Она подползла к сундуку и закоченевшими пальцами дернула затвор. Он легко поддался. Заглянув внутрь, Лика увидела, что сундук заполнен детскими открытками, записками, фотографиями. Ее открытками и ее фотографиями! Тут была и мышка, сшитая на трудах во втором классе, и слепленная для мамы кружка из соленого теста, и плакат, нарисованный гуашью на день рождения папы: «Любимому папочке от идеальной дочки». Лика прочитала подпись и рассмеялась, вспомнив, как в прошлом месяце отец забирал ее пьяную из милиции.
Она стала перебирать фотографии, все больше погружаясь в воспоминания. Наткнувшись на очередную открытку, Лика никак не могла в темноте разобрать, что же в ней написано ее детским корявым почерком, и потянулась к огарку свечи, оставленному тут с прошлого посещения. Спички отсырели, но с очередной попытки свеча все же зажглась. Взгляд коснулся огня и словно в гипнозе замер. Чем дольше Лика смотрела на пламя, оно становилось. Удивляясь этому и всматриваясь в него внимательней, на какой-то миг она забыла, зачем взяла свечу и вообще зачем она здесь. Она стала различать в пламени желтый и синий цвета, а потом ей показалось, что в самом центре появился силуэт. Желтое свечение по краям словно обнимало стройную голубую фигуру внутри. Еще несколько мгновений фигура была неподвижной, а потом медленно стала расширяться и расти, заполняя светом все пространство вокруг…
…Они стояли друг напротив друга, не отрывая взгляда, – глаза в глаза. Лика совсем не испытывала страха. Завороженно, словно всматриваясь во что-то хорошо знакомое, но не в силах вспомнить, кто это и откуда она может его знать, она смотрела в глаза самому красивому существу, которое когда-либо видела.
– Ты кто? – произнесла наконец Лика.
– Ты звала – и я пришел. – Ровный, глубокий голос звучал так успокаивающе и знакомо!..
– У меня поехала крыша?
– Нет, с тобой все в порядке, – спокойно произнес он.
– Ну да, в порядке, просто я разговариваю с чем-то полупрозрачным у себя на чердаке.
– Я всегда рядом с тобой, но ты не была готова увидеть меня раньше…
Пространство вокруг едва заметно мерцало и вибрировало, время замерло, звуки стихли: ни ветра за окном, ни скулящих в соседнем доме собак, ни тиканья старых часов. Лика не могла оторваться от гостя. Свет его глаз наполнял ее силой. Она чувствовала, что готова вот-вот провалиться куда-то вниз, но его взгляд не пускал ее туда, удерживая рядом и даже едва заметно приподнимая вверх.
Так они и стояли друг напротив друга, не шевелясь и не произнося ни слова. Затем гость, словно ставя точку в их бессловесном, но очень важном разговоре, медленно опустил веки, и Лику неумолимо повлекло куда-то вглубь и в темноту.
Вау! По всей видимости, я на дне. Как темно… И сыро. Может быть, я умерла наконец?
Фу, какое мерзкое ощущение… Умереть в том мраке, чтобы оказаться в этом… Отличный план, молодец Лика! А на что ты рассчитывала? Рай не для таких, как ты. Фу, тошнит-то как, будто водки паленой выпила…
Так… последнее, что я помню, был этот странный чувак…
Это даже не ад, болото какое-то! Кто это все устроил вообще? Надо найти его и дать ему по роже! Стоило помирать ради этого?
Лика рывком встала.
Ух… холодно…
Глаза уже привыкли к темноте. Оглядевшись, она увидела полосу, похожую на дорогу, и какую-то огромную мрачную тень впереди.
«Видимо, мне туда», – автоматически пронеслось в голове.
Ноги были ватные. От тени веяло ужасом, но не в характере Лики было отступать. Дрожа то ли от холода, то ли от страха, она поковыляла по вязкой трясине в сторону мрака.
«Если и есть тут главный, то он, конечно, затаился в самой жопе, – не переставал бубнить внутренний комментатор. – Вот если бы ты, Лика, не ругалась, то не оказалась бы здесь», – сказал он строгим голосом. – «Ну нет, я пыталась быть хорошей, я пыталась изо всех сил! Только для кого? Кто это оценит? Может быть, мои родители, для которых я пропащий вариант с момента рождения? Ни хрена не помогает быть хорошей!» – парировала себе же Лика.
Чем ближе она подходила к густой мрачной тени, тем более пугающе нависали над ней огромные деревья. Они будто тянулись к ней своими ветками, шептали что-то. Вслушиваясь, она поняла, что деревья шепчут голосами всех тех, кто ее осуждает. Отовсюду доносилось: «Ты неправильная… Ты некрасивая… Ты ужасно учишься… Ты тупая… Ты скучная… С тобой неинтересно… У тебя невыносимый характер… Ты бездарность… Ты ничего не можешь… Ты безвольная… Ты похожа на мужика… Ты мерзкая… Ты не нужна нам… Ты испортила нам жизнь… Лучше бы тебя не было… Ты ошибка… Ошибка… Ошибка…» С веток спускались пауки и шептали перед самым ее лицом голосами родителей, друзей, одноклассников: «Ты ужасна… Ты отвратительна… От тебя ничего хорошего…»
Лика дергалась, отмахивалась, но продолжала пробираться дальше, к той тени, которая маячила впереди.
Подойдя к ней вплотную, Лика внезапно рухнула без сил на колени. Она ощутила себя такой маленькой и беспомощной, а лес показался ей таким чудовищно большим! Ее трясло, в глазах стояли слёзы. Невольно она прошептала:
– Где ты, Ангел? Помоги!
– Да, моя хорошая, я тут, – услышала она уже знакомый голос. – Ты все правильно сделала: отправилась в самый мрак своей души и чувствуешь себя сейчас как трехлетняя Лика. Ты сейчас она и есть. Помнишь?
И Лика действительно стала что-то припоминать: вот она, маленькая, одна в комнате стоит напротив тяжелых гардин. Кажется, они у кого-то в гостях, родители веселятся в зале, а она, играя с детьми, забежала в темную комнату, и вдруг цветы, нарисованные на этих огромных тяжелых шторах, за которыми она хотела спрятаться, зашевелились, стали протягивать к ней свои лианы и звать:
«Иди к нам, иди к нам…» Лика жутко испугалась, завороженно глядя на их живые стебли, а потом разрыдалась так громко, что прибежали мама и гости. Ее стали расспрашивать, что случилось, и когда она рассказала про шторы, ее принялись ругать, потому что она опять все придумала, чтобы с ней возились.
– Да, все так, – сказал Ангел мягко. – Кое-кто хотел с тобой поговорить тогда, но ты испугалась. Этот кто-то сейчас здесь. Хочешь продолжить разговор?
– Стопэ! – Лика выдохнула. – То есть я сейчас опять я, а не трехлетняя я? Мне опять четырнадцать? – От таких скоростей кружилась голова. – Предположим, я соглашусь, может быть даже и поговорю, непонятно только, с кем, но где гарантии, что ты не исчезнешь, как в прошлый раз? Мне тут вообще-то было хреново!
– У нас с тобой столько дел, что выяснять отношения нет времени. Скажу одно: у меня есть свой интерес в том, чтобы у тебя всё получилось. Так что, будешь сидеть и обижаться или пойдешь со мной?
Лике хотелось бросить что-то резкое в ответ про то, что пусть идет, куда хочет, но она взглянула на Ангела, и ей стало веселее. Улыбнувшись, она поднялась с колен и, шагнув в тень, крикнула:
– Тебе уже говорили, что ты слишком вредный для ангела?
– Не вреднее тебя, – ответил с улыбкой Ангел, шагая следом.
Они оказались в самой чаще.
Лика схватила Ангела за руку, сославшись на то, что тут темно и скользко. И несколько минут они шли почти вслепую через мрак, пока не оказались на освещенной бледным светом опушке.
– Эу! Есть кто? Я пришла! – дерзко крикнула Лика. И испуганно глянула на Ангела.
Повисла пауза, а потом голос, странный, отдаленно знакомый, ответил сразу отовсюду:
– Я тебя боюсь.
– Ты – меня?! Ты что-то попутал. Это мы тут тебя боимся. – И, глянув на Ангела, поправила: – Я! Это я тебя боюсь! Этому, по ходу дела, все дым!
– Ты меня хочешь выманить и уничтожить, – заговорило нечто. – Я с тобой не пойду. Меня здесь никто не тревожит. А в твоем мире мне делать нечего. Таких, как я, там не любят!
– Да кто ты, черт возьми? – несмотря на страх Лике и вправду захотелось, чтобы Нечто вышло на опушку.
