Прошло несколько секунд. Не повезло.
— Кто-то доставил их и спросил, не могу ли я занести, — «Глупо». Я мысленно пнул себя, как только сказал это, но в мой мозг не пришло никаких объяснений, кроме правды.
— Они очень милые. Спасибо, что принес их.
Я сглотнул.
— Не стоит благодарности.
Неловкое молчание опустилось, когда я быстро осмотрел его, не в силах удержаться от проверки, все ли с ним в порядке. Когда мои глаза снова остановились на его завораживающих карих глазах, я заставил себя улыбнуться. Мне нужно было уходить. Это было до боли очевидно.
— Есть... что-нибудь, чем я могу тебе помочь? Прежде чем я уйду? — спросил я.
— Нет. Подожди, вообще-то…
Вот и все. Момент «попался».
Рид прищурился и поднял руку, прикрывая глаза.
— Если бы ты мог закрыть жалюзи, это было бы здорово. Очень ярко.
— Жалюзи. Хорошо, — мне потребовалось несколько ударов, чтобы понять, что это означает двигаться. Онемевшим телом, я каким-то образом закрыл все жалюзи и убедился, что взял записку с цветов, прежде чем он успел прочитать ее и спросить: «Олли? Кто это?»
И прежде чем подойти к двери, я оглянулся на него. Рид натянул одеяло и закрыл глаза, уже погружаясь в спокойный сон.
Он не помнит... он не помнит меня…
Как бы я ни был напуган до его операции, я никогда не думал, что мое время с Ридом закончится. Это казалось нереальным.
В любую секунду я проснусь и пойму, что все это кошмар.
В любую секунду…
Но я так и не проснулся.
С каждым прошедшим днем, с каждым звонком, который я делал его матери, чтобы узнать о нем, но только чтобы услышать, что, нет, он все еще не вспомнил ничего с момента его аварии, надежда, которая у меня все еще была, уменьшалась. Каждый день я звонил, каждый день Рид становился физически сильнее, но ответ всегда был один и тот же.
— Нет. Мне очень жаль, Оливер. Доктор сказал, что, возможно, он никогда не вспомнит, — наконец сказала его мама. Черт, я никогда не забуду тот день. Прошел целый месяц после операции Рида, и именно тот день и ее слова, сделали очевидным, что Рид никогда не вспомнит меня. Может быть, мне нужно было как-то отпустить его.
— На данный момент, возможно, будет лучше, если он сосредоточится на своем выздоровлении, на знакомых ему вещах, — сказала она. И я читал между строк: без тебя. Не то чтобы она была злой, Господь видел, что я все понимаю, но боль была почти физически невыносимой.
Его номер был стерт с моего телефона. И я пытался вернуться к спокойной жизни, которая была у меня до Рида. Вообще-то, это ложь. Я больше не был спокойным, зная, какой может быть жизнь с ним. Нет, был другой термин для того, каким я был сейчас.
Неимоверно несчастным.
Майк бубнил рэп вместе с «Black Eyed Peas» (прим. американская хип-хоп группа, имеется в виду песня «My Humps»), подпевая песню о выпуклостях и прелестных девичьих бугорках, играющую по радио Большой Берты, когда он вез нас из больницы, не обращая внимания на мои мысли... или, возможно, сверхкомпенсируя их.
— Если у тебя есть девичьи бугорки, то нам есть, что обсудить, — сказал я.
— Деб пела эту песню в душе сегодня утром, а теперь она на чертовом радио. Клянусь, она преследует меня повсюду. Я не могу выбросить ее из головы, — он переключил канал на что-то более гнусавое. — Ах. Это лучше.
— Лучше — это спорный вопрос.
Майк посмотрел на меня.
— Знаешь, что тебе нужно? Что-нибудь, что тебя взбодрит.
— Если ты снова попытаешься убедить меня пойти на Национальную конференцию порнозвезд, я выхожу.
— Я хочу, чтобы ты просто подумал об этом. Даже Деб хочет поехать, — я бросил на него взгляд, и он закатил глаза. — Хорошо. Не порнозвезды. Но на самом деле, мы должны вернуть тебя к жизни. Ты был таким веселым и классным.
— Я все еще весел, — пробормотал я.
— Да? Тогда улыбнись мне.
Я изобразил самую большую, самую фальшивую улыбку, какую только смог выдавить, и Майк откинулся на спинку сиденья, съежившись.
— Я передумал, иначе мне будут сниться кошмары, — сказал он, а потом повернул к «Хватай и беги» у Джо.
— Что ты делаешь? — выпрямившись, я положил руку на дверь.
— Послушай, Олли. Я уже несколько месяцев не приезжаю сюда, но сейчас я голоден, и тебе бы не помешала приличная чашка кофе, чтобы избавиться от плохого настроения.
— Черт возьми, я не хочу здесь находиться. И я не в плохом настроении.
— Хм. Да, тебе может понадобиться что-нибудь покрепче кофе, — когда он поставил Большую Берту на парковку, он начал покачивать бедрами на сиденье и петь: «Оллиии нужен большой... член... прямо в его…»
— Хорошо, хорошо, — сказал я достаточно громко, чтобы остановить остальные его слова. — Тогда поторопись.
— О нет, без тебя я никуда не пойду.
— Майк…
— Прекрати, — сказал он, его юмор угасал. — Просто хоть на одну чертову минуту перестань быть таким испуганным параноиком. Ты не можешь избегать этого места, потому что думаешь, что столкнешься с Ридом. И даже если ты столкнешься с ним в один прекрасный день, а тебе придется встретиться с ним рано или поздно, потому что этот город слишком мал, чтобы этого не случилось в конце концов. И я знаю, что это будет больно, как дерьмо, но ты же не слабак. Да? Или ты слабак?
— Нет, — фыркнул я.
— Хорошо. А теперь вылезай из машины.
Когда я не пошевелился, Майк перегнулся через меня и открыл дверь. Вздохнув, я расстегнул ремень безопасности и вылез из машины, хлопнув дверью вслед за собой. Когда он обогнул переднюю часть машины, он положил руку мне на плечо и встряхнул.
— Молодец, парень. Не забудь извиниться перед Джо за то, что обидел его, так давно не появляясь.
Майк открыл дверь, и, когда мы входили, он крикнул:
— Джо, дружище. Как, черт побери, у тебя дела?
— Отлично, — лицо Джо светилось, и он хлопнул рукой по стойке, когда увидел нас. — Где пропадали, ребята?
— Я жуть какой голодный, — подмигнул ему Майк, когда Джо наполнил на стойке корзину с выпечкой, а затем наклонился, чтобы положить руку ему на плечо. — Рад тебя видеть, Джо.
Старик нахмурился и погрозил нам пальцем.
— Ты никогда не должен быть слишком занят для кофе с оладьями, слышишь? Ты должен их есть, или все эти оладьи пропадут, и мне придется их выбросить.
— Никогда так не делай. Мы больше не будем оставаться в стороне, — Майк толкнул меня. — Верно, Олли?
— Э-э, да. Верно, — ответил я.
— Лучше и не надо, — сказал Джо, когда Майк отдал ему честь и пошел за кофе. — Так внезапно трое моих постоянных клиентов, пуф, и исчезли. Я старался не принимать все близко к сердцу.
Мой лоб нахмурился. «Я, Майк, и...?»
— Три?
— Мммм… Вы двое и еще один парень, но я слышал, что несколько месяцев назад с ним произошел несчастный случай.
— Ты имеешь в виду Рида? — от одного воспоминания о нем у меня заболела грудь.
— Да, ты помнишь его? Такой славный малый. Жаль, что с ним такое случилось.
— Ты хочешь сказать, что он в последнее время тоже не приходил?
— Нет, но я могу понять, почему. Слышал, он потерял память и все такое. Можешь себе представить? Он, наверное, даже не помнит, что пьет кофе, а у меня уже новая машина для латте и все такое.
Пока Джо продолжал болтать, я слышал только одно, что Рида тут не было. Я предполагал, что жизнь для него вернется в нормальное русло, включая его пристрастие к латте. Все эти месяцы я избегал этого места только для того, чтобы узнать, что он делает то же самое. Хотя, возможно, он не нарочно держался в стороне, как я. Может, он до сих пор не понял, что любит кофе. Или, может быть, он не выздоравливал так хорошо, как я предполагал.
«Дерьмо».
— Эй, Джо, у тебя есть еще чипсы «Луковые кольца»? Ты понял, о каких я говорю? — крикнул Майк, и его голос пронесся через весь магазин.
