“...Собаки боятся сущности Войны и того, что хуман из пророчества уничтожит все, чего они добивались тысячелетиями. Разумеется, решение устранить такую угрозу прежде, чем та превратится в серьезную проблему — вполне логичное...”

“...Среди псов для нас нет союзников. Пускай сами разбираются со своими проблемами. Если вмешаемся, то неизбежно прольется чья-то кровь, и очень высокая вероятность, что именно наша...”

“... Но самое главное — чтобы я с этого дня не начала делать не верь мне больше. Потому что для меня это все лишь игра...”

Кёниги немного опоздали. Кира уже начала плести какие-то свои козни в обход их, а он стоит здесь, опустив лапы, и не знает, что делать в сложившейся ситуации.

— Пожалуйста, сосредоточьтесь на своих воспоминаниях, — вернулась к своему пациенту нечистокровка, стараясь не показывать своего испуга от грозного тона одного из сильнейших мира сего, которому просто невозможно не подчиняться. — Расскажите, о чем вы разговаривали с богиней? Постарайтесь вспомнить ее слова как можно подробнее. Какой с ней договор вы заключили?

— Она рассказала мне, что Верасы создаются из хуманов, чьи воспоминания уничтожаются под действием боли и какого-то препарата, — немного нахмурившись, начал вспоминать Ник на удивление точно. Видимо, у него не такая уж и дырявая башка, как порой кажется: — После чего в опустевшее сознание с помощью программирования загружают новую полностью управляемую личность. Даже основные инстинкты и то претерпели изменения, отчего Верасы мало обременены самосохранением ради выполнения заданий, а из жизненных потребностей у них теперь на первом месте всегда стоит необходимость убивать и подчиняться, — (зрители тревожно переглянулись, сопоставляя эту информацию с тем, что Война сама им сказала). — Подчиняться Верасы могут только хуману, которому принесли свою клятву. Сами они ничего решить не могут и оттого беззащитны и ограничены в своих действиях. Прикажут стоять — они простоят на месте пока не умрут от голода, не сдвинувшись ни на шаг. Скажут выпить яд или спрыгнуть с крыши — это тоже выполнят без вопросов. Скажут спасти... спасти меня любой ценой — Ирина заплатит своей жизнью, чтобы выполнить поставленную задачу, даже если она кажется невозможной, — (Девид снова пристыженно прижал уши). — Таково их истинное предназначение — исполнение приказов. Но без хозяина Верасы ничего не будут делать, — (теперь уже взгляды всех присутствующих стали недоуменными). — Их ничего не интересует, кроме неутомимой ярости и жажды крови согласно заложенному в них основному инстинкту убивать. Но бывает так, что приказы не всегда могли уберечь хозяина от нашедшего выход из ловушки клятвы сорвавшегося Вераса. Чтобы избегать подобных случаев и снижать уровень ярости Ирине необходимо ежедневно обеспечивать себя определенной дозой адреналина через бой или другое экстремальное событие, — (Волкас провел лапой по морде, после этих слов поняв истинную причину того, зачем эта женщина приставала к нему со своими “тренировками” в четыре утра). — Подобная зависимость от постоянной необходимости нахождения рядом хумана, который в любой момент может избавиться от нее, в конце концов утомила Ирину. И тогда она нашла выход, позволяющий избавиться от сдерживающих ее ограничений. Она собрала все воспоминания и эмоции от прошлой личности и создала из них собственного человека, которому присвоила имя Кира Вольная в честь предыдущего владельца тела. На ее содержание она выделила значительную долю своего сознания и ресурсов, так что в нужное время они вполне способны заменять друг друга полностью. Кира стала своеобразным контролером и ограничителем, искренне заботящемся о их общей безопасности и ставящим цели в жизни. Но сама по себе Кира существовать не может, так что данное явление разделения сознания не является полноценным раздвоением личности. Исчезнет Ирина — исчезнет и Кира, а вот если исчезнет только Кира, то Ирина вернется к своим “первоначальным настройкам”. Ее способности никуда не денутся, а под неконтролируемым потоком эмоций она говорит, что может начать бросаться на каждого. Все это стало результатом того, что Ирина в результате нападения едва не лишилась Киры, которая серьезно пострадала, и потому баланс между ними нарушился. Отданные под ее руководство эмоции начали смешиваться с голой логикой Вераса, расшатывая стабильность системы. Я заметил это, и тогда она взяла с меня клятву, что вообще ничего из нашего разговора не станет известным другим, иначе она сотрет мне память. А мне бы этого очень не хотелось...

— И ты поэтому нам ничего не рассказывал? — после долгой шокированной паузы, в процессе которой все пытались переварить новую информацию, подала голос Хоппс.

Ник немного опустил голову, будто извинялся. Вот только перед кем?

— Господа, у нас проблемы! — встрепенулся Ральф.

— Серьезно, что ли? — ядовито заметила его сестра.

— По крайней мере, стала понятна причина столь резкого перепада поведения Войны, — продолжил свою мысль дог, принявшись с задумчивым видом нарезать круги по комнате. — Значит, по словам мистера Уайлда, психическое равновесие хумана было нарушено в результате... — он притормозил и пристально уставился на лиса: — Какого еще нападения?!

— Они оба постоянно были на виду, когда это происходило, — тоже удивился Волкас. — Никто их не трогал и тем более не нападал!

— Николас, можете точно рассказать, что это было за нападение? — когда взгляды всех присутствующих вновь скрестились на ней, Рита склонилась над загипнотизированным.

— Я... Я не помню... Все так смутно... — нахмурился тот. — Голова болит...

— Спокойно, дышите ровно, — заурчала она ему на ухо, облокотившись на подлокотник. — Постарайтесь сосредоточиться на том месте, где вы сейчас находитесь. Что вы видите?

— Ничего, — коготки лиса противно царапнули кресло, выдавая его волнение. — Я ничего не вижу... Вокруг сплошная темнота...

— Не нервничайте. Все хорошо. Ничего страшного нет. Вы в безопасности, — следила за его реакцией врач, видя, что он начал нервничать. — Представьте свет. Яркий теплый свет, который разгоняет темноту и позволяет вам осмотреться получше. Что вы видите?

— Ничего... Здесь ничего нет... Только темнота и холод... — задрожал он куда активнее.

— Почему вам холодно? — решила зайти с другой стороны Холдинг.

— Н... Не знаю. Такое чувство, будто я... Будто во мне находится пустота, — когти зверька глубоко вонзились в ткань, а в его голосе послышался сильный страх. — Будто вся моя сущность медленно растворяется, а самого меня становится все меньше и меньше. Я... Я исчезаю... — теперь добавилась и крупная дрожь.

Остальные с тревогой переглянулись, догадавшись, что Ник, скорее всего, сейчас видит свою смерть. Пусть и было интересно узнать ответ на извечный вопрос, чего ждать после смерти, но вот только при чем тут нападение на Вераса и ее плохое самочувствие?

— Милорд! — на мордочке Риты появилась серьезная озабоченность, когда проверила пульс пациента. — Его надо будить!

— Ни в коем случае! — возмутился Ральф. — Кто знает, когда выпадет еще шанс, получить ответы?!

— Его состояние ухудшается! Если мы продолжим, то неизвестно чем это для него обернется! — не слушая его, собака принялась выводить лиса из гипноза. — Все хорошо! Слушай мой голос! Ты поднимаешься вверх по лестнице и видишь дверь. Когда я досчитаю до пяти, ты достигаешь двери, открываешь ее и просыпаешься, а все плохое оставь за ней. Один. Два. Три. Четыре. Пять! Открывай!

Сотрясаемый крупной дрожью лис внезапно встрепенулся и, резко успокоившись, широко распахнул глаза, уставившись на потолок. Вот только его взгляд был пустым, словно у куклы, и таким же отсутствующим, а просыпаться он явно не спешил.

— В чем дело? — ожидаемо заволновались остальные, не видя больше никакой реакции.

— Не знаю, — тоже напряглась Рита, посветив карманным фонариком в широко раскрытые глаза. — Он не реагирует на свет. Плохо, очень плохо...

— Свет... — едва слышно произнес Ник, больше не подавая никакой реакции. — Я чувствую тепло и удивление... Но не мое... Что-то держит меня...