Фраза «миллиарды и миллиарды» пока не утратила популярности, но и ей уже недостает размаха. Не за горами новый эталон большого числа — триллион.

Мировые военные расходы уже достигают $1 трлн в год. Совокупный долг развивающихся стран западным банкам приближается к $2 трлн (по сравнению с $60 млрд в 1970 г.). Годовой бюджет правительства США также недалек от $2 трлн. Государственный долг — около $5 трлн. Расходы на технически сомнительную затею рейгановской эпохи, Стратегическую оборонную инициативу, оценивались в $1-$2 трлн. Все растения Земли весят триллион тонн. В масштабах космоса триллионами измеряется буквально всё. От Солнечной системы до ближайшей звезды, альфа Кентавра, около 40 трлн км…»

Велма, с трудом, оторвала взгляд. Она не поняла половины из того, что прочитала, не поняла, абсолютно, всех имен и некоторых терминов, но, могла поклясться чем-угодно, что то, что она прочла — было гениально. Её охватил полный восторг за прочитанное. Ей хотелось, поскорей, разобраться в том, что же все это значит, и что хотел этим сказать тот человек, который осмелился написать это.

— Как вам? Спросил, вдруг голос. Велма подпрыгнула на месте, а листок вылетел из рук, приземлившись на пол, а Велма, судорожно, стала мотылять головой, в поисках своего собеседника. Никого не было. Сердце заколотилось, и она бросилась подбирать листок бумаги с рукописями.

— Простите меня, я не хотела это трогать…

— Ничего страшного. Перебил её спокойный голос. Велма старалась найти человека, кому принадлежал столь спокойный голос.

— Для начала, ответь мне на вопрос. Попросил голос. Велма положила листок бумаги в стопку. Голос спросил: — рационально ли было запрещать пациентам принимать марихуану, как паллиатив?

Велма поправила свою прическу, немного краснея. К сожалению, она даже не знала, что такое марихуана.

— Странно, правда? То, что все переживали о том, что у людей, принимающих её — будет зависимость. Удивительно, ведь, до сих пор, во всем мире и за его пределами нет ни одного доказательства того, что она вызывает зависимость.

Велма пришла в смятение ещё больше, а голос продолжил, немного с иронией: — Мир неисправим. Ты не знаешь, что такое марихуана, но ты не Ангел. Заметил голос. Велма услышала шаги.

— Верно, мистер. Кивнула она, поправляя очки, от нервов. По лестнице стал кто-то спускаться.

— Зови меня Карл. Представился голос.

Перед Велмой оказался пожилой мужчина, с острой улыбкой и, немного отпущенными волосами, прилизанными на правый бок, чтобы не попали в глаза. Одет он был в голубой свитер под горло и бежевый пиджак, имея густые брови и нос картошкой. Карл улыбнулся своей гостье.

— Вы правы, Сэр… Карл. Я человек. Но, я всю жизнь прожила на Эдене. Карл смотрел на Велму, с улыбкой.

— Говоришь ты об этом без особой радости. Заметил Карл, осматривая макеты.

— Захватывает дух, правда? Поинтересовался Карл, осматривая макет Земли.

— Это наш дом. Указал Карл. Велма подошла к макету Земли, осматривая его.

— Это все мы. Здесь все, кого мы любим. Все, кого знаем и все, о ком слышал. Тысячи религий, идеологий, и экономических учений. Велме показалось, что Карл говорит это сам себе. Он осматривал макет Земли с трепетом. Затем, он посмотрел на неё.

— Зачем ты здесь? Спросил Карл. Велма помялась. Карл улыбнулся.

— Не стесняйся. Попросил он. Велма выдохнула.

— Я могу доверить вам секрет? Спросила Велма, подобно маленькой девочке. Карл отошёл от макета, подходя к плакату с созвездием.

— По сути — все мы и есть секрет. Сказал он, добавляя: — Так что, думаю, можешь.

Велма осмотрела дом ещё раз, и кивнула себе.

— Я хочу покинуть Эден. Заявила девушка и стала молчать, ожидая реакции Карла. Он стоял, отвернувшись от неё спиной, рассматривая свои плакаты. Она ожидала реакции, но не такой. Карл молчал, и Велма подумала, что ей можно продолжить.

— Но… я боюсь. Я не знаю, каков мир, потому что не помню его, и, совершенно, не знаю, какой он сейчас. Поэтому, я и пришла. Все говорят, что вы храните воспоминания о Земле. Карл повернулся к ней. Велма вжалась в пол, перебирая пальцами. Карл улыбнулся. Было в его улыбке что-то Ангельское.

— Чего именно ты боишься? Поинтересовался пожилой мужчина. Велма задумалась.

— Инопланетян, возможно. Она пожала плечами.

— Не стоит, Велма. Ответил Карл, и у Велмы расширились глаза. Спрашивать, откуда он знает её имя — было бы неуместно, сейчас.

— Земля — это просто точка, посреди холста, который называется галактикой. Для них мы — такая же, иная, форма жизни, как и они для нас, поверь. Я отдал всю свою жизнь на изучение этого, и могу тебе сказать только то, что тебе не стоит боятся страха.

Велма, внимательно, наблюдала за Карлом. За его взглядом. Ей казалось, будто бы Карл был опечален.

— Земля — это очень маленький этап, в космической арене, и мы все — это, люди, что жили там, на частице пылинки подвешенной в солнечном пути.

Велма старалась уловить суть слов Карла. Он говорил настолько завораживающие вещи, от которых голова шла кругом.

— Так чего именно ты боишься, Велма? Спросил, вновь, Карл. Велма задумалась. Теперь, она этого не знала.

— Единственные инопланетяне, живущие на Земле — это люди. Заключил Карл. Он обернулся к одному из столов, на котором красовался большой плакат.

— Только посмотри на это. Велма, покорно, подошла. На плакате было изображено ночное небо, усыпанное звездами.

— Ты не поверишь, Велма, но это все — мы. Те, кто жил и живут. Мы все — созвездия. Он посмотрел на Велму.

— И именно тебе решать, насколько процентов ты состоишь из звездной пыли. Карл, вновь, посмотрел на плакат. Велма сглотнула.

— Надеюсь, я помог принять тебе правильное решение. Сказал Карл. Велма ничего не ответила.

— Как давно вы живете здесь? Спросила Велма, осматривая дом. Карл смотрел на юную девушку.

— Возможно, даже слишком долго. Ответил Карл. Велма осматривала макеты и книги.

— Здесь столько всего. Пораженно произнесла девушка. Карл, улыбаясь, осмотрел комнату.

— Люди и Ангелы думают, что здесь я храню воспоминание о Земле. Он рассмеялся.

— Это не так? Спросила Велма.

— Конечно, нет. Отмахнулся Карл.

— А что это, тогда? Спросила девушка.

— Это? Карл вдохнул, и ответил, на выдохе, с восторгом: — Это все — моя жизнь.

Велма не хотела успокаиваться, и задала следующий вопрос: — Чем вы занимались, там, на Земле? Карл посмотрел на макет Земли.

— Возможно, стремился к этому всему. Сказал он.

— Жить в Раю? Переспросила Велма. Карл издал смешок.

— Не совсем. Ответил он.

— Я хотел доказать, что небо или космос — это не грань Земли, а люди — это не существо, которое слепил Бог. Люди ничем не отличаются от созвездий. Я хотел показать людям, что Земля — это не величайшее открытие. Это не так. Только подумай: Все эти реки крови, пролитые всеми этими генералами и императорами, только для того, чтобы во славе и торжестве они могли стать кратко временными одной частицы пятнышка. Велма наблюдала за мыслями старика и, не на секунду, не хотела его останавливать, а Карл продолжил:

— Подумай о бесконечных жестокостях которые посещали жителей одного уголка, так называемого пикселя, на, едва, различимых обитателей другого уголка пикселя. Насколько была воодушевлена их ненависть в стремлении уничтожить друг друга. Карл усмехнулся, казалось бы, сквозь боль. Велма не могла больше выносить этого на ногах и рухнула в мягкое кресло, удивляясь тому, насколько оно было удобным. Карл шагал по комнате, рассуждая:

— Наше положение. Наше воображаемое самомнение, заблуждение того, что у нас есть хоть какое то, привилегированное положение в этой вселенной, которое опровергается, всего лишь, одной точкой бледного света, Велма. Земля — просто, одинокое пятнышко в огромной обертке космической темноты. Во всей нашей тьме, во всем этом просторе не было ни одного намека на то, что придет помощь, откуда-либо, чтобы спасти нас всех от самих себя. Карл посмотрел на ошарашенную Велму.