Что за бред ты несешь? За кого ты нас принимаешь?
— За многомиллионное звериное общество, которое каким-то образом должно обеспечивать свои потребности в белках. Яйца хороший источник белка и других питательных веществ, но мне не понятно, откуда вы их берете, если у вас нет птицефабрик?
Да сами они нам их отдают! Что тут не понятного?! Боже, ну ты и нафантазировала. Откуда столько кровожадности?
— Ничего не понятно, — честно сказала Ирина, не удовлетворившись моим ответом. — Почему птицы сами отдают вам свое потомство?
Не все птицы! Отдают только те, кому эти яйца не нужны. И неоплодотворенные эти яйца! Что мы, дикари, детьми питаться? Понимаешь, есть несколько видов, которые в год несут столько яиц, что из них можно построить приличной высоты пирамиду, а вот прокормить такую ораву птенцов попросту невозможно наплодившей их паре. Да и из них родители никакие, большинство просто бросают свои яйца. К тому же, не все виды птиц считаются разумными. Некоторые вроде разговаривать умеют, но при этом тупые настолько, что непонятно, как они вообще выжили в своем лесу без мозгов.
— Это случайно не курицы?
Не слышал об этом слове, но эти птицы средних размеров с красными гребешками на голове и оперением разных расцветок, которая не умеет летать.
— Курица. Выжили в дикой природе? Я еще после слов об огромном количестве яиц от одной наседки догадалась о ком идет речь. Генетические манипуляции людей на цыплятах сохранились даже спустя тысячи лет. Хм, ДНК и вправду способна сохраняться неизменной веками. Так что там с яйцами? Вы ходите по лесу и просто собираете их?
Не совсем. Видишь ли, птицы не умеют обрабатывать землю, чтобы выращивать себе еду, а добывают себе пропитание сбором фруктов, насекомых или охотой друг на друга.
— Охотой?
Эти пернатые твари опасны, как акулы на пляже. Но в отличие от любителей зерна и жучков, хищные птицы интеллектом почти не уступают нашему. Именно они выступили три века назад с инициативой обменивать яйца хорошо несущихся примитивных видов на зерно, рыбу, лекарства и прочие припасы, которые помогут им переживать голодные времена. Кошки, как раз, издавна промышляют этим делом, потому и стараются селиться рядом с птицами, потому что они единственные нашли с пернатыми общий язык. Каждый день птицы собирают ненужные яйца в специальные корзины, которые потом подвергаются проверке кошками на испорченность и дальше уже отправляются в другие города в магазины. А птицы в свою очередь получают плату продуктами, потому что деньги они не принимают. В итоге все довольны, хоть эти яйца и стоят, как золотые, что не каждый может себе позволить есть их каждый день. Но и не каждый их ест, а только хищники, которых всего 10% от всего населения. В основном яйца используются в кулинарии для теста. Кстати, я даже подумываю пойти в этот бизнес, особенно когда узнал сколько сливок снимают кошки с этого обмена. Не удивительно, что они настолько ленивые и не хотят работать...
— Птицы обитают по всей планете или только в одном месте?
По всей, конечно же! У них довольно широкий ареал обитания, так что без яиц никто не остается.
— Почему тогда я не видела ни одной птицы в округе? Разве это нормально, чтобы мегаполис был без голубей с воробьями? У них же крылья, они вездесущи.
Ты действительно ничего не знаешь? Рядом со Зверополисом ты конечно же ни одной птицы не встретишь. Разве что самых безобидных иногда, которые могут на почте подрабатывать или просто пролетом. Птицы живут в глухих уголках планеты, куда еще не дошла цивилизация. Да и не стремится с ними никто особо сближаться. У них дикое общество, где хищные птицы охотятся на мелких сородичей и правят ими. Причем охотятся не только на своих сородичей, но случайно забредшими к ним гостями не брезгуют. Они не могут, как мы, жить без мяса, потому что начинают болеть и умирают. Охота для них жизненная необходимость. С древних времен у зверей с птицами довольно натянутые отношения из-за того, что совы или ястреба даже сегодня могут залететь в населенные территории и напасть на грызунов. От мест, где живут птицы стараются держаться подальше. Созданы даже специальные отряды по наблюдению за небом, чтобы следить за такими шальными хищниками.
— Тихая взаимная соседская ненависть. Все с вами ясно. Боитесь пернатых хищников и потому вообще никого с перьями не пускаете к себе. А вот то, что тигры с медведями живут вместе с овечками и оленятами никого не напрягает?
Что за намеки? Я же говорил, что звери совсем другое дело!
— Но млекопитающих хищников травоядные все равно продолжают бояться, разве нет? — невинным тоном спросила Ирина. — Ведь вы тоже по своей природе мясоеды. Пусть вы сейчас и играете друг с другом в дружбу, но инстинкты все равно держат вас на расстоянии. Скажи мне, Николас, часто ли ты ловишь себя на мысли, что кто-то из твоих собеседников пахнет довольно аппетитно?
Я не понимаю, что ты хочешь этим...
— Часто ли ты замечаешь, что травоядные косятся на твои клыки? — не дает мне закончить Ирина, наседая на меня своими вопросами. — Пробовал ли ты кого-нибудь чужую кровь?
У нас нельзя пробовать чужую кровь!
— Почему? Опасаетесь, что вкус может вас понравиться?
Нет! Не знаю! Просто нельзя и все! Это негигиенично, неэтично и вообще отвратительно!
— Так, значит, моя кровь не может повлиять на тебя таким образом, что ты можешь вспомнить о своей хищной натуре?
Э? Что? О чем ты... А, теперь я понял, на что ты намекаешь. Хм... А ведь пока ты не сказала, я даже не почувствовал солоноватый металлический привкус. Я подумал, что опять язык прикусил. Стоп, до меня только сейчас дошло! Так я твою кровь проглотил?!
— А ты думал о переливании? Или что из нее приготовили сыворотку? Прости, но времени на подобное у меня не было.
Гадость! Фу-у-у-у! Как представлю, что мои клыки протыкают чью-то кожу и впиваются в плоть, так сразу дурно становится! Да кто там меня трогает?! Перестаньте!
— Голова не разбита, но возможно сотрясение, — услышал я голос волка — “типа моего хорошего знакомого”, о котором я знаю лишь со слов человека.
Я чувствовал, как его большие когтистые пальцы осторожно прощупывают каждую мою косточку, избегая почему-то лба и груди, на которых что-то находилось. Сейчас он осторожно, опасаясь меня потревожить, просунул ладонь мне под спину. Я, оказывается, лежу на чем-то теплом, что меня приятно согревает.
— Позвоночник в норме, сломано несколько нижних ребер.
Это он нащупал другой лапой, коснувшись опухшей области, и я почувствовал, как некоторые из них сдвинулись от нажатия. Да хватит нажимать! Боль в сломанных костях я не чувствовал, но ощущения все равно неприятные! И Ирина вдруг начала испускать сильное раздражение на его манипуляции. Ого, первая настоящая эмоция от нее!
Оставив мои бедные кости в покое, волк несильно надавил мне на живот, чтобы прощупать органы, и иринино раздражение немедленно переросло в четкое желание сломать ему лапу. Я же опять не испытал никакой боли, хоть и почувствовал, как внутри меня что-то хлюпнуло.
— Это потому что я забираю твою боль, — раздалось сердитое шипение моей единственной собеседницы. — Вы, звери, имеете слишком низкий болевой порог. Ниже, чем люди. Твое сердце снова остановится от боли, если я перестану это делать.
Но тогда получается, что ты все чувствуешь вместо меня?! Почему ты не можешь забрать хотя бы часть боли?
— Это так не работает. Чтобы блокировать твою зону мозга, отвечающую за болевые ощущения, я должна быть полностью сосредоточена на ней и в полной мере ощутить на себе то, от чего я тебе помогаю. Либо забираю все полностью, либо корчись в агонии. Разрыв внутренностей – это не поход к стоматологу. Здесь все серьезно.
И ты так спокойно это выносишь?! Сколько времени мы с тобой уже в таком положении? Кажется, что целый день уже прошел! А ведь я не услышал от тебя ни одного намека на боль!
— Верасы выносливые твари. Я не боюсь боли и могу терпеть ее сколько потребуется. Именно поэтому нас очень сложно убить. Мы живые мертвецы. Раны нас нисколько не задерживают, и даже будучи смертельно раненым, но не убитым на месте, Верас еще сможет разорвать на части стрелявшего. Причем я не преувеличиваю. Я пусть и ослабляю себя длительными голодовками, но у меня еще достаточно сил, чтобы вырвать позвоночник существу своей комплекции.
