- Хочу курить. Сигареты есть?
- Нет. Почему ты не ответил? - казалось, она говорила спокойно, но в голосе проскальзывал страх. - Отдай мне пистолет, Эрл.
- Ступай купи сигарет.
- Не можешь подождать, пока мы выберемся отсюда?
- Если полицейские нас остановят, я стану прикуривать и прикрою лицо руками. Это может помочь, Лори.
Она какой-то миг поколебалась, задумчиво глядя на его твердый бледный профиль. Затем поспешно согласилась.
- Ну ладно, ладно.
Эрл наблюдал, как она пробежала под дождем, гибкая фигура терялась в неясном освещении и падавших отовсюду тенях. Она ловко обходила лужи, ноги её быстро и твердо ступали по мокрой почве. "- Как кошка," - подумал он. Именно так сказал Самбо. Она не могла споткнуться и разбить радиоприемник. Кто угодно, но только не Лори.
- Я себя превосходно чувствую, - сказал он так тихо, что слова потерялись в шуме дождя, барабанившего по крыше и крыльям машины.
Это было неправдой; Эрл чувствовал себя больным, замерзшим и несчастным - все вместе. Мужество его покинуло. Он ощущал себя слабым и испуганным, как маленький ребенок. Весьма обескураживающее ощущение, - ведь он сознавал, что отныне оно станет его преследовать постоянно; всю оставшуюся жизнь он будет чувствовать себя больным и опустошенным. Всю оставшуюся жизнь...
Болезненная судорога свела мышцы в задней части шеи. Боль распространялась к основанию черепа и к вискам, сжимая голову тисками; как Эрл ни пытался, не мог отвернуться от своего смутного, похожего на призрак, отражения в ветровом стекле. Что-то казалось приковало его взгляд к пустующему месту водителя; в темноте возле спидометра что-то поблескивало, но он не мог заставить себя повернуться и взглянуть туда.
Почему-то в мозгу все время крутилось какое-то имя: Морган, или Монро, или что-то в этом роде. Казалось бы, какая разница? Так звали парня, которого он спас на ферме в Германии.
Эрл почувствовал, как нарастает в нем бессмысленная ярость.
"- Меня нужно было разжаловать за то, что я его спас - а не вешать медаль на грудь."
Эта мысль заставила его вздрогнуть.
"- Что за черт? - подумал он виновато и словно защищаясь. - Это же мое, верно?"
Но не мог себя заставить туда взглянуть: свет, мерцавший перед ним, отражался от Серебряной звезды, висевшей на ключах Лори. И он не мог повернуть голову, чтобы взглянуть на нее. На глазах его выступили слезы. Теперь Эрл понял, что его так расстроило.
- Черт возьми, - произнес он медленно и устало; боль, словно тисками сжимавшая голову, исчезла, и Эрл неловко повернулся на кожаном сидении. Взглянув на раскачивающуюся в полумраке медаль, он нахмурился, обдумывая пришедшее к нему горькое и смущающее его откровение.
"- Это - мое, я её заработал, - подумал он. - Как и все прочее в моей жизни, это я заработал. И больше не могу на неё взглянуть, как и на все остальное."
Эрл вытащил ключ из замка зажигания и попытался снять медаль с кольца, но одной рукой не сумел. В конце концов он положил ключ на пол, прижал его каблуком и только так отцепил звезду. Затем опустил свое окно и вышвырнул медаль в ночную тьму, глядя, как она последний раз сверкнула в воздухе, перед тем как навсегда исчезнуть. Дождь и ветер хлестнули ему в лицо, через открытое окно донесся раскат грома, напоминающий залпы тяжелых орудий где-то на горизонте.
"- Прекрасно, - подумал Эрл, - превосходно."
Он передвинулся на сиденье водителя и повернул ключ в замке зажигания. Когда мотор взревел, заправщик испуганно закричал: - Эй, постой! - но Эрл заставил машину описать большой круг, неловко управляясь с рулем одной рукой. Больше он не испытывал никакого смущения, только простодушную ярость. Он не должен был оставлять Самбо; он сам должен был остаться на старой ферме. Эта мысль заставила его тихо рассмеяться; вот что было действительно странно. Теперь он должен вернуться назад и... Единственное, чем он мог бы гордиться, - это оказаться там опять вместе с Самбо. Он не знал, как это назвать, но это было что-то ясное и определенное, и принадлежало только ему и никому больше.
Когда он выехал на дорогу, раздался женский крик. Лорен бежала к машине, ноги её скользили и разъезжались по грязи, а дождь стегал искаженное отчаянием лицо ледяными струями.
- Эрл! - дико закричала она, но сильный порыв ветра отнес его имя в пустоту.
Он нажал на тормоз и опустил стекло.
- Я возвращаюсь, чтобы забрать Самбо. Жди меня здесь.
- Нет, тебе нельзя! - закричала она, и Эрл увидел на её лице безумный ужас. - Ради Бога, не оставляй меня!
Ему стало жаль: она не понимала.
- Я доложен это сделать, Лори. Неужели ты не понимаешь?
- Он ничего для нас не значит. Тебе нельзя назад.
- Если я этого не сделаю, ничего хорошего не будет. Никогда. Тебе, и мне, и всем на свете не будет ничего хорошего.
- Ты сошел с ума, ты болен - и не понимаешь, что говоришь.
Сошел с ума, болен... Эрл выругался: слова Лорен его взбесили. Стоит человеку сделать так, как он считает правильным, как его тут же сочтут сумасшедшим или больным.
- Послушай, - закричала она, в отчаянии хватаясь за дверцу. - Пойдем выпьем кофе. И поговорим. Еще есть время, Эрл.
Он снова выругался: говорить, говорить, говорить... Постарайся себе представить. Взгляни под этим и под тем углом, проверь все от начала до конца - и если слишком долго обсуждать, то выяснится, что вовсе ничего не нужно делать. Но Самбо ждет его сейчас, а не через пятьдесят лет.
- Я должен ехать, Лори, - прокричал Эрл. - Немедленно.
Он отпустил сцепление, и машина рванулась в дождь и темень; неожиданный толчок едва не швырнул Лорен в грязь. Но он-то знал: она не упадет; она устоит на ногах.
Лорен не могла придумать, что сказать заправщику, но наконец решила, что скажет, будто Эрл забыл дома выключить плиту. Или что-нибудь в этом роде. Она всегда быстро соображала.
Небо прорезали молнии, дорога стлалась перед ним, сверкая черным зеркалом при вспышках. Затем снова наступала темнота, но он видел, как хлещет дождь и деревья качаются в объятьях обезумевшего ветра. Эрл хохотал, вжимая в пол педаль газа. В такую ночь их не поймают; нужно сойти с ума, чтобы просто выйти из дому в такую погоду.
На прямых он яростно протирал рукою ветровое стекло, а потом хватал выскальзывающий руль, прежде чем машина успевала скатиться в кювет. Теперь Эрл с тревогой думал о предстоящей ему задаче: дорожные знаки и перекрестки стали почти неразличимы. Если он не найдет дорогу обратно, Самбо действительно придется туго.
"- Бедный парень сейчас перепуган до смерти. Ничего удивительного... Но я его оттуда вытащу," - подумал Эрл. Он рад был, что их неприятности продолжались - хотел доказать Самбо, насколько он хорош. Никто не должен упускать возможность показать все лучшее, что в нем есть. Господи, зачем же это скрывать?
В армии это было легко; ты либо служил, либо нет, все достаточно просто. Парень получал пулю - и ты тащил его к санитарам. Полку нужен был "язык" - ты шел за ним и приводил. Фрицы пытались сбросить тебя с высотки ты вгрызался в землю и отбрасывал их назад. Все было просто. Не нужно никаких мозгов.
Эрл испытал удовольствие от своих рассуждений, таких ясных и точных. Фокус состоял в том, чтобы делать вещи, которыми можно гордиться; тогда не придется копаться в своем смутном прошлом, выискивая что-то, показывающее тебя с лучшей стороны. Просто прояви себя - и всегда будет что вспомнить.
- Ладно-ладно, - подумал он, наклоняясь вперед, чтобы видеть дорогу. Сейчас об этом нечего беспокоиться - просто любой ценой нужно попасть туда. Он заметил сарай, мелькнувший мимо, и понял, что на правильном пути; сейчас должен быть лесок и маленький белый домик у перекрестка.
Стремительная гонка по ухабам разбудила тяжелую тупую боль в плече. Пот стекал по лицу, и Эрл почувствовал, как его одновременно бросает и в жар, и в холод; лихорадка сжигала его, но от мокрой одежды и холодного ветра в лицо все тело била дрожь. Очень странно: он весь горел, но зубы стучали от холода. Но так и должно быть, он это знал; врач же все объяснил. Нужно перетерпеть жар, чтобы одолеть болезнь. Вроде банки шпината в мультиках или кавалерии в вестернах. Помощь в трудную минуту.
