„Разумеется, они не могут говорить об одной и той же истине, – думаем мы. – Если кто-то из них прав, остальные должны быть неправы".

Так начинаются споры. Мы спорим, чей Бог – истинный Бог. Чья философия – истинная философия. Мы ставим под сомнение основателей. Некоторым людям это надоедает, и они становятся атеистами. Они считают, что все религии, должно быть, заблуждаются!

Однако, когда вы медитируете и на самом деле испытываете некоторые из этих состояний, то осознаете, что все они одинаковы. Вы больше не можете считать себя исключительными. Больше не можете утверждать, что только ваша традиция верна. Вместо этого вы становитесь открытыми всему и принимаете все взгляды. О чем тут вообще можно спорить?

Поэтому я всегда рекомендую, чтобы люди придерживались своей религиозной традиции, какой бы она ни была, но также медитировали. Медитация поможет вам пойти глубже и раскрыть суть. Тогда вы осознаете, что суть всех религий одна и та же. Есть знаменитое высказывание из „Ригведы“: „Реальность едина; знатоки говорят о ней по-разному“».

Затем Дааджи, как обычно, повернул разговор на 180°.

«Тем не менее, хотя наши переживания во время медитации весьма убедительны, им не всегда удается преобразовать нас, – сказал он. – Переживания могут быть глубокими. И очень приятными. Однако личный опыт редко влечет за собой личные изменения. Разве состояние эйфории автоматически делает нас добрыми? Разве экстаз делает нас любящими?» – он замотал головой.

«Тогда в чем смысл опыта?» – спросил я.

«Если вы хотите, чтобы осел пошел, вы должны показать ему пучок зеленой травы», – сказал он, улыбаясь.

«Значит, это только вопрос стимула», – сказал я.

«Не будь у людей феноменальных переживаний во время медитации, не думаю, что кто-нибудь бы медитировал, – сказал он. – Медитация трансформирует нас, но у нас должна быть причина продолжать медитировать».

«Но я думаю, что наши переживания делают нечто большее, чем просто побуждают нас двигаться дальше, – сказал я. – Они также чему-то нас учат».

«Да, но это не значит, что мы чему-то учимся! – возразил Дааджи. – Конечно, с помощью медитации мы действительно меняемся. Видишь ли, медитативная практика работает на более глубоких уровнях нашего существа. Знания и опыт работают только на сознательном уровне. Этого недостаточно. Наши мысли, отношения, эмоции и привычки коренятся в бесконечном, необъятном подсознании. Более того, наши подсознательные мысли обладают большей силой, чем сознательные. Это одна из причин, по которой мы терпим неудачу, когда пытаемся измениться только на сознательном уровне. Мы можем изменить сознательные действия, но как изменить подсознательные? Можем ли мы изменить то, о чем почти ничего не знаем? Это самое большое препятствие, с которым мы сталкиваемся, когда пытаемся по-настоящему изменить свою жизнь. Истинный источник изменения не может работать только на поверхностном уровне, он должен действовать на всех уровнях нашего существа. Изменение должно быть всеобъемлющим.

Эффективная практика медитации восполняет этот пробел в наших усилиях. Она работает на самых глубоких уровнях, пробуждая дремлющие внутри нас эволюционные силы и ускоряя наше продвижение на эволюционном пути. Тогда изменение происходит само по себе.

Часто оно происходит вопреки нам! Мы не знаем, почему мы так счастливы. Не знаем, почему чувствуем такую легкость. Наша семья, друзья и коллеги замечают это. Более того, теперь наше присутствие меняет и их жизни. Мы живем и дышим любовью. Мы движимы любовью.

Мы говорим о том, как нас подводят и знание, и опыт. Однако с добавлением практического элемента медитации они становятся чрезвычайно полезными».

«Потому что знание, которое мы получаем посредством медитации, приходит через личный опыт?» – спросил я.

«Конечно, – сказал Дааджи. – Но медитация также превращает знания, полученные из вторых рук, во что-то полезное. Например, когда мы читаем духовную литературу, мы обнаруживаем, что это знание теперь резонирует с нашим собственным опытом. Оно также проясняет то, что мы чувствуем. Тогда это знание может поднять нас на более высокий уровень понимания.

Благодаря практике мы также начинаем извлекать уроки из наших переживаний. Раньше мы подсознательно сопротивлялись изменениям, и наши переживания ничему нас не учили. Но со временем практика медитации стирает это внутреннее сопротивление. Подобно тому как лошади достаточно увидеть лишь тень от хлыста, теперь нам достаточно лишь намека на переживание, чтобы запустить внутренние перемены. Мы уподобляемся объекту в открытом космосе, который достаточно слегка подтолкнуть – и он сам продолжит движение. Никакого сопротивления. То же происходит с нами: ощущениям нужно только подтолкнуть нас, и мы начинаем облагораживаться».

«Что наши переживания в действительности пытаются нам показать?» – спросил я.

«Переживания отражают нашу внутреннюю природу, – сказал Дааджи. – Например, когда я злюсь, у меня возникает негативное переживание. Гнев не позволяет мне испытывать те ощущения, которые я бы предпочел. Ревность – тоже негативное переживание. Но когда я люблю и делюсь – это прекрасное переживание. И степень его красоты зависит от степени моей любви и щедрости».

«Значит, переживания показывают, в каком направлении двигаться?» – спросил я.

«Да, – сказал Дааджи. – Это индикаторы. То, что я переживаю, зависит от того, каков я в данный момент. Благодаря этому знанию и определенным практикам медитации я способен измениться».

«То есть на самом деле роль переживания не сильно изменилась по сравнению с тем, чем она была до начала медитации, – сказал я. – Подобно пучку зеленой травы, который показывают ослику, роль этих переживаний – поощрять нас двигаться в определенном направлении».

«Да, – сказал Дааджи. – Но теперь переживание становится эффективным, поскольку ослик больше не упрямится!»

«Все дело в нашем внутреннем сопротивлении», – сказал я.

«Да, – ответил Дааджи. – И наступает время, когда больше нет и самого ослика. Я в конце концов осознаю, что есть один фактор, который влияет на все мои переживания: то, как я обращаюсь со своим эго. Чем сильнее мой эгоизм, тем хуже мое переживание. Чем я скромнее и чем меньше значения придаю своей персоне, тем лучше мое переживание. Это простая формула! И в один прекрасный день приходит озарение: что произойдет, если я стану абсолютным нулем – стану ничем?»

«И медитация также способствует этому», – сказал я.

«Да, – сказал Дааджи. – Теперь единственное изменение, которое я вижу в себе, – это насколько больше или меньше во мне – меня, и наоборот – насколько больше или меньше во мне Бога. Чем больше меня, тем меньше Бога, и чем меньше меня, тем больше проявляется Его присутствие. Теперь это становится вопросом бытия и небытия».

«Так вот что вы имели в виду под исчезновением ослика!» – сказал я.

Дааджи кивнул.

«Когда я растворяюсь в Первоисточнике, это абсолютное блаженство, – продолжал он. – Точнее, я становлюсь блаженством. А когда я стал блаженством, как я могу его испытывать? Это как капля дождя, упавшая в океан. Больше нет капли. Она стала океаном.

Вот почему мистические традиции молчат о том, к чему все ведет. Они не могут выразить словами конечное состояние, настолько возвышенное, совершенное и гармоничное.

А разве может человек, достигший этого состояния, быть эгоистичным? Разве он может быть жестоким? Мир сталкивается со многими трудностями: политическими, социальными, экономическими, экологическими. Какими бы они ни были – человечество страдает. Но источник проблем в мире очень прост – это отсутствие любви между людьми, отсутствие сострадания, терпимости, смирения и принятия; это высокомерие, ненависть и насилие, загрязнившие человеческие сердца; это предрассудки и нетерпимость. Если в сердце человека нет умиротворенности, то ее не будет и вокруг него. Такой человек всегда найдет причины для спора и драки. Только когда в сердце человека царит покой, его взаимодействие с другими может быть мирным.