При этом мы с Федерико просто были удивлены, в то время, как Макси явно злился. Да, похоже, ревность — штука заразная!

— Он разве еще не уехал? — спросил Федерико, сжав под столом мою руку.

— Теперь уже уехал, — пояснила Нати, обращаясь, скорее, к своим коленкам, чем к нам. — Но очень просил меня встретиться перед его отъездом.

— Так, — почти зарычал Макси. — И что ему от тебя понадобилось?!

Нати, похоже, готова была провалиться сквозь землю.

— Он еще раз извинился за поведение Леона, — отвечала женщина. — И… поцеловал меня.

Последнюю фразу она произнесла едва слышно, а по щеке ее скользнула одинокая слезинка, но всхлип утонул в крике Макси:

— Что-о-о?! Да он… да я его…

— Тихо! — осадил друга Федерико. — Не кричи так. Сначала следует разобраться в ситуации.

— Да в чем тут разбираться?! — не унимался тот. — Мою жену целует какой-то урод, а я должен еще в чем-то разбираться?!

— Должен, — спокойно продолжал мой муж. — Всегда нужно разбираться прежде, чем предъявлять претензии.

— Вот, ведь лицемер! — огрызнулся Макси. — Сам-то, небось, на моем месте, придушил бы гада без суда и следствия!

— Тут другое! — рассердился Федерико. — Не смей сравнивать нас! Знаешь, почему?! Потому что, в отличие от тебя, я ни разу не изменил Виолетте! А о твоих похождениях, дружок, давно знает вся Аргентина!

— Да я…

— Стоп! — быстро сориентировалась я. — У меня такое ощущение, что дальнейшие разборки должны происходить в более узком кругу. То есть все это вам с Нати лучше обсудить наедине, дома.

Помолчав немного, Макси, очевидно, не нашелся, что ответить. Поэтому я поднялась и объявила:

— Спасибо, что пришли. Мы дали вам пищу для размышлений, а что с ней делать, решать уже вам, двоим.

Комментарий к Глава 38

Итак, зайки, что думаете? Что теперь будет с Накси? Сможет ли Максимиллиано простить жену?))) Ответы жду в комментариях.))) Люблбю вас!))) И простите, что не отвечаю сразу на отзывы нехватка времени катастрофическая!)))

========== Глава 39 ==========

— Ну и ну! — констатировала я, когда, проводив гостей, мы убирали со стола. — Представляю, какой скандал у них сейчас начнется. Хотя, нет. Даже представить боюсь.

— Верно, — согласился Федерико. — На этот раз, наши друзья превзошли самих себя. Я был вполне готов признать, что Макси часто изменял. Но чтобы Нати…

— Да уж, — вздохнула я. — Боюсь, для семьи Понте, это может означать конец.

— Вряд ли, — успокоил меня муж. — Наш приятель, в этом плане, и сам не без греха. И он не просто целовался с другими женщинами, уж поверь. А случайный поцелуй процентов восемьдесят людей даже изменой не считают.

С губ моих сорвался судорожный вздох. Сердце замерло в груди, а руки задрожали так, что тарелки едва из них не посыпались. Если это — не измена, то, возможно, Федерико и сам мог поцеловаться с какой-то женщиной, не терзаясь угрызениями совести. Но я так не смогу. Если его губы касались кого-то, кроме меня, и, понятное дело, членов нашей семьи…

— Я отношусь к остальным двадцати, — поспешно добавил мой муж. — На мой взгляд, это измена, и еще какая. А вот Макси, памятуя о своих собственных поступках, скорее всего, простит Нати. А даже если и не простит, мы с ребятами поставим ему мозги на место. Так что я не считаю это концом для их семьи. Более того, произошедшее может дать и обратный эффект.

— То есть? — не поняла я.

— Может, Макси поймет, что, если он не будет ценить жену, найдется кто-то другой. Вдруг наш приятель все-таки перестанет ходить налево?

— Будем очень надеяться, — улыбнулась я.

Мы закончили убирать со стола, а пока я загружала посудомоечную машину, Федерико нежно обнял меня за талию и шепнул:

— Хотя, в одном он прав: я бы, на его месте, устроил скандал похлеще Апокалипсиса!

Сердце мое радостно затрепетало от осознания того, как он все-таки боится меня потерять. А уж когда губы мужа нежно поцеловали мою шею…

— Этого никогда не произойдет! — задыхаясь от нахлынувшего жара, воскликнула я. — Никогда тебе не придется сомневаться в моей верности! Для меня на свете есть только ты!

— Я верю тебе, — прошептал Федерико, продолжая ласкать мою шею. — И сам никогда не касался других женщин. Только Элисы и нашего ближайшего окружения. Ну, и мамы.

— Знаю, — выдохнула я, нажав кнопку запуска и прижавшись, наконец, к мужу. — Я тоже никогда не касалась других мужчин. Наши сыновья, друзья и родители, конечно, не в счет.

Не отрываясь от моей шеи, Федерико вдруг захихикал. Ах! Меня как будто пронзило молнией от сердца к низу живота. Это чувство было мне хорошо знакомо. Сексуальное возбуждение ни с чем невозможно перепутать. Я хотела мужа. Невыносимо. Но мне было непонятно, почему он смеется. Поэтому, поборов желание набросится на него прямо сейчас, я хрипло спросила:

— Что смешного?

— Вилу, ты хоть помнишь, когда Герман, в последний раз, до тебя дотрагивался? — веселился Федерико.

— Несмотря на бушующее внутри пламя, я задумалась. И тут до меня, действительно, дошло, что уже много лет, как папа намеренно держится от меня на расстоянии. Нет, я чувствую его любовь и заботу, но лишь по взгляду и словам. Может быть, поэтому не испытываю дискомфорта от отсутствия физического контакта между нами. Тем не менее, сейчас, когда Федерико указал на это, я невольно задумалась о причинах этой внезапной отстраненности.

— Кажется, он обнимал меня на свадьбе, — констатировала я, пораженная внезапным открытием. — И потом, когда мы вернулись из Венеции. Все.

— Вот именно, — кивнул Федерико. — Как думаешь, почему он перестал дл тебя дотрагиваться?

При этом он продолжал ласкать меня. Одна его рука гладила мне волосы, а вторая скользила по талии вниз, к бедрам. Возбуждение сотрясало тело с невероятной силой. Это сбивало с толку и буквально расплавляло мозг. Но я все же высказала догадку:

— Может быть, потому, что я перестала быть его маленькой дочкой?

— Именно, — согласился Федерико. — А как считаешь, в какой момент он это осознал?

— Наверное, в тот самый, когда мы с тобой дали друг другу брачные клятвы у алтаря, — предположила я, сходя с ума под его ласками.

— Нет, — возразил мой муж, посмеиваясь мне в шею. — Он ведь обнимал тебя после нашего свадебного путешествия. Думаю, что знаю, когда он все понял. Это произошло в конце нашего медового месяца, вот на этой самой стойке, помнишь?

Я не сдержала смеха, вспомнив тот случай. Да уж, тогда папа, однозначно, понял, что я — больше не маленькая девочка, а взрослая замужняя женщина. Теперь понятно, почему он старается меня не касаться. Я бы, наверное, тоже так себя вела, застукав свою дочь за занятием любовью в столь необычном месте. Но это было так здорово!

— Конечно, помню! — выдохнула я, теснее прижимаясь к мужу. — Ты прав. Если вспомнить папины глаза, когда мы, наконец, выглянули в гостиную…

Мы снова тихонько рассмеялись, а я воскресила в памяти все случаи, когда мы занимались любовью в необычных местах. На полу, на диване, в кресле, на рабочем столе, на лестнице, в озере (вскоре после медового месяца мы вдвоем выбрались туда), на подоконнике, и еще в куче мест. И везде это было прекрасно! Тем не менее, ничего такого у нас нет уже очень давно. Мы занимаемся любовью только в постели, хоть и это мне тоже безумно нравится. Я не жалуюсь, но, наверное, Макси где-то прав. Мы, действительно, постепенно превращаемся в зануд. А я этого не хочу. И, судя по эрекции мужа, упирающейся мне в бедро, он тоже не хочет. Есть идея!

— Как ты смотришь на то, — хрипло произнесла я, чтобы ночью немного порезвиться в ванной? Там ведь тоже звукоизоляция, правда?

Федерико вдруг развернул меня лицом к себе и горячо поцеловал в губы. Ах! Как я его люблю! Как я его хочу! В постели или где-то еще — неважно. Главное, чтобы только с ним!

— Надеялся, что ты это скажешь! — выпалил мой муж, отстранившись. — Я пойду, уложу детей. А ты, когда закончишь с посудой, жди меня в спальне. Я скоро!