Весьма спорна приведенная К.С. Носовым классификация орудий. Она, по сути, повторяет «номенклатуру» Н.Е. Бранденбурга, но имеет свои особенности. Например, автор относит тюфяки к… гаубицам, так как ствол у них якобы разделен на дульную часть и камору («Tyufyak was a short-barrelled howitzer-type piece (with a barrel divided into a chamber and a pot), sometimes of quite a significant caliber»). По той же причине автор относит «гафуницу» Игнатия 1542 г. к… тюфякам. Между тем, строение тюфяков известно – с конической формой ствола никаких камор у них нет[46].

Неудивительно, что современные авторы, в том числе и популяризаторы, часто идут по пути пересказа ошибочных штампов и общеизвестных фактов. В качестве примера можно привести работу А.Б. Широкорада со странным названием «Артиллерия Древней Руси», в которой, помимо компиляций и повторения стереотипов, присутствуют факты откровенного плагиата[47].

Весьма интересны некоторые наблюдения белорусского исследователя Ю.Г. Тарасевича о номенклатуре русских орудий. Автор пошел по пути анализа описей XVI–XVII вв. и прямого сравнения с европейскими аналогами. Дискуссия с Ю.Г. Тарасевичем будет в соответствующем разделе по классификации орудий.

Основная масса работ касается артиллерии XVII столетия. Документов и материальных памятников от этой эпохи сохранилось гораздо больше, поэтому исследователь находится в более выгодном положении. В то же время огромный массив сохранившихся материалов до сих пор не изучен должным образом – без привлечения фондов Пушкарского, Разрядного, Малороссийского, Тайного, Новгородского и др. приказов полноценное исследование невозможно.

Важно заметить, что в настоящее время в Польше, Белоруссии и Украине активно развиваются исследования по средневековой артиллерии – в работах Т. Новака[48], Н. Волкова[49], Ю. Бохана[50], О. Мальченко[51] рассмотрены вопросы огнестрельного вооружения Польской Короны и Великого княжества Литовского, образцы орудий XV–XVII вв., их классификация.

В российской историографии до сих пор не существует комплексного исследования по артиллерии XVI в. Из-за полного отсутствия специальных монографических исследований выходит следующая проблема – чрезвычайно вольное толкование сохранившихся источников без учета их специфики.

Немногочисленные работы по артиллерии не могут восполнить большой пробел в изучении материально-технических сторон «огнестрельного наряда» Ивана Грозного, поскольку до сих пор отсутствует комплексное исследование по русской артиллерии. Вследствие этого многие положения современной историографии зачастую оказываются сильно зависимы от стереотипов, сложившихся в предшествующие периоды.

Неудивительно, что из-за плохой изученности артиллерии XVI в. в литературе можно встретить совершенно противоположные точки зрения, наиболее ярко выразившиеся в следующих двух тезисах отечественного и зарубежного ученых:

1. «В осуществлении многих технических идей русское орудийное производство шло впереди стран Западной Европы», – вслед за «буржуазным историком» Н.Е. Бранденбургом утверждали советские историки[52].

2. «Московиты не спешили реагировать на этот исторический вызов (имеется в виду появление огнестрельного оружия. – А.Л.) и неоднократно терпели поражения от европейских армий. Главной слабостью русских было незнание тактики артиллерийского боя, технических основ артиллерии и военной инженерии», – пишет американский исследователь Маршалл По[53].

Такие диаметрально противоположные оценки напрямую связаны со слабой изученностью темы и базируются на отдельных выбранных из контекста исторического развития фактах.

После скудной Источниковой базы есть вторая проблема, которую хотелось бы отметить, – отсутствие адекватного метода изучения сохранившихся источников. То есть сложность в исследовании артиллерии связана не только с малым количеством сохранившихся источников, но и с тем, что источники эти не исследованы должным образом.

В истории крупного литейного производства XV–XVII вв. выделяется две отрасли, которые имеют между собой много общего, – «пушечное дело» и «колокольное дело». Поразительно, но факт – в отличие от первого, второе изучено не в пример лучше. Дисциплина, изучающая историю, технологию изготовления и особенности звучания колоколов, получила название «кампанология». Ныне принято считать, что кампанология (колоколоведение) – это наука, предметом изучения которой являются колокола и все то, что с ними связано. И история производства, и изучение особенностей колоколов имеют огромное практическое значение. Как известно, колокола по старинным формам отливают для церквей и по сей день. Во всем мире существуют даже кампанологические организации и ассоциации, такие как The American Bell Association, The Australian and New Zealand Association of Bellringers, Association Campanaire Wallonne, исследующие методы и традиции колокольного звона.

Кампанология на сегодняшний день может похвастаться новыми комплексными исследованиями, каталогами и даже защищенными диссертациями[54].

Получается парадоксальная ситуация: историей колокольного литья занимается наука кампанология, а между тем другая отрасль, история пушечного производства, не выделена в отдельную дисциплину. Колоколоведение во многом держится на традициях, заложенных еще в Средневековье (форма колоколов, их звучание, классификация не претерпели за столетия существенных изменений), в то время как артиллерия на протяжении XIV–XX вв. развивалась стремительно – на протяжении нескольких веков менялись как формы орудий, так и их типология.

Между колоколами и артиллерийскими орудиями есть много общего. Отливали их в литейных ямах из бронзы, зачастую этим занимался один и тот же мастер. Стволы орудий, как и тулова колоколов, украшались поясами орнаментов, гербами и надписями, иногда очень даже похожими между собой. В будущем колокола нередко могли служить стратегическим материалом для производства орудий, а орудия – для производства колоколов.

Между тем в старину (если мы говорим о допетровских временах) пушечное дело по значимости стояло впереди колокольного. Принцип «вначале пушки, потом – колокола» лежал в основе внутренней политики Российского государства. Государственная литейная, где отливались пушки и колокола, называлась «Пушечным двором», а не «Колокольным»; пушечный мастер получал значительно больше, чем колокольный, а специалист, сочетавший в себе функции и того, и другого, гордо именовался вначале «пушечным», а затем «колокольным мастером» (например, А. Чохов, А. Григорьев и др.). Тем не менее можно зафиксировать факт полного отсутствия каких-либо направлений, занимающихся классификацией и атрибуцией старинных орудий.

С одной стороны, история артиллерии входит в компетенцию оружиеведения. Но, с другой стороны, оружиеведение, как вспомогательная историческая дисциплина, охватывает слишком общие вопросы, образуемые проблематикой, связанной с историей, изучением, коллекционированием и реставрацией исторического оружия, как холодного, так и огнестрельного, как боевого, так и Декоративного. Как кажется, настала необходимость выделить область оружиеведения, охватывающую изучение артиллерии.

Исходя из всего вышеизложенного, можно заявить о необходимости формирования нового направления оружиеведения, стоящего на стыке с такими дисциплинами, как эпиграфика (надписи на стволах), геральдика (гербы и гербовые эмблемы), титуловедение (пространные и краткие титулы государей), мифология (бестиарные сюжеты на орудиях), искусствоведение (пушечный орнамент с антропо- и зооморфными сюжетами). Такое направление может быть названо бомбардологией (от сред. – лат. bombarda – орудие) или пироболикологией (от греч. πυροβολικό – артиллерия).