— Ой, не надо… — сказал Калкариил презрительно. Обращаясь к Никки, он добавил: — Дин у нас еще, может быть, в приемлемом состоянии. Господи, хоть бы ты не был таким полным кретином, Николас, — ты ведь их обоих порядочно покалечил. Будем молиться, что Дин выглядит достаточно привлекательно.

— Я уверен, что меня не сочтут привлекательным, — упирался Дин. — Я уже, э… штаны намочил и все такое. — Это, вообще говоря, было правдой: в процессе испытаний последних полутора дней он намочил штаны, и даже еще хуже, и сам к себе испытывал брезгливость. Но если нечистоты отвратят элементаля, Дин вовсе не возражал.

Калкариил отнесся к этому заявлению со всей серьезностью. Он кивнул и сказал:

— Это, во всяком случае, я могу исправить. — Он подошел к Дину и коснулся его рукой еще раз, ворча: — Эти… эти выделения, я вообще не понимаю, как вы их выносите… — И внезапно Дин стал свеж и чист, как будто только что вышел из душа. Он принюхался и с удивлением обнаружил, что теперь пах сиренью — определенно лучше, чем было. Калкариил сделал то же самое с Сэмом.

— Ты не мог бы, э, и от остальной боли нас избавить? И, может быть, дать нам попить? И опустить нас на минуточку? — попросил Дин. С надеждой он добавил: — Знаешь, я правда думаю, что мы оба будем гораздо привлекательнее для элементаля, если немного отдохнем. И немного поедим и попьем? Разве так мы не станем аппетитнее?

Калкариил задумчиво посмотрел на Дина. Потом повернулся к Никки.

— Николас. Вот что ты сделаешь. Первое. Ты дашь Дину воды, и Сэмюелю тоже — если он сможет пить. Дин прав: элементаль предпочтет их в более вменяемом состоянии. И еще, вовсе не обязательно жертвам страдать больше, чем необходимо. Смысл всего этого предприятия — в том, чтобы искоренить страдание и грязь на этой планете, а не преумножить их.

Дин не смог удержаться от комментария:

— Тогда ты нанял себе не того прихвостня.

Калкариил посмотрел на него крайне мрачно, и Дин закрыл рот до того, как Калкариил сделал бы это за него.

Но Калкариил лишь мрачно кивнул ему. Он сказал:

— Возможно, ты прав. Но я работаю с чем приходится. — Он переключил внимание на Никки. — Николас. Как я сказал, во-первых, ты дашь Дину и Сэмюелю воды. Но не развязывай им руки, что бы они ни говорили, — так рисковать мы не можем. Не дай им сбежать, или я буду очень недоволен. Во-вторых, ты уберешь это с дороги, — он указал на тело Харлоу, — и мне все равно, что ты с ним сделаешь, просто убери. В-третьих, ты перенесешь Сэмюеля на его старое место — мы используем его завтра, когда он очнется. И последнее: ты повесишь Дина сюда, наготове для элементаля. Потом позовешь меня.

Калкариил сделал несколько шагов к Никки, который все еще стоял у стены. Ангельский клинок вдруг появился снова — Калкариил приставил его острие к горлу Никки. Очень медленно, проговаривая каждое слово, Калкариил сказал:

— Ты выполнишь эти четыре задания немедленно. Ты выполнишь их безупречно. И не будешь жаловаться. Ты позовешь меня сразу же по окончании. И, Николас, ты не причинишь ущерба жертвам. — Он наклонился ближе, слегка повернув нож. — Надо придерживаться стандартов, Николас.

— Но наш уговор… — нерешительно начал Никки, взгляд которого бегал с лица Калкариила на клинок и обратно.

— Ты нарушил наш уговор, когда скормил элементалю душу демона и перо ангела, — сказал Калкариил холодно. — И теперь тебе придется принять последствия. Или ты хочешь, чтобы я обратился к пятнадцатому пункту нашего договора?

Никки сглотнул и каким-то образом умудрился размазаться по стене еще сильнее. Он замотал головой.

Калкариил отстранился и опустил руку. Он сделал глубокий вдох. Потом встряхнул рукой, и клинок снова исчез в рукаве его полосатого костюма.

— А я тем временем навещу брата, — сказал Калкариил. — Когда все будет готово, я нарисую круг, и в полночь ты снова вызовешь элементаля.

— Что, один? Это сложно одному, — заупрямился Никки.

— Пятнадцатый. Пункт, — напомнил Калкариил.

Никки побледнел и кивнул.

Калкариил развернулся и ушел. У лестницы он остановился и сказал Дину:

— Еще раз приношу извинения.

— Иди к черту, — ответил Дин устало, — ты чертов социопа…

— Действительно странный, — прервал Калкариил спокойным тоном, уже не обращая внимания на Дина, и отправился вверх по лестнице.

Никки выждал, когда дверь наверху закрылась. Потом медленно подошел к столу и взял бутылку с водой. Дину было больно смотреть на нее: пить хотелось невыносимо, просто отчаянно.

Никки открутил с бутылки крышку, медленно подошел к Дину и поднял бутылку к его рту — Дин невольно потянулся к ней, уже открыв рот. Тогда Никки поднял руку выше и перевернул бутылку у Дина над головой. Дин едва не заплакал, чувствуя, как драгоценная вода стекает по затылку. Немного потекло и по лицу, но ему удалось поймать в рот лишь несколько капель.

Никки вылил вторую бутылку Сэму на голову и сказал без выражения:

— Он велел дать вам обоим воды. Я дал вам воды. — После этого он подошел к телу Харлоу, взял его за ногу и начал тащить к лестнице.

***

Никки не торопился. На то, чтобы разобраться с Харлоу, у него ушли часы — он утащил тело наверх и исчез так надолго, что Дин начал думать, не отправился ли он на луг, чтобы похоронить тело там. Дин не спускал глаз с Сэма, время от времени хрипло окликая его.

Сэм не шевелился.

«Калкариил бы не потрудился залечивать раны Сэма, если бы Сэм был мертв, правда же?»

Конечно, это было уже какое-то время назад.

Время тянулось бесконечно, и Дин чувствовал, как силы у него заканчиваются. Калкариил вылечил его самые тяжелые раны, хотя у Дина осталось несколько рубцов, которые он еще чувствовал. Но главной проблемой было то, что он уже больше дня был подвешен за руки. Дин смог перенести немного веса на ноги, но основная тяжесть все равно приходилась на запястья. Его кисти так давно онемели, что он боялся, от потери кровоснабжения начнется некроз. Плечи страшно болели, руки начали ощущаться очень странно. Они ныли с тех пор, как он очнулся, и теперь он перестал понимать, где они вообще находились: обе руки словно превратились в огромные опухшие шары, перемещавшиеся в разные причудливые положения. Дышать становилось тяжело.

И, боже, как же хотелось пить!

Жажда, мучительный дискомфорт, изнеможение и боль слились в ужасную усталость, накатившую на него гигантской волной. Дин наконец оторвал взгляд от Сэма и повесил голову. Он провалился в туманный сон…

***

…И немедленно оказался на втором этаже большого темного дома. Сразу наверху, пропустив первый этаж. «Хм, — подумал Дин рассеянно. — Наверное, когда я уже до чертиков напуган и беспомощен, можно пропустить погоню и переместиться прямо сюда. Буду знать».

Дин на автомате попытался сказать «Пожалуйста, помоги», но обнаружил, что его горло настолько высохло, даже здесь, во сне, что голоса не осталось. Он даже шептать отчетливо не мог. Ему пришлось предпринять несколько попыток, прежде чем он смог произнести хрипло: «Помоги мне. Пожалуйста?»

В этом месте стены должны были разлететься вдаль, и должен был появиться теплый золотистый свет. Но в этот раз со сном что-то было не так. Он словно запинался. Деревянные стены вдруг оказались ближе, затем дальше, затем снова ближе; порою сквозь них становились видны участки каменной стены. Поверхность под ногами Дина была то желтым сосновым паркетом, то покрытым копотью камнем. Но в конце концов сон устаканился, и Дин снова оказался в знакомом золотистом свете.

Он повернулся, очень медленно, не поднимая глаз. Мужчина в пальто был на месте. Но он не стоял. Он лежал на полу, безвольно растянувшись на спине. И — о чудо из чудес! — Дин смог посмотреть прямо на него.

Дин стоял, не в силах отвести глаз.

Это был Приятель.

Дин подошел ближе. Конечно это был Приятель. Конечно. Сэм был прав. Теперь казалось очевидным, что человек в пальто всегда был Приятелем. Дин сделал еще шаг и увидел, что на Приятеле было бежевое пальто — такое же легкое, вроде плаща, как и всегда в его сне. Под пальто на Приятеле был деловой костюм: белая рубаха, синий галстук, черные брюки и блестящие черные туфли. В реальной жизни Дин никогда не видел его в таком костюме, но подумал, что костюм ему очень подходил.