- Да, понял, – признался я и мысленно приказал себе тут же замолчать.

- Но как? – задала Виолетта новый вопрос.

Странно, но в ее голосе абсолютно не было возмущения. А может, мой влюбленный мозг не желал его воспринимать. Ведь какое-то чувство в интонации любимой все равно звучало. А что может быть, кроме возмущения? Черт, снова в голове всплыло навязчивое слово «любовь»! Да не может ее звучать хотя бы потому, что Виолетта меня не любит! Не может любить!

- Сам в шоке, – честно признался я. – Просто… понял. Нет, скорее, даже почувствовал.

- Почувствовал? – опешила моя подруга. – Интуиция что ли?

- Считай, что так, – кивнул я, хотя мог сказать куда больше.

Виолетта вздохнула и снова обняла меня. То есть, мы и раньше сидели в обнимку, но в то мгновение мне показалось, что мир перевернулся – настолько захлестнули эмоции. И тогда я понял, что смогу оградить свою единственную любовь от всего и вся. Даже ценой собственной жизни. Допустим, взаимных чувств мне не видать, но я все равно буду защищать ее, что бы ни случилось…

====== Глава 45 ======

Оставшееся до конца лета время я делал все, чтобы Виолетта не перестала общаться с людьми. В первые несколько дней она не подпускала к себе никого, кроме меня. Затем, начала спокойнее болтать с Энрике, Деметрио, Росанной, Макси и Нати. В общем, уже к концу лета девушка вернулась к нормальной жизни.

Спустя неделю после происшествия, в Буэнос-Айрес вернулась Анжи, но Виолетта даже ничего ей не рассказала. То есть, я, конечно, предложил оставить их наедине, но девушка решительно отказалась. Должно быть, на нее, и впрямь, повлияла некая романтическая связь Анжи и Германа.

В последних числах августа мы с мамой наведались к Пабло. Он чрезвычайно обрадовался моему возвращению в «Студию» на постоянной основе, довольный, что знает хоть кого-то из новеньких. Интересно, их будет много?

Наконец, настало первое сентября. Утром я проснулся в прекрасном настроении. Ведь, что ни говори, а мне нравилось в «Студии». Антонио сумел создать там такую обстановку, которую даже Григорио, во времена своего властвования, разрушить не смог. Куда там музыкальной школе в Риме!

Однако, кое-что давило мне на сердце тяжелым грузом: разговор с Франческой, Камиллой, Бродвеем, Брако и Напо. А самое главное – Леон. У меня до сих пор чешутся руки, и я сомневаюсь, что это прекратиться прежде, чем мой кулак поприветствует физиономию последнего.

А что сейчас чувствует Виолетта? Подумать страшно! И на мне ведь лежит ответственность за нее. Это я помог ей пережить измену Леона. Я несколько раз за лето спасал ее, оберегал и защищал… И теперь, мне придется пожинать плоды своих трудов. Иначе говоря, я должен отойти в сторону и дать Виолетте самой разобраться со своим бывшим. Это все, конечно, при условии, что она не попросит меня об обратном. Впрочем, скорее всего, моя подруга захочет самостоятельно поговорить с Леоном. Или все же не захочет? Что ж, по крайней мере, в одном я совершенно уверен: она рассердится, если я дам Леону по морде. Поэтому нужно держать себя в руках, а я не уверен, что смогу.

Только не нужно думать, что для меня банальный мордобой – единственный способ выяснить отношения. Нет. В первую очередь, мне нужно посмотреть в глаза Леона, постараться понять, почему он так поступил. Но даже если я это и пойму, он все равно останется моим врагом номер один. Почему? Да потому что этот гад причинил боль Виолетте. Каждый раз, когда я вспоминаю тот вечер – ее голову на моем плече и ее слезы на моей рубашке… Нет, я никогда не прощу Леона!

Но что если ОНА простит? Ведь, что бы моя подруга ни говорила, у нее должны были остаться хотя бы отголоски чувств к бывшему. Что если их окажется достаточно для того, чтобы… Ох, ладно, я все равно не могу точно предсказать решение подруги, как бы хорошо ее ни знал. Что гадать-то попусту?

С этой мыслью, я встал, привел себя в порядок, оделся и спустился в столовую. Моя мама, не отвлекаясь от своего завтрака, пожелала мне доброго утра и кивком указала на место напротив. Я быстро сел и принялся за еду.

- Сегодня первый день в «Студии», – заметила моя мама, пытаясь, похоже, завязать разговор.

- Вообще-то не первый, – пожал плечами я. – Ты про «Реалити» не забывай.

- Но ведь отныне ты здесь насовсем, – пояснила моя мама. – Вы с Виолеттой пойдете вместе?

- Конечно, – коротко ответил я.

- Знаешь, мне иногда кажется, что вы с ней как-то странно себя ведете, – заметила моя мама неуверенно.

Ох! Приехали!

- Мам, – возвел я глаза к потолку, – ну, что ты, в самом деле! Герман ведь говорил тебе, что…

- Что ты ее любишь, – мягко оборвала меня та. – И я вижу, что это так. Замечая вас вместе, я все яснее сознаю, до какой степени ты похож на своего дедушку.

- Не понял, – констатировал я.

- Он очень трогательно заботился о твоей бабушке, – пояснила моя мама. – Так же, как ты сейчас заботишься о Виолетте.

- И это кажется тебе странным? – фыркнул я. – Внуки, знаешь ли, иногда наследуют некоторые черты характеров прародителей!

- Знаю, знаю, – примирительно улыбнулась моя мама. – Просто наблюдается такая петрушка: ты смотришь на Виолетту с любовью, но и она на тебя то…

- О, господи! – застонал я. – И ты туда же!

- Куда? – опешила моя мама.

- Да не любит она меня! – отмахнулся я. – И никогда не полюбит! Я уверен в этом на сто пятьдесят процентов!

Что они все, с ума посходили?! И Герман, и Ромальо, и Энрике, и Рената… Еще только родной матери мне в этом лагере не хватало! Все, достаточно! Пора закончить этот разговор, а то, не ровен час, появятся новые ростки надежды!

- Все, мне пора, – засуетился я, убирая за собой со стола. – Не хочу заставлять Виолетту ждать.

- Хорошо, – кивнула моя мама. – Поговорим об этом вечером. Удачного дня, сынок!

- Тебе тоже мам, – ответил я, прекрасно, впрочем, зная, что и вечером уйду от разговора.

Понимаю, конечно, что это – малодушные и немного трусливые поступки. Но как еще мне спастись от боли, которая разрывает на куски мою душу? Я вынужден буду убивать надежду, а ведь это так болезненно…

Минуты через три, я уже стоял на пороге дома Кастильо. Мне открыла Ольгитта.

- Доброе утро, – с улыбкой приветствовал ее я. – Виолетта еще не ушла?

- Доброе утро, Федерико, – отвечала мне женщина. – Нет, она тебя ждет. Входи.

Через несколько секунд я уже был в столовой Кастильо. Кроме самой Виолетты, за столом сидели Герман, Ромальо и Анжи. Последние кивками приветствовали меня, а девушка тут же вскочила, взяла с соседнего стула сумку и подошла ко мне.

- Готова? – спросил я.

- Пойдем, – коротко ответила она, хватая меня за запястье (от чего мое сердце екнуло) и уводя за собой.

Она молчала до тех пор, пока мы не вышли из дома. Собственно, тут ее винить было не в чем. Я понимал, что моя подруга нервничает перед встречей с Леоном, которая сегодня обязательно произойдет. Бедная девочка – как она, наверное, боится! А уж если учесть, что этот урод легко может навешать ей лапши на уши… Было заметно, что Виолетте нужна поддержка, поэтому, стоило нам отойти от дома Кастильо, я остановился. Девушка стала напротив. Наши взгляды встретились. И снова какое-то непонятное чувство отразилось в глазах моей подруги… Снова я приказал себе не думать о том, что это за чувство… Нельзя допускать таких мыслей!

- Ну, как ты? – спросил я.

- Федо, мне страшно! – призналась Виолетта.

- Знаю, – вздохнул я. – Но встреча с Леоном неизбежна, правда?

- Конечно, – согласилась моя подруга. – Но легче от этого не становится.

Последнюю фразу она произнесла с такой мукой, что мое сердце сжалось. Боже, что этот ублюдок с ней сделал?! А больше всего меня добивало то, что Леон не стоил и половины тех страданий, которые причинил Виолетте. Он волоса с ее головы не достоин!

- Знаю, – повторил я, неловко коснувшись руки подруги. – Ты ведь любишь его, и от этого никуда не денешься.