Он замолчал. Я почувствовал, как в его груди застучало сердце, гулко, как глухой барабан. Он молчал. Я знал, что он продолжит, и поэтому ждал.

– Ты мой сын, я люблю тебя, – пальцы на моих плечах чуть дрогнули. – Ты удивительный, и природа тебя одарила удивительными качествами. Природа давно экспериментирует с человечеством. Помнишь, я читал статью про племя в Африке, у них на ногах всегда только два пальца.

Я кивнул, да, помню, еще удивился, как так можно ходить. Тогда отец показывал фотографии людей из этого племени, пальцы оказались такими толстыми.

– Есть люди, которые рождаются с сердцем не слева, а справа. Есть люди, у которых не две почки, а больше, не пять пальцев, а даже десять. Есть очень высокие люди, а есть очень низкие, есть черные, есть белые и желтые. Есть люди, которые рождаются слепыми, но легко живут среди нас, как будто они все видят. Есть люди, которые могут двигать предметы, или те, кто может предсказывать. Что это, по-твоему? – спросил он у меня. Я не знал, что ответить и только пожал плечами. – Кто-то скажет, что эти люди больные, и они будут правы, – при этих словах я напрягся. – Но это не так. Просто они не такие как все. Они выделяются среди большинства, – он замолчал, снова сердце заколотилось. – Природа мудрая, я склоняюсь перед ней. И вот кто ты? Ты это хочешь знать? – я молча кивнул. – Ты удивительный человек, не похож ни на меня, ни на маму. У тебя удивительные возможности, и эти возможности тебе дала природа.

– Какие? – швыркнув носом, спросил я.

– В тебе много генов мужских, моих, и много генов женских, маминых. Природа так поступила, что внесла изменения в тебя, ты родился мальчиком, но теперь она вносит коррекцию, создавая из тебя девочку.

– Как? – теперь уже мое сердце заколотилось.

– Не знаю. Врачи говорят, что это отклонение, но они глупы, у них все отклонение. Кажется, что они сами отклонение. Природа наряду с мужскими гормонами внесла и женские, именно поэтому у тебя меняется голос и начала расти грудь, – на этих словах он остановился. Мне стало страшно, я что-то подобное подозревал, но услышать это от отца. Я просто испугался. – Ты человек, такой же, как я и как мама и как все на свете, но ты особенный.

– Мутант.

– Что?! – удивился отец. – Глупости. Нет, ты не такой как все, вот и все. Ты уникален, ты мой любимый сын, и я тебя очень люблю.

Эти слова я помню еще с детства. Тогда мама разошлась с папой, и я приходил к нему по выходным. Помню, как рыдал, когда он отводил меня обратно к маме. Мне казалось, что он меня бросает, что я остаюсь один. И тогда он крепко прижимал меня к себе и говорил, что очень любит меня, в ответ я рыдал и цеплялся за его шею. Я буквально впился в него, а он так сильно прижал меня к себе, что мне становилось трудно дышать. Не хотел, чтобы он меня отпускал, и он продолжал держать меня.

– Ты меня задушишь, – с трудом говорил я и только после этого он отпускал меня.

На моих глазах еще остались слезы, не хотелось показывать их, ведь мальчишки не плачут. Через минуту я спросил:

– Значит, я стану девчонкой?

Опустив взгляд, положил голову ему на колени и закрыл глаза.

– Не совсем, – глубоко вздохнув, он продолжил. – Ты останешься мальчиком, как есть, но внешность твоя будет меняться. Ты это заметил, она меняется быстрей, чем мы ожидали. Вместе с внешностью, наверное, будет меняться и твой взгляд на девочек и мальчиков, на игры, увлечения и на одежду тоже, – тут он опять замолчал. – Внешне ты будешь похож на симпатичную, умную девочку с курносым носом и косичками…

– Ну нет, никаких косичек, – тут же вставил я, он усмехнулся.

– Ладно, подстрижём, – от этих слов мне стало легче. – Ты как бабочка перерождаешься…

– Пап, – вставил я, – гусеница перерождается, а бабочка из куколки вылупляется.

– Да-да, я это и говорил, – в его голосе услышал смех, я поднял голову, он улыбался.

– То есть ты хочешь сказать, что я?…

– Именно, – закончил он за меня. – Сейчас ты перерождаешься, твой организм перестраивается, природа поступает всегда мудро…

– Фу.

– Почему?

– Девчонки. Почему в девчонку? – возмутился я.

– А в кого? В трансформера? Или в русалочку?

«Еще лучше», – подумал я, понимая абсурдность моего возмущения.

– Ладно, девчонка так девчонка, – я сказал это легко, наверное, потому, что в душе понимал неизбежное или уже с этим согласился. А может, и то и другое. А может, мне и вправду хотелось этого самому, не знаю точно. Но в данный момент я и вправду согласился с тем, что стану девчонкой.

– Постой, – сказал отец.

– Что? – удивился я, как будто дело еще не решенное.

– Видишь ли, медицина тоже не стоит на месте, и профессор, к которому мы ходили, – я стал вспоминать, к кому мы ходили. Для меня профессор, это как доктор Айболит, в белой шапочке с усами и бородой, но такого я не припоминал.

– Это кто?

– Галина Степановна, – тут я вспомнил худую женщину в голубом костюме и огромными часами на руке. – Она сказала, что можно ставить специальные уколы для подавления женских гормонов, – я не выдержал и тут же спросил.

– И что, снова стану парнем? – внутри меня все закипело.

– Не знаю, и она не знает, но попробовать, по-моему, стоит. Как ты на это смотришь?

Как я смотрю? Да, здорово было бы все забыть, что со мной было. Но тут же я вспомнил, что сказал отец: «природа поступает всегда мудро». А может, так и надо, или пусть лучше она с кем-то другим экспериментирует, не со мной. Хотелось все вернуть, просто забыть, выйти на улицу и пнуть мяч так, чтобы у тебя грудь не подпрыгнула в ответ.

– А это можно? – скрывая радость, спросил я.

Он развел ладонями и покачал головой. Я встал и пошел вдоль комнаты, август, жара, окно было открыто. Я выглянул на улицу, во дворе почти никого не было, мамаши с колясками сгрудились под деревом. Две девчонки гоняли на велосипеде, одна из них на повороте упала, я ее не знал, не видел раньше. А потом они укатились за дом и больше не появлялись.

Я стоял и смотрел. На душе было легко, огромный груз свалился с меня. Захотелось на улицу. Теперь знал, кто я, что меня ждет. И теперь ощущал, как у меня за спиной расправляются крылья. Мне захотелось летать, по-настоящему полететь. Поднять голову к небу, развести руки, оттолкнутся от земли, и полететь за облака.

«Может, так и надо?», – спросил себя и засмеялся.

Уже через две недели мы всей семьей летели в Москву, в Тюмени врачи не могли принять окончательное решение, они не знали, что со мной делать. Папа был категорически против изменения моего пола, мама же думала, что так будет лучше. А сам я решил во что бы то ни стало вернуться к жизни мальчишки. И когда мимо меня проходила девчонка, было желание ее обозвать, либо просто пнуть. Внутри меня был протест, почему я?

В больнице, куда мы приехали, ничего не изменилось, но я понял одно, что я не один такой, нас достаточно много. Оказывается, не только мальчики перерождались в девочек, но и наоборот. Что там происходило с девчонками, я точно не знаю, но проходя по коридорам, я не мог с уверенностью сказать, кого вижу, парня или девчонку.

Дни тянулись медленно, опять анализы, осмотры, тесты. В основном со мной работали психологи. Посмотри вот это, а теперь это, как тебе вот этот цвет, а вкус, а как ты относишься к этому? В общем, я не понимал зачем, но старательно выполнял все их требования.

Мы жили в гостинице недалеко от больницы. По вечерам было тошно, хотелось куда-то убежать. Я с нетерпением ждал следующего дня в надежде, что все скоро утрясется, меня либо прооперируют, либо поставят укол и все будет как раньше. Или… Вот «или» я даже думать не хотел.

Сегодня в обед был консилиум, такое громкое слово. Сперва пригласили родителей, они там почти час сидели. О чем так долго можно говорить? Я даже не представляю, а потом вызвали меня. Мама с папой вышли, я остался один на один с кучей докторов, кого-то я уже знал. Здесь были мои психологи, еще хирург, который меня осматривал, и три человека, которых я раньше не видел. Я сидел перед ними и отвечал на одни и те же вопросы, а они все спрашивали и спрашивали, как будто я что-то от них скрывал. От напряжения у меня даже заболела спина. Что они хотят? Ведь я-то уже все решил, но они, похоже, что нет. Потом еще раз вызвали маму с отцом и сообщили, что дают мне два дня, чтобы я сам окончательно принял решение. Я тут же сказал, что готов, но они не стали меня слушать. Мне объяснили, несмотря на то, что я стремлюсь вернуться в тело мальчика, по всем тестам наоборот ухожу в сторону развития девочки. Я слушал и не понимал, как это так, не может быть? И тут я не выдержал и разрыдался. По-настоящему разрыдался, взахлеб, так я не плакал, когда меня в первом классе побили на улице и отобрали велосипед. Но сейчас я рыдал, и даже когда кончились слезы и силы, я не испытал облегчения, а только горечь и злость на родителей, что не заступились за меня.