– Горяченькая, – небрежно отвечаю я.

– Да ты шутишь. – В тоне друга неодобрение. – Она бомба.

Точно. Да от одной мысли о ней, мои яйца становятся тяжелыми. Я должен поддакнуть и согласиться с Майки. Но мне почему-то не по себе. Мое влечение к ней трудно назвать просто похотью.

– Клэй, я не узнаю тебя, – серьезно говорит Майки.

Вот этого мне не нужно. Поэтому я собираю всю свою волю в кулак.

– Майки, дружище, ты же знаешь, что я бы с удовольствием перепихнулся с этой цыпочкой, но…

– Спенсер, – понимающе качает головой Майки. – Я и забыл, что ты на праведном пути. – Он смеется над своей шуткой. – Но вопрос был в том, хочешь ли ты ее. Так что, все ясно.

Конечно, хочу. А кто не хочет?

Но мне не нужно, чтобы это поглотило меня. Мне приходит бредовая мысль. Меня это бесит, и я этого не хочу. Но все-таки может сработать.

– Так склей ее сам, – безразличным тоном говорю я. – После игры, на вечеринке.

Майки смотрит на меня с подозрением. Он не дурак, но я постараюсь убедить его, что не особо заинтересован в Линдси.

– Что? В чем проблема?

– В тебе, – спокойно отвечает он, и мое сердце делает скачок.

– Причем здесь я?

– Она хочет тебя.

Я это знаю.

– Все меня хотя. Ну ты посмотри на меня. – Я игриво провожу рукой по своей груди.

Майки тычет кулаком меня в плечо и начинает смеяться.

– Ублюдок. – Он снова смеется, затем говорит серьезнее: – Не знаю, к добру это или черти знает к чему, но эта девчонка не на один раз.

Твою мать, как же он прав.

– Это проблема? – Я делаю глоток пива, потому что понимаю, что мой голос начинает пропадать. Я хочу и не хочу, чтобы мой друг трахал Линдси. Хочу, потому что, возможно, всего лишь возможно, я избавлюсь от мыслей о ней, зная, что в ней побывал член моего лучшего друга. Не хочу, потому что сгораю от желания, чтобы внутри нее был только мой член.

Но я повторяю словно мантру, что это не стоит того. Это пройдет.

– Думаю, нет, – подумав, отвечает Майки. – Я заставлю эту куколку забыть о твоем присутствии. – Он играет языком, а я изображаю рвотные позывы.

Пока мы смеемся, телефон Майки издает сигнал, и я вижу на дисплее имя Молли.

– Для начала избавься от этого, – поучительно говорю, кивая на его телефон.

Майки фыркает и, печатая в телефоне, говорит мне:

– Это я не контролирую. И вообще, что такого иметь нескольких? Ты говоришь так, будто я путаюсь только Молли.

Действительно, это звучало именно так. Майки не связывает себя отношениями, и интрижка с Молли – это лишь одна из многих вещей, которые происходят в его жизни. Сексуальной жизни, имеется в виду.

Меня ведь не волнует, что Линдси будет одна из них? Ведь именно на это я и намекал Майки.

– Кончай строить из себя святого, – смеется он. – Больше месяца спишь с одной и еще и поучаешь. – Он встает с дивана и ищет ключи.

– Вообще-то два года, – исправляю я. Хотя прекрасно знаю, что он имеет в виду.

– Ха-ха, – отрывисто дразнит Майки. – Ладно, монашка, я исчезаю. И не смотри на меня так, я покончу с ней. Скоро.

– Сваливай уже, – отмахиваюсь я.

Майки исчезает, а я откидываюсь на спинку дивана и пытаюсь выбросить навязчивые картинки в своей больной голове.

Вот дерьмо! Я влип.

Думаю, у Майки выйдет. Телки вешаются на него, не задумываясь о последствиях. Яркий этому пример – Молли.

Я не считаю Линдси шлюхой, и вообще кого-либо из девчонок. Это секс. Такова природа. Кто-то занимается им по любви, кто-то ради удовольствия, кто-то по обеим причинам. Суть не меняется. Трахаются все, и кто я такой, чтобы кого-то судить.

Если Линдси будет спать с Майки, я не обвиню ее в чем-либо и не разочаруюсь на ее счет. Я просто надеюсь, что мой интерес к ней пропадет.

В этом состоит мой план.

Линдси

В пустом зале я слышу эхо собственных шагов, когда вхожу в него. Проходя мимо этого класса по коридору, меня привлекла открытая дверь, а за ней фортепиано. Оглядевшись, я замечаю, что совершенно никого нет, это очевидно, ведь сейчас идут занятия. Я давно заметила, что на каждом факультете стоит по несколько инструментов, не только в музыкальном корпусе.

Меня манили эти клавиши, но я почему-то сдерживалась. Никогда не видела себя в будущем музыкантом, но эти звуки, которые выходили из-под моих пальцев всегда завораживали.

Мой брат был музыкантом. С пяти лет он начал посещать музыкальную школу и с тех пор до самой его смерти, он не переставал играть. Все были уверены, что он бы смог стать великим композитором. Как Бетховен.

Я улыбаюсь этой мысли. Когда я нашла его произведения, я была поражена, насколько Рональд был талантлив. Играя его музыку, я всегда чувствовала, что знаю его. Порой мне было плохо от мысли, что я никогда его не увижу. Но если бы мы знали друг друга, мне бы было намного хуже, когда он умер. Но есть еще одна сторона нашей истории с братом: меня бы не было, если бы не его гибель. Наши родители не хотели еще детей. И как бы это ни звучало, смерть брата подарила мне жизнь.

Пальцы сами касаются лакированной поверхности уже изрядно потрепанного пианино. Но оно настроено и главное то, что оно извлекает, а не как выглядит. От мягкого касания моих пальцев выходит звук. Мое сердце начинает биться быстрее, я сажусь на мягкий стул и начинаю перебирать клавиши.

Это прекрасно.

И вот я уже забыла, где нахожусь, и кто я такая, потому что мои пальцы воспроизводят мелодии Рональда.

Когда я заканчиваю, то слышу чье-то дыхание. Повернувшись, я натыкаюсь на пристальный и заинтересованный взгляд голубых глаз.

– Извини, я не хотела мешать. – Девушка заправляет темную прядь за ухо и смущенно улыбается. – Я проходила мимо и услышала, как ты играешь. Это просто превосходно.

– Спасибо. – Мне кажется ее лицо очень знакомым.

– Ты с музыкального? – робко спрашивает она, прижимая к себе большую стопку книг.

– Нет, – я отрицательно качаю головой. – Психология.

– Не может быть, – искренне удивляется она.

Я пожимаю плечами, не зная, что на это ответить. Если я умею играть, это не значит, что хочу и должна этим заниматься. Это слишком сложно объяснить.

– Ладно. – Она переминается с ноги на ногу. На ней милое цветное платье, и она так забавно поджимает губы, очевидно, смущаясь задать следующий вопрос.

Я беру инициативу на себя и, встав со стула, протягиваю ей руку.

– Линдси. Я перевелась в Кроун в этом году.

Она улыбается и пожимает мою руку.

– Спенсер. Изучаю педагогику, это мой последний год.

– Очень приятно. – Наверное, моя улыбка сползла с лица, когда я поняла, кто это.

Я не хочу с ней знакомиться и тем более, попадать под ее милое очарование. Это глупо, но не хочу.

Она видимо замечает мое странное выражение лица и указывает пальцем на дверь.

– Мне пора. Мне тоже было приятно познакомиться, Линдси.

– Э-э, да.

Она снова улыбается и выходит. Я сажусь на стул и громко выпускаю воздух изо рта. Да что со мной такое? Она ведь ничего мне не сделала. Она…

Я трясу головой и достаю телефон из кармана джинсов. Пишу Вэлу, что буду в библиотеке, так как мы договорились выпить кофе вместе. Идти в общежитие я не хочу, а мне нужно написать письмо отцу, как я и планировала. Даже мысль о том, чтобы написать ему приводит меня в какой-то трепет.

Университетская библиотека Кроун – самое внушающее здание во всем кампусе. Войдя сюда, будто попадаешь в какой-то святой собор. Бесконечные высокие арки ведут в различные отделы с тысячью книг, резной потолок имеет форму купола, а из высоких арочных окон льется свет, освещая идеально чистые стеллажи. И все та же сцена, что и на улицах – студенты спят на лавочках, воткнув в уши наушники.

Я прохожу налево, в помещение, где стоят компьютеры и где более оживленная атмосфера, потому что здесь уже действительно занимаются. Войдя в свою почту, я начинаю писать отцу, надеясь, что он ответит или хотя бы позвонит. Конечно, я бы могла сама купить себе машину, но сомневаюсь, что мой трастовый счет, который мне снова открыли, не контролируется. Я просто хочу убедиться, что отец не забыл обо мне. Он не оставил меня без денег, но мне нужно знать, могу ли я позволить себе машину.