После лекции за дверьми аудитории я натолкнулась на Симонова, вышедшего раньше меня и сейчас старательно изображавшего заинтересованность пыльной лепниной на потолке. Выдержав с невозмутимым видом мой уничтожающий всё живое взгляд, одногруппник остался стоять на своем месте, отчего-то заставив меня нервничать своим поступком. Я-то выходила последняя, мне стало жуть, как интересно кого он там ждал и что собирался делать, но снисходить до его надменной персоны мне совсем не хотелось, поэтому я направилась к выходу, минуя поворот в крыло, в котором находился кабинет куратора. Его же нет, нечего мне делать будто - под закрытыми дверьми пороги обивать. Я уже почти вышла из университета, когда в кармане джинс коротко прожужжал телефон, уведомляя о новом сообщении, открыв которое я не смогла сдержать удивления, увидев имя отправителя. Купряшин!

“Совсем не скучаешь поди.”

Мои губы против воли начали расплываться в широченную улыбку, которую я пыталась хоть как-то унять, взывая к хитроумным дыхательным гимнастикам, учение о которых вновь пало смертью храбрых при появлении на горизонте хотя бы упоминания моего профессора мечты. Черт, если он и моя галлюцинация, то я отказываюсь от какого-либо лечения, дабы поддержать такую болезнь в тонусе.

- Это парень твой? - Низкий голос, раздавшийся позади прямо у моего уха, заставил меня, застигнутую врасплох, подскочить на месте от страха. Симонов! Черт! Надеюсь, он не видел сообщение и имя отправителя! Я быстро заблокировала телефон и дрожавшими руками спрятала его обратно в карман, разворачиваясь к своему одногруппнику. Нахальная улыбка во все пятьдесят пять зубов красовалась на его довольном лице. Неужели всё-таки успел прочесть?

- Какой еще парень? - Нельзя торопиться с признаниями в том, в чем еще не успели обвинить, тут меня не проведешь, я на полицейских сериалах, можно сказать, собаку съела.

- Ну тот, что в пятницу тебя забирал. - Мне послышалось разочарование в голосе? Зато можно выдохнуть, про Купряшина речи не шло.

- Тебя это никак не может коснуться. - Нет, серьезно, что это за сеанс вторжения в мою личную жизнь?

- Коснулось в тот момент, когда ты мне бессовестно наврала, - Симонов скривил обиженную мордочку несчастного существа, нуждающегося в опеке.

- Все лгут, мой дорогой, привыкай. - Я не собиралась затягивать эту пустую болтовню и дальше, в кармане новыми вибрациями жгло телефон, мне срочно нужно было бежать.

- И я о том, староста! - Симонов нагнал меня, начавшую было удаляться от него. - Все лгут и он тебе тоже точно врет!

- Ты что, подрабатываешь семейным психологом в неурочное время? Так я не записывалась на прием. - Бежать! Срочно бежать от этого маньяка! - Сам-то что ли не врешь?

- Я же из добрых побуждений! Да постой же ты, не убегай. - Я припустила легкой трусцой в сторону автобусной остановки, но Симонов не отставал. - Ты так счастливо улыбнулась, читая сообщение в телефоне, - это ведь он, да? - Я напряглась при упоминании своего почти интимного переглядывания с телефоном несколькими минутами ранее. - Он же не подходит тебе, бросит же.

- Не бросит! - Я вдруг развеселилась и не смогла сдержать смех от абсурдности ситуации, когда меня отговаривали от общения с моим собственным братом-обалдуем. Подошел мой автобус и, входя внутрь, я бросила одногруппнику, обернувшись к нему: - Никогда не бросит, мы повязаны с ним на всю жизнь. - Симонов снисходительно покачал головой так, что я должна была понять, что еще увижу, что он был прав, а я, продолжая смеяться, уже из салона автобуса скорчила страшную рожу и зловеще добавила: - Я знаю слишком много его страшных тайн.

Двери закрылись, оставив снаружи ошалевшего молодого человека с приоткрытым от удивления ртом, а я, не стесняясь, отсмеялась под неодобрительные взгляды остальных пассажиров. Смех мой резко оборвался с приходом очередного сообщения, на настойчиво вибрирующий телефон, о котором я чуть не забыла. Купряшин!

========== 20 ==========

На телефоне меня ожидало пять сообщений разной тональности настроений писавшего и даже один пропущенный звонок, на который я просто не успела ответить, пока пыталась поймать равновесие в скоростном автобусе, явно пытавшемся одержать победу на ралли “Париж-Дакар”, не выезжая из города. Я, честно признаться, немного перепугалась от настойчивости Купряшина до меня достучаться, такое происходило впервые в моей жизни и как-то давило какими-то обязанностями - ну не умирал же профессор там, мог бы и подождать, верно? На следующий, как мне уже показалось, откровенно истеричный звонок я, понадежнее зафиксировавшись в пространстве транспортного средства, уже сумела ответить.

- Миронова, - ледяной тон куратора охладил мой внутренний пожар волнения и наверняка заморозил парочку жизненно важных органов силой своего холода, - я слишком стар для этих игр в подниму или не подниму трубку. Ты специально не отвечала?

- Я не могла ответить, - мне казалось, что меня обязательно кто-то подслушивает, поэтому я почти шептала.

- Пары кончились, что же тебя так отвлекало? - Недовольство прямо-таки сочилось из телефонного динамика.

- Я шла не одна, я не могла вам ответить.

- А с кем?

- С одногруппником…

- Та-а-ак… - Купряшин на мгновение замолчал, явно подбирая слова. - А с каким?

- Да какая разница-то? Просто одногруппник, просто шел рядом. - От досады выть хотелось, я-то переживала все эти дни, куда он запропастился, а он, кажется, за это время успел окончательно съехать крышей.

- Только вот ты всех сторонилась, а стоило мне отсутствовать два дня, как ты уже там с одногруппником ходишь парой. - Не ревность же это, нет?

- Два дня, ага, - обиженно буркнула я себе под нос, так, что Купряшин не расслышал.

- Что?

- Ничего. Спрашиваю, как бы я разговаривала с вами при посторонних?

- Сказала бы, что парень звонит и ответила. - Как у него всё просто.

- Было бы странно, если бы я обращалась к своему парню на “Вы”.

- Вот, о том и речь, надо многое менять в наших отношениях, Миронова! - Я поняла, ну точно, он наверняка звонил мне пьяным, иначе никаких объяснений его поведению я найти не могла.

- Вы пили? - Я решила не откладывать этот вопрос на потом.

- Ну, Миро-о-онова, ну опять это твое “вы”, - капризно протянул профессор.

- Будь по-вашему, - я тяжко вздохнула. - Ты пил, Михаил Евгеньевич? - На том конце телефона раздался радостный смех.

- Вообще да, но в данный момент нет, а что, надо было? - Купряшин веселился. - А от тебя, Миронова, я до сих пор не услышал ни слова про то, скучала ли ты по мне, ждала ли цветочек аленький, все дела.

- Мне кажется, что вы бредите, точнее ты бредишь! - Я старалась говорить как можно тише, но вездесущие бабульки уже явно прислушивались к моим словам.

- А это к делу отношения не имеет! Признавайся, Миронова, скучала ли, волновалась ли?

- Да я же в автобусе! - Я не подписывалась на курс обще-экономической теории и практики неловких разговоров в общественных местах.

- Ну и что? - В голосе звучало неподдельное удивление.

- Тут же люди! - Я уже шипела в трубку, прикрывая рот рукой, пытаясь хоть как-то оградиться от чужих ушей. На том конце провода внезапно всё смолкло, настолько стало тихо, что я даже оторвалась от телефона, чтобы посмотреть не прекратился ли вызов. Нет, Купряшин все еще был на связи, но отчего-то молчал. Молчала и я, через несколько оглушительно тихих мгновений профессор не решил прекратить нашу игру в молчанку.

- А скажи-ка мне, Миронова, вот это вот у тебя давно?

- Что “это”? - Не могла взять в толк, до чего гениальный преподавательский мозг додумался на этот раз.

- Ну, это… боязнь людей, да хождения по кладбищам? - Он что серьезно?

- Да ну вас! - Стало как-то обидно от его вечных подколов.

- Тебе живые совсем не подходят? Ты для того меня поваляла по кладбищу, чтобы я вроде как уже бывало-лежалым стал?