- Там никого нет, - ответила она, и мягкая, вкрадчивая нота прозвучала в ее голосе.
Я услышал приближающиеся шаги Артура в коридоре.
- Я пойду туда сегодня вечером в восемь часов, - торопливо прошептала Роуз. - Приходи тоже...
- Ну вот, охота была туда таскаться! - ответил я.
Мы с Артуром ушли к себе. У него всегда был запас интересных историй про пассажиров его дилижанса. Я сидел на своей кровати и смотрел, как он считает деньги, полученные за проезд. Это были серебряные монетки, он бросал их в металлическую копилку, которую прятал в комоде под бельем. Время от времени он вытряхивал деньги из копилки на кровать и пересчитывал. Когда набиралось десять фунтов, он относил их в банк.
- Эта Роуз Бакмен довольно странная женщина, - сказал я.
- А что такое? - рассеянно спросил Артур, занятый какими-то подсчетами.
- Любит гулять по вечерам, - продолжал я. - Вот уж никогда бы не подумал!
Артур поднял голову и с интересом посмотрел на меня.
- Да, и я бы не подумал. А что она тебе сказала?
- Просто сказала, что каждый вечер ходит до кузницы. Мне показалось, она хочет, чтоб и я ходил с ней. Все-таки отдых от работы в гостинице...
- Но что именно она сказала? Прямо позвала тебя с собой?
- Нет, только спросила, люблю ли я гулять.
- И что ты ответил?
- Я сказал, что нет.
- Правильно. На том и стой.
По всей видимости, Артур остался мной доволен.
В тот вечер он после ужина раньше меня вышел из-за стола и прямиком отправился в кухню. Я решил, что он собирается отчитать Роуз Бакмен за то, что она позвала меня на прогулку, и расстроился, подумав, что этим он ставит меня в положение ребенка. Роуз Бакмен выросла в моих глазах, как любительница природы, и я вовсе не хотел, чтобы Артур высмеивал эту светлую сторону ее натуры.
На следующее утро за завтраком Роуз Бакмен встретила меня свирепо:
- Не смей передавать, о чем я с тобой говорю! Понял? Держи свой болтливый язык за зубами!
ГЛАВА 6
Местные жители: дровосеки, рабочие с ферм и лесопилки, заходившие каждый вечер в бар пропустить стаканчик-другой, - презирали приезжих из города, привозивших девушек и устраивавших с ними попойки. Презирали, однако с завистью поглядывали и на их кричащие костюмы, и на их спутниц, и на то, как они сорят деньгами. Приезжие пили в баре рюмку за рюмкой, а местные терпеливо ждали, когда они упьются окончательно, в надежде, что тогда можно будет поразвлечься с их девушками. Но когда им на самом деле представлялся случай поговорить с приезжими девушками, дровосеки и рабочие смущались и не знали, что сказать.
- Хуже всего, когда девчонка попадается хорошенькая, - сказал мне один парень после неудачной попытки затеять разговор с девушкой. - Глупо же ни с того ни с сего говорить, что я люблю ее, а что еще ей скажешь, черт побери?
В этом поселке никто не читал книг. Разговор вертелся обычно вокруг работы, выгодной или невыгодной, вокруг жалованья, неожиданных болезней, которые могли помешать работать, вокруг вечной погони за заработком, чтобы прокормить жену и детей. Прежде всего приходилось решать насущные вопросы, а уж потом думать о книгах.
Пожилой человек с сильной одышкой сказал как-то при мне:
- Чудно! Рублю деревья, и ничего, могу, а вот нагнуться, яму для столба вырыть сил нет.
Батрак, получавший на ферме фунт в неделю, сравнивал свою нынешнюю работу с прошлогодней: "Тот хозяин позволял мне мыться в ванной каждую субботу. Я не пропускал ни одной субботы, и он ни словом меня не попрекнул. Ел я всегда с ним и его женой за одним столом, спал в хозяйском доме".
Меня удивляло, почему они не бросают работу, на которую так горько жалуются, почему смело не выскажут людям, так бесстыдно эксплуатирующим их, все, что о них думают. Рабочий с лесопилки, худой, с изможденным лицом, ответил мне на этот вопрос так:
- Да, я трус и останусь трусом, пока у меня семья на руках. Но как только дети встанут на ноги, мне все будет нипочем, никого не испугаюсь. Тебе повезло, брат: никого кормить не приходится.
Я долго искал человека, с которым можно было бы поговорить о книгах, и наконец услышал об одном охотнике, каждую субботу посещавшем гостиницу.
- Этот парень только и говорит про то, что вычитывает в книгах, сказал мне Малыш Борк. - Познакомься с ним.
Охотника этого звали Том - и промышлял он кроликами. Когда я заговорил с ним о книгах, он радостно улыбнулся.
- Жить не могу без чтения, - сказал он. - Так было и с моим отцом и с дедом - если верить отцу. Но люблю я только правдивые книги, терпеть не могу вранья. Подавай мне чистую правду.
Малыш, рассказывая о Томе, говорил, что лицо у него сморщенное, как позавчерашний пудинг, а по-моему, оно больше напоминало грецкий орех. Такое же съежившееся и коричневое. А глаза как маленькие черные бусинки. Был он ужасно болтлив, как человек, уставший от одиночества.
У него была привычка жевать табак и оставлять жвачку на столбике калитки около уборной, куда он часто наведывался. Плевал он уголком рта и способен был плевком убить муху на стойке бара, только "почему-то им тут это не нравится".
Меня заинтересовало его правдолюбие, и я спросил, что он читает.
- "Журнал правдивых детективных историй", - сказал он не без гордости. - Я его выписываю.
- А что это за журнал? - уже разочарованно спросил я.
- Лучший журнал на свете! - безапелляционно заявил Том. - Там печатают только то, что было на самом деле, в газетах такого никогда не найдешь. Вот, например, в последнем номере, который я получил, есть рассказ про девушку в Америке это случилось, - один мерзавец пригласил ее покататься в машине и изнасиловал. Там про это рассказано. Потом он отвез девушку обратно в город, а она пошла к этим самым детективам и все им рассказала. Ну, через несколько дней детективы и задержали одного парня... Она, как увидела его, сразу крикнула: "Он!"
- Что только легавые с ним не делали, парень твердит одно - не он, и все тут. Начали они его пытать - стоит на своем. Ну, что будешь делать!..
Нет, ты сам должен прочитать, что судья сказал про этого парня, выругал он его самыми последними что ни на есть словами и дал ему десять лет.
