшитые по последней моде одежды: Франция отчаянно сопротивлялась засилью бургундской моды и пыталась найти новые ориентиры в Италии. Глава семейства был в длинной бархатной бордовой тунике, деликатно отороченной дорогим мехом – чрезмерные меховые отделки вышли из моды в высших кругах; на груди красовалась массивная золотая цепь. Головы молодых людей украшали небольшие шапочки, сдвинутые слегка набекрень, украшенные перьями, расшитыми жемчугом. Их туники были короткими, в вырезе у шеи и на рукавах было видно, что все мужчины надели белые льняные рубашки – нововведение, только становившееся частью современного костюма. Женщины были в простых по покрою платьях, передняя часть которых была расшита золотыми нитями и драгоценными камнями. Семейство де Лонгвиля, похоже, совсем оправилось от опалы.
Франсуа собирался вместе с Пьером де Бурбоном присоединиться к королю и Анне де Боже в Бретани, его семейство направлялось в замок Ланже.
Де Лонгвиль рассказывал о переписке Анны де Боже, в которой он принимал участие.
– История запутанная: итальянец, самого неопределенного положения, то ли есть, что скрывать, то ли просто нечем гордиться. Жил в Италии, Португалии, сейчас вновь добивается аудиенции у испанской королевской четы. Это при том, что они ему уже несколько раз отказали. Он давно разъезжает по королевским дворам Европы – ищет деньги, и большие! В обмен обещает совершить какое-то великое путешествие, которое принесет и земли, и золото, и драгоценные камни, и особенно специи, спрос на которые все растет.
– О, да, – вмешалась его супруга Агнесса, – еще не так давно специи использовали только для нашего стола, а теперь все подряд стали добавлять их без разбора. А цены на них все растут. Как зовут этого авантюриста? – поинтересовалась она.
– Христофоро Коломбо. Он изучил старинные карты и труды древних мыслителей и утверждает, что земля в целом шарообразна, невелика в размере, и к тому же океан составляет всего где-то одну седьмую ее поверхности. А значит, плывя на запад от Португалии, по Атлантическому океану можно за пару месяцев доплыть до восточных земель. Он собирается плыть на запад, чтобы достичь не только индийских островов, но и Катай, и Сипанго.
– Сипанго? А это что еще? – заинтересовалась Агнесса.
– О, это прекрасная страна, – вмешалась образованная Маргарет. – О ней писал венецианец Марко Поло, то самый, который путешествовал по Востоку. Это остров к востоку от Катая. Сам он там не был, но слышал, что это страна золота, из него там строят дворцы и украшают им все, что можно. Там множество драгоценных камней, а жемчуга невиданное изобилие: и белый, и розовый, и даже черный – он круглый и очень крупный. Жители – идолопоклонники, они белы, красивы, учтивы и независимы, никому не подчиняются. У них множество чудес, если, конечно, Поло не шутил: говорят, как все венецианцы, он был большой шутник. Например, они владеют заколдованными камнями, которые прячут во время сражений на груди, а в камнях тех такая сила, что на ком такой камень, не умереть тому от железа.
Эта история особенно нравилась Маргарет. Как все трезвые и спокойные люди, она в глубине души любила чудеса.
– Но главное, что обещает найти Коломбо, это специи – неизвестные еще острова, на которых растут душистый перец, благоухающая гвоздика, пряный мускат, нежная корица. Говорят, сейчас каждая пряность проходит через 12 рук, прежде чем попадает к нам на стол. В случае удачи экспедиции их можно будет прямо на кораблях завозить в Европу, причем не только в Венецию, как сейчас, а в любую страну. Коломбо обещает своим грандиозным морским походом навсегда изменить ход истории. И наш стол.
– Но все это очень похоже на авантюру и мошенничество, – настаивала Агнесса.
– Не думаю, – вмешался вновь де Лонгвиль, – герцогиня де Бурбон, как женщина большой мудрости, ответила этому Коломбо, что готова обсудить с ним детали возможной экспедиции, и он, кажется, собирается приехать теперь ко французскому королевскому двору. Если, конечно, освободив Гранаду от неверных, Изабелла и Фердинанд не передумают и не дадут ему денег. Сейчас никто уже не считает, что земля не может быть шаром и люди на другой ее стороне должны ходить вверх ногами. Поэтому у Коломбо есть много сторонников, но у них нет средств. А здесь нужны деньги, и очень большие. Успех же предприятия сомнителен, риск велик, а перспективы призрачны. Не освободив свои земли от мавров, как могут католические короли, как называют властителей Испании, думать о завоевании новых земель? Кто знает, может быть, Франции еще выпадет эта слава, если Коломбо встретится с герцогиней.
Слуги один за другим бесшумно разносили вторую перемену блюд. Подали зайчатину, тушенную с диким луком и специями, хвост кабана в остром соусе, розе́ из жаворонков (маленькие птички жарились, затем сдабривались миндалем, сахаром и специями – имбирем, гвоздикой, кедровым маслом, а самое главное – лепестками роз, придававшими блюду особо нежный вкус), бульон, приправленный смальцем, ветчину и окорока, пюре из угрей и свежевыловленную рыбу из Луары.
Гости на время замолчали, выбирая себе понравившееся блюдо, и Маргарет продолжила изучать собравшихся за столом.
К месту военных действий собирался и сидевший недалеко от нее Гийом де Брисоне, уроженец города Тура, назначенный еще Людовиком XI генеральным сборщиком налогов Лангедока. Он так ревностно исполнял свои обязанности, что умирающий Людовик порекомендовал де Брисоне своему сыну. Карл сделал его министром финансов и безоговорочно доверял ему. Гийом стал его главным противовесом довлеющей политике регентши Анны, которая все сильнее раздражала быстро взрослевшего короля, считавшего, что он созрел для самостоятельных решений и поступков. После смерти жены де Брисоне принял сан и был назначен епископом Сан-Мало. Его амбиции и страсть к интригам от этого только возросли. Он находился в тайной переписке с герцогом Лодовико Сфорца, фактически единолично правившим в Милане за спиной своего совсем юного племянника, и обещал ему склонить короля к вторжению в Неаполь, что успешно и осуществил, несмотря на протесты не доверявшей ему Анны. Подобного рода переговоры вел с ним и папа Иннокентий VIII, стремившийся укротить неаполитанское королевство. Было известно, что он также находился в контакте со всемогущим кардиналом Борджиа, который, наоборот, стремился предотвратить вторжение французов в Италию. По слухам, он даже намекал на возможность кардинальской шапки в случае, если станет папой вместо занемогшего Иннокентия VIII, а де Брисоне отговорит короля от планов итальянской кампании. Де Брисоне категорически отверг предложения всесильного кардинала, ко всеобщему удивлению тех, кто знал о его любви к интригам и власти. За всем этим, очевидно, стоял какой-то расчет, но никто не мог до конца понять честолюбивого финансиста-епископа.
Де Брисоне был одет строго, в соответствии с саном. Скрытое напряжение чувствовалось и в нем, но если остальные выглядели слегка подавленно, то де Брисоне скорее находился в приятном возбуждении. «У них у всех вид заговорщиков, – неожиданно подумала Маргарет, – что-то происходит. Зачем королю собирать вместе всех своих главных советников? Говорят, он даже собирается выпустить на свободу Людовика Орлеанского, чтобы тот мог присоединиться к военным действиям». Или мирным переговорам? Людовик по своему положению оставался первым претендентом на престол, только дети Карла и Маргарет могли изменить ситуацию (Маргарет раскраснелась от этой мысли, но не от смущения, а от удовольствия). Известно, что Людовик сватался к Анне Бретонской, как и многие другие аристократы, надеясь после смерти всесильного Людовика XI освободиться от ненавистного ему брака с Жанной. Поговаривали, что это был не просто политический шаг, но он был очарован достоинствами юной герцогини. Может быть, дело в этом? Король решил устроить судьбу Бретани и Франции через брак с близким родственником? Маргарет никак не могла отделаться от мысли, что ее дурные предчувствия и напряженность, царившие за обедом, как-то связаны с происходящим в Бретани, и пыталась найти простое и логичное объяснение возможным событиям.
