— Я бы его убила…

В воздухе появилось странное напряжение. Строгач поднялась с места и налила себе виски.

«На самом деле не понимаю: откуда это у неё, с собой из Москвы захватила? Или купила где-то на обратном пути?»

— Лера? Всё в порядке?!

— Да. Я так и сделала. Я больше не могла так жить и связалась с людьми, кому мой муж перешел дорогу. В тот вечер он собирался встретиться со своей любовницей. И бедная Анна его не дождалась, — язвительно улыбнулась Валерия. — Эта наивная, назначала мне тайные встречи и просила отпустить его. Как она себе это представляла?

— Как отнёсся твой отец, к тому, что ты потеряла мужа?

Мне было не по себе, от того, насколько спокойно и без капли сожаления она это говорит.

«Её не ранит эта история, её ранит только то, что это никуда не денется. Это часть её жизни, и ей приходится об этом помнить. Если ты перевернул страницу и выбросил книгу, не значит, что её больше нет. Я согласна, её муж был подонком, но и Лера не отличилась…»

— Он не пережил этого. Папа любил Игоря как собственного сына, и всё, что я ему рассказывала о нём, было пустым звуком. Он не хотел слушать ничего, абсолютно. В том, что Игорь так себя вёл, папа винил меня.

— Ты потеряла сразу двух близких?..

«Чем дальше в эту историю, тем глубже пропасть, в которую я лечу. Я готова к этим откровениям?! А Лера? Что теперь она намерена делать?»

— Я потеряла отца. Человека, который был для меня примером во всём. И мне не пришлось изображать безутешную вдову, потому что смерть папы, действительно, меня очень ранила. А потом, через месяц, я родила второго сына, — мимолётно и искренне улыбнулась Строгач. Воспоминания о втором сыне немного её согрели.

«Она всегда говорит о своих детях с любовью. Это очень трогательно».

— Как ты справлялась? Совсем одна.

— Я была не одна, у меня был Марк. Он был настоящим мужчиной с детства.

— Думаю, таким он и остался.

— Это так…

— Что было потом?

— Может, сделаем перерыв?! — Валерия потёрла виски и нахмурилась.

— Хорошо. Может, я ещё успею на урок.

— Нет, Ванда, — не даёт встать со стула Строгач, повиснув на мне со спины. Она очень чувственно поцеловала меня в шею.

«Кажется, я не ошиблась насчёт того, что она стала нежнее ко мне».

— Мне сорок девять лет!.. (Поцелуй за ушком.) Я уже не молода и не так красива, как раньше! (Щека и обжигающее дыхание.) За моей спиной очень много вещей, которые тебя напугают! (Долгий поцелуй в уголок губ.) Но я с ума схожу, когда ты рядом.

Лера целует в губы. Так, будто хочет подольше насладиться поцелуем.

«Она сказала это… С ней точно всё хорошо?

Мне кажется: либо она не настоящая, либо я сплю… а может, и то, и другое?»

Лера плавно отпускает мои губы и всматривается в глаза. Я в ответ внимательно изучаю её лицо. Спокойное, но с припухлыми после поцелуя губами. Сегодня вкус её губ — это дорогой алкоголь с каким-то эвкалиптом.

«Почему я не боюсь её сейчас? Она подставила и убила своего мужчину, и ещё неизвестно, что будет в продолжении этой истории…

Но она слишком близка моему сердцу, что… захоти она убить меня, я самостоятельно встала бы под дуло её пистолета».

Строгач не пустила меня даже на работу. Я весь день ловила её взгляд на себе и не верила во всё это.

Она дарит мне такие важные дни с собой, что, кажется, рано или поздно всё расколется.

«Может, это только в Сеуле с нами всё так вышло?! А как только я вернусь в Москву, она уйдёт?!

Я не хочу ставить эксперименты на этом… это слишком дорого для меня. Я не хочу в Москву. Останусь, где Лера начала меня любить.

Рано, конечно, говорить это слово, но я точно знаю, что она сходит с ума, когда я рядом».

Перед сном, когда я возвращалась из душа, открыла дверь в свою комнату, стянула с себя полотенце и взвизгнула от неожиданности. Строгач сидела в углу моей комнаты, в кресле.

Я машинально прикрылась полотенцем.

Валерия улыбнулась:

— Тебе есть, что от меня прятать?

— Лера, я не одета.

— Да, но, мне кажется, я всё уже видела.

— Я просто…

— Смущаюсь?

— Нет.

Валерия подошла ко мне, практически вплотную.

— А что тогда? Сменила пол?

Она показательно сделала испуганное лицо и сдёрнула моё полотенце. После, смотря мне в глаза, всё с тем же удивлением и испугом, провела ладонью между моих ног.

«Какого хрена?!»

Я задержала дыхание.

— Странно, Ванда, вроде всё хорошо, — на её лице появилась тёплая улыбка, когда мои щёки покраснели, а тело стало тянуться навстречу к её рукам.

— Я думала, что ты уже спишь…

— Зашла пожелать тебе добрых снов, и, если ты захочешь, я останусь до утра.

— Только… давай продолжим наш разговор?

Лера сдержанно кивнула.

Я выключила свет, открыла настежь окна и забралась под одеяло. Валерия сначала скромно села на край кровати, а потом последовала моему примеру.

— На чём мы остановились?

Даже сквозь темноту я знала, как она на меня смотрит.

— Расскажи, как ты жила после смерти мужа и отца?!

— Я отправляла детей за границу, чтобы они учились быть самостоятельными и независимыми, а сама поднимала карьеру.

— Младший же был ещё совсем крошкой. Не болела душа за него?

— Знаешь, нет. Он учился ходить и говорить в другой стране, и я, наоборот, была рада. Я любила своих детей, но не хотела посвящать себя только заботе о них. Таким как я, наверное, не следует становиться родителями, — тихий смех её с хрипотцой и тёплая ладонь, которая берёт мою руку и легко сжимает.

— Какая строгая мамочка, — опустила я голову на плечо Леры, она вздохнула.

— Да, наверное. Но мне повезло, что мои дети не ныли без меня и не обвиняли в неправильном воспитании.

— Как было на личном? Тебя наверняка пытались покорить. Молодая, красивая, успешная женщина внезапно стала вдовой.

— Да. Но в лицах каждого человека, который клялся мне в любви, я видела Игоря. И мне хотелось их смерти…

— Но ты же…

— Нет! Я их не убивала. Моя вина, возможно, есть в гибели девушек. Я перестала быть паинькой, и у меня было много женщин. Вернее, девушек. Им хотелось быть для меня кем-то особенным. Хотелось прочувствовать со мной любовь. Но это так наивно и глупо, — засмеялась Валерия так, будто рассказывает мне анекдот. — Я же открыто пользовалась ими. Куда они смотрели? И их родители тоже.

— Они влюблялись в тебя, а ты их бросала?

— Верно. А прежде чем бросить, я разбивала в них всё. Они не верили в себя, не верили в то, что счастье ещё возможно, они не хотели быть без меня, их маленьким сердцам приходил конец.

— Зачем ты это делала? — Мне искренне стало жаль этих девушек.

— Не знаю. Наверное, я видела в них себя, или это был мой сумасшедший интерес.

— А Даша? Она ведь жива.

— Краснова Даша — особенный экземпляр. Она — дочь моего мужа. И слава богу, он не успел дать ей свою фамилию. У меня были бы проблемы.

— У тебя было что-то с ней?

— Мы немного встречались.

— Лера! Как ты могла? Она же сестра твоего сына. Он в курсе?

— Да. Марк знает об этом.

— Почему ты спрятала её в психушке? Она ведь имеет право жить, как хочет. А сама Даша, знает кто ты и кто её отец?

— Ей не обязательно это знать. Как только ей исполнится двадцать пять лет, она перестанет претендовать на имущество Игоря, так как будет объявлена умершей, а тело — пропавшим без вести.

— Ты хочешь, чтобы она умерла?

— Нет, я хочу, чтобы в моей жизни её больше не было. Поэтому мы отправим её из страны, с другим паспортом. Сейчас ей принадлежит автомобильный бизнес моего мужа. Весь. Он всё передал не сыновьям, а своей незаконнорожденной дочери. Я нашла её быстрее, чем агенты моего покойного мужа.

— А где её мать?

— Получила пулю в лоб, так как не хотела отдавать ребёнка. Она была очень находчивой и знала, что, благодаря своей дочери, сможет прибрать к рукам бизнес Игоря и повлиять на мою компанию, так как муж был указан моим партнёром. Даше было около пяти лет.