— Хорошо, поехали.

Я и на обратном пути всю дорогу смотрела в окно. Валерия сосредоточенно ехала по пустой трассе и даже не смотрела на меня. Будто она получила от меня, что хотела, и теперь я ничто. Как и раньше.

«Чёрт, да так и есть!»

Но меня это расстраивает, хотя я была об этом предупреждена заранее.

Возле моего подъезда пускаю слезу и поворачиваюсь, заплаканная, к ней.

Смотрит в глаза:

— Что-то не так?

В её взгляде нет беспокойства, она спрашивает из вежливости или из жалости.

— У меня с вами было впервые, — шёпотом, и опускаю глаза на свои руки, которые крепко вцепились в ремень безопасности.

— Я знаю.

«Ни улыбки, ни намёка на неё. Наоборот, будто она начинает закипать».

— Мне уйти? Вы хотите, чтобы я ушла?

— Спокойной ночи. Не опаздывай на работу, с завтрашнего дня мы вводим систему штрафов за нарушения.

Я стояла в подъезде, оперевшись спиной о железную дверь, и давала волю слезам. Мотор её машины совсем уже отдалился, а я продолжаю стоять на месте.

«Ну не дура ли? В данной ситуации никто, кроме меня, не виноват, и никто не тащил меня туда силой, однако, мне казалось ведь, что я этого не хочу! В последний момент произошло то, чего я никак не могла от себя ожидать. Я будто попала во власть её голоса, глаз, губ, выключила мозги и позволила всему произойти».

Дома я просто включила душ и легла в ванну. Я пролежала несколько часов, собирая себя по частям и упорно отрицая всё, что уже случилось.

Потом, ближе к полуночи, я почти пришла в себя.

«Мне нужно постараться держать лицо, так, как Валерия Сергеевна, чтобы не выглядеть жалкой в её глазах. Работа — это работа, а все свои слёзы, я постараюсь уносить домой. Хотелось бы ещё понять, что именно меня так ранит и расстраивает?..

То, что она сдержала своё слово и, получив меня, не стала относиться теплее? Или то, что рядом с ней у меня нет собственного мнения и собственных желаний?

А может, я всё-таки не хочу это забывать и притворяться, будто ничего не было?

Сможем ли мы поговорить с ней? Я должна зайти к ней в кабинет и поговорить».

Уснуть в эту ночь я так и не смогла.

Слишком много мыслей в голове и слишком больно от каждой из них.

====== Ты ужасна ======

На работу я не опоздала, так как вообще не ложилась в постель. Но мой помятый вид и недосып выдали меня, и первой это заметила моя подруга, конечно же.

— Привет, Ванда! Я с тобой не разговариваю.

Катя рассматривала меня, будто искала какие-то улики.

— Ты без меня вчера пьянствовала? Подруга, блин!

— Привет. С чего ты взяла?

Мой сонный и хриплый голос рассмешил подругу.

— От тебя перегаром разит за чёртов километр! А если тебя Лев поймает? Он же к Строгач тебя отведёт. Тебя надо куда-то спрятать, мать. Ой, блять! А это у нас откуда? Ты что, пустилась во все тяжкие, святоша? — больно ткнула Катя мне в шею.

— Что?

Я подошла к зеркалу возле приёмной Льва и увидела на шее засос.

«Спасибо, Валерия».

— Кто он? Этот страстный любовник… —  в ожидании ответа подруга заглядывала в глаза.

Конечно же именно сейчас, ни в какой другой момент, вышел из своего кабинета Лев Аркадьевич.

«Ему нужно работать в другом месте. На роль какого-нибудь сыщика или вынюхивальщика он бы сгодился куда лучше. И естественно, он всегда с радостью готов подлизать зад Валерии и придумать, как сильнее уколоть меня. Ладно, я понимаю, он красуется перед начальством, но почему козел отпущения именно я?!»

Вот он опять, буквально за шкирку, тащит меня в знакомый уже кабинет, а я просто видеть её сейчас не могу. Внутренний протест и всё! Я всю дорогу его умоляла придумать другое наказание, даже предложила отдать половину своей зарплаты — нет! Лев просто непробиваем!

И вновь я стою на ковре у госпожи владелицы, с закрытыми глазами, чтобы не смотреть на неё, слушаю всё, что собирает мой босс, и ненавижу его.

«Точнее — ненавижу их обоих».

Её духи до сих пор не отмылись с моей кожи, и я снова у неё на ковре.

То, как она обычно смотрит на меня, меня убивает больше всего.

— Ванда! Как ты это прокомментируешь?

Я открываю глаза и смотрю на Валерию Сергеевну.

«Она издевается надо мной? Это её засос, и из-за неё от меня слегка веет перегаром. Может, это тебе стоит прокомментировать, какого хрена ты пометила меня? Тебе двенадцать лет?»

— Мне нечего сказать.

Она улыбается и вновь приобретает серьёзный вид.

— Ты ознакомилась с новой системой?

— Если вы о штрафах, то частично.

— Думаю, тебе стоит изучить все пункты подробнее, чтобы впредь не попадать в неприятности.

Лев Аркадьевич стоял рядом с Валерией, довольный собой, и на его лице периодически красовалась широкая улыбка. Валерия тоже насладилась сполна. Она штрафанула меня на сорок процентов от зарплаты.

«Куда к чёрту?!»

Когда Лев Аркадьевич ушёл, я решила задержаться. Мне нужно было знать, почему она так нечестно играет.

— Что-то ещё, Ванда? — закусила кончик карандаша женщина и прищурилась. Она читала меня. Ей тоже было интересно: что со мной и как я на всё реагирую. И ей, кажется, всё нравилось…

— Зачем вы это делаете?

— Делаю что?

— Это я у вас спрашиваю. Вы не знаете, откуда это на моей шее и почему я в таком виде?

Я пыталась призвать её к здравому смыслу, но это было бесполезной тратой времени и моих нервов.

— Ванда, твоя личная жизнь меня не касается. За пределами компании ты можешь делать всё, что взбредёт тебе в голову. А здесь, будь добра, соответствуй указанным нормам.

Я чуть не прикусила язык от ярости.

«Как она может мне это говорить!»

Не в силах что-либо ей отвечать, я выбежала из её кабинета, чуть не снося двери. Я и не думала, что такое отношение от неё будет меня так сильно ломать.

Следующие пару недель давались мне очень тяжело. Валерию я не видела и была этому благодарна, но я не могла о ней не думать. Как только я уходила в себя, замыкалась и вспоминала её.

Признаюсь, что скучаю по ней, но мы — это полный бред. То, что было между нами, должно раствориться и никогда не возникать перед глазами.

— Ванда! Срочно иди на второй этаж.

«Лев Аркадьевич сегодня слишком нарядный и радостный».

— Зачем?

— Там общее собрание через десять минут. Я подойду позже. Если Валерия Сергеевна будет меня искать, скажите, что я разговариваю по поводу филиала в Нью-Йорке.

— Хорошо.

«Видимо, что-то очень важное. И она там, естественно, будет. Вот, теперь все узнают, что заносчивая выскочка, которую не очень жаловали в офисе, их глава».

Внизу уже собрались все сотрудники, некоторые открыто и ошеломлённо смотрели на Строгач, а кто-то был просто заинтересован мероприятием. Я совмещала два в одном.

Мне было приятно на неё смотреть, и на секунду я даже забыла, как больно она мне делает. В груди разливалось тепло и сбивался сердечный ритм.

«Так, стоп!

Сердце — держи себя в руках!»

Валерия Сергеевна объявила о продаже нашего бизнес-центра, о покупке нового, более современного, и что мы переезжаем в него в кратчайшие сроки. Рассказала, что нам продалась крупная швейцарская компания и мы теперь одна из лидирующих компаний. Намекнула об открытии нашего филиала в Штатах и сказала, что это всё наша заслуга.

Все аплодировали, а после того как Валерия ушла, начали шушукаться…

Кто-то о полученной информации, кто-то о том, насколько хороша и ужасна Валерия Сергеевна.

Теперь я знаю, что умею ревновать, и как бы мне не хотелось этого признавать, я в неё влюбилась.

Она просто однажды ворвалась в мою жизнь, без спроса, и украла моё сердце, небрежно натоптав в душе, а потом ушла и держится стороной.

После окончания церемонии на втором этаже был банкет, на котором Валерии уже не наблюдалось.

Мне в голову стукнула моя дурость, и я пошла к ней в кабинет. Я злилась на себя, за то, что скучаю по ней, и злилась на неё, за такую холодность и отстранённость.