«Ты курица конченая, я тебя порву»

И тут же ответ моей якобы подруги: «А ты знаешь, она и есть петух по гороскопу. Ха-ха-ха!»

Или так:

«Посмотрел бы я на тебя без тонны шукатуки и наращённых волос, чепушила. Наверное, спать не смогу».

И тут же моя одноклассница словила свой час славы. Запостила фото с одной из школьных пижамных вечеринок, запечатлевшую меня с растрёпанными волосами, неидеальной кожей и без косметики с язвительным комментарием: «Я думаю, сейчас мало что изменилось».

Увы. Большинство так называемых друзей были безумно рады моему падению. Писали с поддержкой немногие, и их ободряющие слова тонули в тоннах откровенного **вна от хейтеров. Эти люди не стеснялись крыть меня матом и желать смерти не только мне, но и моим близким. Не считали зазорным писать о том, что успели вздрочнуть на монитор и предлагали секс в далеко не литературных выражениях. О девчонках, вашу мать, вообще отдельный разговор. Их слова прямо обжигали ядом и злорадством. Наверное, ни один посыл не нёс такой ненависти, как комментарии тех, кто должен был хотя бы промолчать из солидарности.

Эти идиотки не понимали, что называть тварью и крыть матом женщину – дно. Что сегодня оскорбили меня, завтра оскорбят их. Очередное поколение дебилок вырвалось в эфир. Всматривайтесь в их лица. Это будущие породительницы тезисов «бьёт – значит, любит», «смердит рядом бухое, зато мое», «хорошо выглядит – значит, шлюха» и тому подобных. Обладательницы рабской психологии. Я им посвящу отдельный выпуск. Если выживу.

Не заметила в своей рефлексии, как приехал Костя. Очнулась, услышав взрывы смеха из кухни. Новак может. Однажды он участвовал в шоу «Рассмеши комика» и играючи огрёб весь выигрыш. Мой парень использовал любую возможность для пиара. А я теперь, наверное, побоюсь лишний раз на глаза показываться. Как снимать новый ролик после такого?!

А вот и он. Мой Мефистофель. С нежной лимонно-желтой орхидеей в руках и игривым выражением на лице открывает дверь. Вот-вот покажет язык. Обычно я смеялась, но сейчас не могу выдавить и подобия улыбки. Киваю на кровать рядом с собой, заношу в чёрный список бывшую одноклассницу, некстати вспомнив, что она вечно просит взять её с собой на вечеринки.

И возьму, Оля. Как-нибудь. В роли девочки для битья. Только ты до последнего об этом не узнаешь, сука.

– Так… – хмурится Новак. – Ну, в принципе, я не ожидал ничего другого.

– Теперь ты видишь, что это не совпадение? Мне объявили войну! – голос дрожит, а тепло ладони на щеке вовсе не согревает. – Твоя бывшая шлюха перешла все границы. Я напишу заяву в полицию!

Новак гладит меня по волосам, ненавязчиво отодвигая ноутбук в сторону. Прижимает к себе, целуя затылок.

– Лена, это не она. Миры даже в стране нет, поехала постигать дзен куда-то в жопу мира. Это не её методы, я просто знаю…

Иногда и вправду лучше жевать, чем говорить, права реклама. Я забываю о гадких словах. Вырываюсь из объятий Кости, сажусь на постели. Голос по-прежнему дрожит.

– Ты осведомлён, где находится твоя бывшая? Охренеть! Что еще она тебе поведала, и самое главное, когда?!

Меня трясёт. Это клубок самых разных эмоций: ревность, боль, обида, ярость, бессилие. Снова боль – от осознания, что Костя не тропится прижать меня к себе и успокоить.

– Лена, я ни с кем не расстаюсь по-плохому. Это раз. И мы с ней вместе начинали путь по продвижению блогов, выручали друг друга и поддерживали. Я понимаю, что вы соперничаете за славу, но не стоит говорить о Мирославке плохо. Она не такая сука, как ты себе вообразила. И я точно знаю, что это всё – не её методы. Уродов, извини за выражение, везде хватает. А ты пытаешься обвинить не виноватую, только потому, что она тебя бесит. Если Мира подаст встречное заявление с обвинением в клевете, ты будешь выглядеть дурой.

– Ты и так хочешь, чтобы я выглядела дурой! Дзен постигает? Не ты ли мне рассказывал о работе биржи накруток? Что ей мешало оплатить мою травлю и свалить, мол, «моя хата с краю, ничего не знаю»?

– Что? Дружба со мной, Лена. Это то, что она не станет терять ради призрачной возможности испортить тебе настроение. И давай не будем говорить о Мире. Поверь моему слову, она не при чем. Ты наверняка взбесила кого-то из блогеров, что не набрали и десятка подписчиков.

Я не знала, отчего мне больнее: от оскорблений, предательства девчонок – я хоть и не считала и х подругами, но надеялась на женскую солидарность, или оттого, что Костя бросился защищать Мирославу Кросс. Наверное, его слова стали последней каплей в чашу переполнивших моё сердце эмоций. В носу предательски защипало, а слёзы брызнули из глаз, смывая макияж. Горло стянуло удавкой с привкусом горечи, но я даже обрадовалась подобному: спазм гортани не дал прорваться рыданиям. Отшатнулась в надежде, что Новак не заметит, а я сумею взять себя в руки. Как бы не так! Слезы усилились, словно моя попытка проявить самообладание стала своеобразным вызовом психике.

Mefisto отчего-то испугался столь сильного проявления эмоций.

– Ленка! – обнял за плечи, блокируя мои попытки закрыть лицо руками. – Симочка, ты чего?

От ласкового прозвища стало ещё хуже. Нежность Кости всегда трогала меня до глубины души. И уменьшительно-ласкательное от моей фамилии не имело ничего общего с сим-картой.

– Я не знаю! Сделай что-нибудь! – прорыдала я. – Взломай страницы, пошли в лес, пригрози разборками! Мне страшно и мерзко, понимаешь?! Я боюсь выйти утром из дома, прячусь за спиной соседей – вдруг этим мразям заплатили за кислоту мне в лицо?!

Глаза велики не только у страха. У отчаяния они просто лезут из орбит. Конечно, я всерьёз не рассматривала вариант, в котором кто-то из хейтеров нападёт в реале, но после первой волны троллинга я столкнулась с мерзким чувством уязвимости. Казалось, что меня сейчас оскорбит любой прохожий, а я не смогу ему ответить. Или расплачусь, или потеряю дар речи. Поэтому чувствовала себя лучше, когда рядом был кто-то из знакомых.

– Лена, глупышка моя. – Новак стал на колени передо мной и сжал ладони, глядя в заплаканные глаза. – Я могу это сделать и сделаю ради тебя, но пойми: мои слова их не напугают и даже не заденут. Эти люди не желают тебе зла. Они даже не думают о том, насколько сильно тебя обидели, и не жаждут твоих истерик и срывов. Им заплатили за определённый копипаст негативного характера. Если завтра на бирже сервиса рекламы появится задание воспеть тебе оду, этот же человек накатает опус в стихах на твое имя, заберёт свою оплату и уйдет в закат, так и не сообразив, что совсем недавно полил тебя грязью. Этим людям всё равно!

– Не правда! Если им все равно, они не стали бы…

– Леночка, вспомни, что тебе ответили инста-хейтеры? Они вообще не поняли, кто ты, и почему им написала! И это не метод страуса спрятать голову в песок, чтобы избежать разборок. Они выполняют в день сотни заданий, кого-то хвалят, кого-то нет. Никто тебя не запомнил!

Умом я понимала, что Костя прав, а сознание и уязвлённое самолюбие не хотели ничего понимать.

– Я сейчас зайду со своей страницы и выскажусь. Пусть погонщик этих ослов видит, что твоя страница охраняется великим и могучим Mefisto! А ты пока отыщи мою футболку и тапочки.

– Что? – тупо переспросила я, шмыгая носом.

– Я останусь ночевать. Твоя мама очень переживает, что ты ходишь как в воду опущенная. Поэтому разрешила мне остаться.

– О! – выдохнула я, смущаясь.

– Да не делай такие глаза. У тебя мировая мама. Всё понимает.

Похоже, Новаку удалось меня отвлечь. Я кивнула и вытерла слезы.

– Она родила меня в семнадцать лет. Только школу окончила, все мечты об учебе и перспективах лопнули. У отца на тот момент была другая семья. Когда же он, наконец, развелся и пришел снова делать ей предложение, она успела вкусить свободу. У нее была любимая работа и красавица-дочь. Однажды мама сказала, что не позволит моей молодости пройти за семью замками запретов…

– Она замечательная. Моя же любит только себя. Фитнес, магазины, путешествия. Мы не близки.