— Теперь все изменилось, — заявила я. — Отныне я буду ценить заботу и любовь Федерико. Научусь быть кроткой, послушной…
— Чего ради? — хмыкнула Карла.
— Ради него, — пожала я плечами. — Ни за что больше его не потеряю!
— Минуточку! — рассмеялся Деметрио. — Давай разберемся. Ты не хочешь потерять Федерико, и ради этого готова превратиться в бессловесную куклу?!
— Да, готова, — выпалила я. — Все, что угодно, лишь бы мы больше не ссорились!
— Ну, тогда могу тебя обрадовать, — веселился Деметрио. — Если ты так изменишься, над вами нависнет прямая угроза. Но уже не ссор, а развода.
Сердце мое упало. Развод?! Да никогда в жизни! Я не отпущу от себя своего единственного?! Ни за что! Я, скорее, прощу ему загул, типа, как у Макси, или даже измену (хотя подсознательно все же знаю, что муж не станет ме изменять). Прощу, что угодно и никогда не поставлю наш брак под угрозу! Дело здесь совсем не в статусе замужней женщине и даже не в детях. Просто я чувствую, что никогда не буду счастлива без Федерико. Я никогда никого не полюблю так сильно, как его. Но меня мучает страх того, что однажды он возьмет — и полюбит другую. Никому его не отдам! Он — только мой!
— Почему? — спросила я дрогнувшим голосом.
Но ответила мне Карла. Взяв меня за руку и ласково улыбнувшись, моя подруга сказала:
— Вилу, Деметрио хочет сказать, что тебе совсем не нужно меняться. Федерико любит тебя такой, какая ты есть. Он по уши влюблен в каждую твою привычку. Ему дорого каждое слово, сказанное тобой. Он обожает твою непокорность. Он ценит твое непринятие его заботы. И ему очень важно постоянно быть уверенным в том, что ты тоже его любишь. А для этого тебе не нужно менять характер. Потому что всякий раз, когда ты уговариваешь его надеть куртку или сопротивляешься его чрезмерной заботе, он ощущает твою любовь.
— Вот именно, — встрял Энрике. — А если ты начнешь во всем соглашаться, принимать всю заботу и молчать, что за жизнь получился? Скукотища!
— Поэтому, — заключил Деметрио, — когда сегодня вы с ним придете домой, ты можешь спокойно наорать на него. Если только Энрике не убьет его раньше.
— Убью, обязательно убью! — желчно заметил тот.
Ох, кажется, моему мужу предстоит нелегкий вечер!
Комментарий к Глава 29
Как видите, я держу слово! Люблю вас! Жду отзывов!
========== Глава 30 ==========
Когда Федерико вышел из процедурной, я поняла: все не так страшно. Поскольку врач смыл лишнюю кровь, рана уже не выглядела столь пугающе. Все ограничилось наклейкой пластыря на виске и ссадиной на скуле. Мне от этого, конечно, не легче, но даже я не могу отрицать: могло быть хуже. Намного хуже. Я все же решила поговорить с врачом наедине. Вдруг он чего-то не захотел говорить в присутствии своего пациента? Муж хотел, было, меня остановить, но Энрике схватил его за шиворот и оттащил в сторону. Вот, пусть пока вправит ему мозги. Войдя в процедурную, я застала врача за уборкой пузырьков, которыми он, как я понимаю, обрабатывал раны Федерико.
— Кхм, — прочистила горло я.
Врач слегка вздрогнул, обернулся, но тут же облегченно вздохнул и сказал:
— А, это Вы, сеньора Дельяно. Хотите узнать, все ли я сказал о здоровье Вашего супруга?
— Откуда Вы знаете? — опешила я.
Доктор расхохотался.
— Помилуйте, я — врач с тридцатилетней практикой. Всякого насмотрелся. Так вот, сеньора, могу Вас заверить, что я все сказал в присутствии Вашего супруга. С ним все будет хорошо. Раны лишь поверхностные, поэтому езжайте домой и не волнуйтесь.
— Ему нужен какой-нибудь особый уход? — спросила я. — Ну, например, постельный режим, или что-то в этом роде?
— Нет, сеньора, — покачал головой доктор. — Ничего такого ему не нужно. Только Ваша поддержка. И желательно все-таки пару дней избегать семейных разборок.
Я невольно смутилась. Что же он теперь думает о нашей семье? Что у нас каждый день такие ссоры и скандалы? Что мы постоянно кричим друг на друга и бьем посуду?
— Понимаете, — начала, было, я, — на самом деле мы…
— Сеньора, меня меньше всего интересуют подробности Вашей семейной жизни, — со вздохом прервал меня доктор. — Я просто озвучиваю, от чего лучше воздержаться на пару дней.
— Хорошо, — отступила я. — А что с больничным? Может, ему лучше несколько дней побыть дома?
— А чем он занимается? — нахмурился врач.
Я удивилась. Не думала, что кто-то в Аргентине еще не знает трио, в состав которого входит Федерико. «Мятежников» (так назывался их коллектив) знает, как минимум, весь город. Хотя, этот мужчина явно уже не молод, поэтому, возможно, просто не слушает современной музыки.
— Он певец, — пояснила я. — Солист музыкального трио «Мятежники». Сейчас у них запись нового альбома. Я волнуюсь, не может ли шум усугубить ситуацию?
— Ее могут усугубить сильные стрессы, переутомление или серьезные физические нагрузки, — ответил доктор. — Так, значит, Ваш супруг из «Мятежников»? А я смотрю, знакомое лицо. Моя дочь от этого трио в восторге. Она с ума сойдет, когда я расскажу, что моим пациентом был сам солист. А что касается больничного, думаю, Вы правы, сеньора, и пару дней Вашему супругу лучше побыть дома.
— Хорошо, — облегченно вздохнула я. — И, доктор, одна просьба: не могли бы Вы сейчас сами ему об этом сказать? Боюсь, меня он может не послушать.
— Такой трудоголик? — понимающе улыбнулся доктор. — Хорошо, идемте.
Он зачем-то взял со стола свою папку, и мы вместе вышли в коридор, где Энрике, активно жестикулируя, как раз заканчивал свою, судя по всему, очень длинную тираду:
— … если еще раз так меня напугаешь, понятно?!
— Я понял, Рике, — с усталым видом кивнул мой муж. — Прости. Больше так не буду.
— Надеюсь, — пробурчал его лучший друг. — А то у меня, за последние пару часов, наверное, стало вдвое больше седых волос.
— Извините, — осторожно вмешался врач. — Сеньор Дельяно, я поговорил с Вашей супругой и вынужден настаивать на том, чтобы пару дней Вы провели дома.
Федерико протестующе взвыл, но Энрике слегка ткнул его локтем под ребра и заявил:
— Проведешь, никуда не денешься! Заодно с Виолеттой нормально помиришься. Да и успокоишь ее, а то она тоже чуть на тот свет не отправилась.
— Или ты не рад побыть с семьей? — испуганно спросила я.
Протест мужа, действительно, не на шутку меня встревожил. Что, если из-за той ссоры ему теперь, вообще, не хочется возвращаться домой?! Что, если его обиды сильнее, чем я думала?! Что, если эта ссора сможет перечеркнуть семь лет счастливой семейной жизни?! Не знаю. Знаю только, что не смогу без него…
— Что ты, — нежно улыбнулся Федерико. — Рад, конечно. Просто наш альбом…
— Никуда альбом не денется, — встрял Энрике. — С продюсером я договорюсь. В конце концов, я, как директор группы, запрещаю тебе даже приближаться к звукозаписывающей студии до конца недели! Уяснил?
Федерико кивнул с выражением покорности судьбе. Главное, чтобы он так расстраивался не из-за того, что проведет это время со мной и нашими детьми. Насчет всего остального, я сумею его успокоить.
— Вот и отлично, — подытожил доктор. — И, сеньор Дельяно, есть небольшая просьба…
Тут он смутился, рассеянно теребя свою папку.
— Говорите, — пожал плечами мой муж.
Врач немного поколебался, а затем, протянул ему папку, достал из кармана ручку и сказал:
— Возможно, я превышаю свои должностные обязанности, но… не могли бы Вы черкнуть что-нибудь на этом листе? Моя дочь убьет меня, если узнает, что я оказывал помощь солисту ее любимого трио и не взял для нее автограф.
— Конечно, — рассмеялся Федерико, принимая бумагу и ручку. — Как зовут Вашу дочь?
— Рейна, сеньор. Просто Рейна. Ей всего пятнадцать лет.
Федерико с удовольствием подписал листок. Врач проводил нас до выхода из больницы, без устали рассыпаясь в благодарностях. Карла ушла в свою палату, а на улице нас, к нашему ужасу, поджидала толпа журналистов.
— Сеньор Дельяно! — наперебой закричали эти навязчивые акулы. — Сеньор Дельяно, всего пару слов!
