— Разве нет?

Мое сердце таяло от понимания, что я влюбился в самого невероятного человека, которого когда-либо встречал — человека, который, так уж получилось, оказался мужчиной. Что самое удивительное? Мне чертовски все это нравилось. Мне нравилось, как мое тело загоралось каждый раз, когда он был рядом, нравилось то, как он любил меня всеми фибрами своей души. Вот таким был Олли: мужчина, который любил безгранично. И каким-то невероятным образом, вопреки всему, именно мне он решил отдать себя. И я планировал выбирать его снова и снова, каждый день до конца наших жизней.

— Не понимаю, как мне так повезло. Я даже не знаю, что можно еще желать, — сказал я.

Олли крепче прижал меня к себе, обхватывая мое лицо руками.

— Все мои желания сбылись, — он поцеловал меня в губы, прежде чем произнести слова, которые я буду бережно хранить в памяти вечно: — Я получил все, что хотел... когда ты вернулся ко мне.

Эпилог

Рид

Два года спустя

      — Ух ты, здесь полно народу, — сказала Анна, выглядывая из-за тяжелого красного бархатного занавеса в Центре исполнительских видов искусства Максвелла, где было занято более двух с половиной тысяч мест на моем премьерном концерте.

      — Ан-на, — Олли строго посмотрел на нее, и она быстро задернула занавеску.

      — Упс, — сказала она. — Я имею в виду, ух, вау, никто сегодня вечером не захотел посмотреть на то, как ты играешь, так?

      «О Господи. Где ведро, когда оно так нужно, чтобы блевануть»?

      Олли только покачал головой и обнял ее за шею, как будто собирался растрепать ее волосы.

— Почему бы тебе не пойти и не убедиться, что никто не занял наши места? Хулиганка.

      — О, нет, моя прическа! — закричала она, вырываясь из его рук, а затем бросилась ко мне. — Ты будешь великолепен, Рид. Даже не думай обо всех этих людях.

      — Спасибо, Бананчик. Я просто представлю их всех в нижнем белье, — Олли красноречиво посмотрел в мою сторону, и я поправился. — Ладно, может, и без нижнего белья.

      Когда Анна пошла в зал, я сделал пару глубоких вдохов и размял пальцы.

      — Иди сюда, дай-ка поправлю тебе галстук, — сказал Олли, и я застыл перед ним, пока он поправлял черный бант у меня на шее, а затем брошь с кардинальскими крыльями на лацкане. — Не нервничай. С тобой твой талисман.

— Я не нервничаю, — когда он поднял бровь, я выдохнул. — С чего бы мне нервничать? Есть только пара тысяч человек и горстка продюсеров, которые могут возвысить меня или уничтожить. Ничего страшного. Действительно.

— Именно. Но то, как ты работал над этим полтора года, не значит, что вся твоя карьера зависит от сегодняшнего вечера.

— Угу, спасибо, детка. Ты такой же скверный, как Анна.

— Эй, ты прошел через худшее и вышел победителем.

— Ты имеешь в виду, когда я женился на тебе? — поддразнил я. У Олли отвисла челюсть, на языке вертелся ответ, и тогда я рассмеялся и поцеловал его в губы. — Я шучу. Ты имел в виду, когда я пробил головой стекло, да?

Он покачал головой и схватил меня за талию, притягивая к себе так, чтобы я мог чувствовать, как через брюки пульсирует его член.

— Я позже припомню тебе это.

— Я надеялся, что ты это скажешь, — я потянул зубами его за мочку, и он задрожал в моих руках. Это никогда не надоедало, эффект, который я производил на моего мужчину, как и его опьяняющий запах — ничего, кроме феромонов, которые заставляли меня хотеть целовать его шею. — Если ты продолжишь отвлекать меня, то мне придется отменить концерт.

Это заставило его отодвинуться, держа меня на расстоянии вытянутой руки.

— Ни за что на свете. Я могу потерпеть два часа.

— Я не уверен в этом, — я посмотрел вниз, на то, как выпирала передняя часть его брюк.

— Поверь мне, смотреть, как ты играешь — сладчайшая пытка. Прелюдия, если хочешь.

— Неужели?

— Ммммм… Представлять то, где твои талантливые пальцы окажутся позже...

Настала моя очередь разинуть рот, и он рассмеялся, увидев выражение моего лица.

— Просто знай, что именно об этом я буду думать во время концерта.

— Ты придурок. Мне выходить через пять минут.

— Тогда, полагаю, тебе лучше попрактиковаться в самоконтроле.

— Я и не предполагал, что ты такой злобный. Ты уверен, что не ударялся своей головой в последнее время?

— Это расплата за ту ночь, — когда я, вспоминая, нахмурил брови, он сказал: — Ты. Появился на станции скорой помощи. Без клочка одежды под гребаным плащом.

— О, да, начинаю припоминать. Намек на предстоящее, — я мурлыкнул, вспомнив выражение лица Олли, когда я отвел его в подсобку и расстегнул плащ. — Отличная ночь тогда была.

      — Две минуты, — сказала режиссер, проходя мимо, и мгновенно вернулась нервозность, паника переросла в нечто неистовое.

— Господи. Что, если им не понравится?

— Это невозможно.

Я строго посмотрел на него.

— Отнесись к этому серьезнее.

— Я говорю серьезно. Современный синтез классической музыки и рок-композиций? Как это может не нравиться? Они будут умолять о большем, просто подожди.

— Я так давно не выступал. Кажется, я забыл, как это делается.

— Что ты мне однажды сказал? Что когда ты выходишь на сцену и начинаешь играть, все, кто на заднем плане, исчезают. Правильно?

Уголки моих губ приподнялись.

— Почти все.

— Совершенно верно. Я буду подбадривать тебя с первого ряда до неприличия громко, обещаю.

Я усмехнулся, и тогда он поднес мою руку к губам и поцеловал обручальное кольцо.

— Твой муж всегда будет тобой гордиться. Всегда, — он взял меня за подбородок и нежно поцеловал. — Я с нетерпением буду ждать продолжения этого вечера.

      — Я люблю тебя, — прошептал я, закрывая глаза и прижимаясь лбом к его лбу. Его руки сжимали мои, твердо и надежно. Неизменная моя опора.

— Я люблю тебя, Рид. Это начало осуществления твоих мечтаний. Я чувствую это.

— Нет. Ты ошибаешься, — сказал я, поднимая голову, чтобы встретиться с ним взглядом. — Моя мечта началась ещё до встречи с тобой. Но что было бы с нами, если бы я не обратил на тебя внимания, в том маленьком кафе у Джо, где ты увидел меня.

Глаза Олли были влажными от слез, и я снова поцеловал его полные губы.

— Спасибо, что спас меня, — продолжил я, вкладывая в эти слова глубокий смысл. Он спас не только мою жизнь, но и мою душу. Он спас мою надежду, когда у меня ее уже не было. Человек, рядом с которым мне посчастливилось просыпаться каждый день, вернул меня к жизни, и когда я сделал глубокий вдох и вышел на сцену, понял, что с ним рядом, поддерживающим меня так же, как и я его, я никогда не упаду.

      И это было то, из чего состоят наши мечты.

Конец